Взаимодействие международного и внутригосударственного права

Термин «трансформация»  носит условный характер, так как  в действительности нормы международного права не утрачивают присущей им правовой природы. Никакого превращения одних  норм в другие не происходит и произойти не может. Сущность явления, именуемого трансформацией, по мнению многих приверженцев этой концепции, состоит в обеспечении государством выполнения международных обязательств посредством своих властных полномочий. Последние реализуются во внутригосударственной сфере. В этом плане подразумевается не формальный юридико-технический прием преобразования международно-правовых норм во внутригосударственные предписания, а вся совокупность мер, предпринимаемых государством в целях обеспечения исполнения международно-правового обязательства в пределах национальной территории. В этой связи говорят о «материальной трансформации» (В. Оутрата, Е. Т. Усенко).

Например, в связи с  подписанием Российской Федерацией 17 марта 1992 г. Конвенции о трансграничном воздействии промышленных аварий Правительство  России издало специальное постановление  от 4 ноября 1993 г. № 1118 «О принятии Конвенции  о трансграничном воздействии промышленных аварий», содержащее перечень действий компетентных государственных органов  по реализации участия Российской Федерации  в названной Конвенции, в том  числе устанавливающее обязанность  МИД России уведомить депозитария  о принятии Конвенции Правительством России, возлагающее организацию выполнения обязательств российской стороны, вытекающих из Конвенции, на Государственный комитет по охране окружающей среды, а выполнение функции по оповещению и действиям при ликвидации последствий промышленных аварий - на Министерство Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайных ситуаций и ликвидации последствий стихийных бедствий (МЧС России).

К настоящему времени в  законодательстве многих государств складывается определенный разряд актов, призванных обеспечивать осуществление связывающих их международных договоров. В судебной практике некоторых стран нередко возникают дела по установлению конституционности подобных актов, издаваемых в связи с действием соглашений. Например, Конституционный суд Италии в 1979 и 1987 гг. принимал решения по результатам рассмотрения конституционности национальных законов об осуществлении договоров. В 1990 г. высшая судебная инстанция Перу признала противоречащими Конституции два правительственных декрета, в соответствии с которыми в 1989 г. были заключены соглашения о рыболовстве с СССР.

Как видно, процессы, происходящие в сфере внутренней юрисдикции государства  при реализации им своих юридических  обязательств и следовании положениям международного договора или обычая, включают в себя санкционирование действия международного договора внутри государства  его норм и всестороннее их обеспечение, в том числе путем установления всех необходимых мер властного  характера. Надо отметить, что авторы, предлагающие иную терминологию для обозначения данных процессов (например, выражение «национально-правовая им-плементация» - Р. А. Мюллерсон. Э, М. Аметистов, в известной мере и А. С, Гавердовский), вкладывают в содержание практически все то, что указано выше. При этом характерно, что, скажем, Р. А. Мюллерсон вслед за X. Трипелем (указывавшим, что международное право для выполнения своих задач «постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву, без чего оно во многих отношениях бессильно») в свою очередь использует конструкцию «помощи национального права» международному, под которой трудно понимать что-либо иное, кроме как обращение государства к перечисленным и иным мерам, обусловленным властным усмотрением в зависимости от фактических обстоятельств. Таким образом, речь идет о явлении, именуемом по-разному, но имеющем одно содержание. В этой связи подчеркнем, что в основе как взаимодействия международного и национального права в целом, так и юридических форм их согласования лежит воля государства. Именно она является правообразующим фактором и в той, и в другой системах, способствуя к тому же и установлению взаимных отношений между ними.

Остановимся на краткой характеристике форм юридического согласования международного и внутригосударственного права. В  случае если формулировки закона совпадают  по тексту с положениями договора, принято говорить об инкорпорации. Зачастую государства считают целесообразным включать в содержание своих отечественных  законодательных актов не только отсылку к международным договорам, а полностью воспроизводить тексты последних.

Нередко приемом введения положений международного права (преимущественно  международных договоров) во внутригосударственное  право является такая форма юридического обеспечения осуществления международного права внутри территории конкретного  государства, как отсылка. Например, ст. 134 швейцарского Закона о международном  частном праве 1987 г., предусматривая всевозможные способы отыскания  посредством коллизионных норм применимого  права в случае возникновения  деликтных обязательств, устанавливает, что «в отношении требований, вытекающих из дорожно-транспортных происшествий, применяется Гаагская конвенция от 4 мая 1971 г.»1. Отсылки могут содержаться как в отраслевых актах, так и в основных законах страны. В частности, в ст. 16 Конституции Португалии 1976 г. предусматривается, что «предписания, содержащиеся в Конституции и законах и касающиеся основных прав граждан, должны толковаться и находиться в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека». Отсылка с юридической стороны может быть выражена по-разному. Приведенные выше примеры демонстрируют простые ее формы. В то же время иногда государства применяют и более сложные приемы.

В национальных нормах встречаются  весьма нетипичные формы взаимодействия международного и внутригосударственного права. Так, Конституция Мозамбика 1975 г. устанавливала, что «Народная  Республика Мозамбик признает Декларацию экономических прав и обязанностей государств, принятую XXIX сессией Генеральной  Ассамблеи Организации Объединенных Наций» (ст. 8). В данном случае, как  представляется, речь идет не просто об отсылке, а, во-первых, о санкционировании внутренним правом государства юридической  обязательности для него положений  международно-правового акта, который  в общем плане относится к  «мягкому праву», т. е. не обладает качествами императивности. Во-вторых, с помощью таких предписаний национального правопорядка мозамбикское государство, с одной стороны, обязывает свои внутренние органы и их должностных лиц соблюдать положения Декларации при осуществлении ими деятельности во внутригосударственной и внешней сферах, придавая им тем самым юридическую силу, а с другой стороны, оповещает международное сообщество об означенной своей позиции в отношении данного документа, признающей его в качестве международно-правового акта. Таким образом, предписания Конституции в индивидуальном порядке зафиксировали юридическую действительность международного акта для страны, что позволяет. констатировать возможность существования не только формы общей (генеральной), но и индивидуальной (конкретной, или специальной) трансформации норм международного права во внутригосударственное право.

С согласованием международного и национального права в форме  рецепции приходится сталкиваться в  случаях, когда внутригосударственный  акт (иногда с незначительными текстуальными  расхождениями) отражает содержание и  формулировки международно-правовых документов. Например, английский Закон о договорах (применимом праве) 1990 г. основан на Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г., принятой странами - членами ЕЭС, ставшей  в результате членства Великобритании в Общем рынке обязательной и  для нее. Некоторые исследователи  используют термин «рецепция» для наименования всего процесса приведения государством своего внутреннего права в соответствие со своими международными обязательствами. Для них рецепция заменяет то, что  другими авторами называется «трансформацией».

Аналогичные отсылки имеются  в указанном акте национального  права этой страны и применительно  к другим международным соглашениям: Гаагской конвенции о праве, применимом к алиментным обязательствам 1973 г., регламентирующей алиментные обязательства  супругов, а также родителей и  детей, Конвенции о юрисдикции и применимом праве в отношении несовершеннолетних 1961 г., Конвенции о коллизиях законов в отношении формы завещательных распоряжений 1961 г. и др.

В мировой юридической  литературе не утихают дискуссии  о делении норм международных  договоров на так называемые самоисполнимые и несамоисполнимые. Особое значение эта проблема получила в теории и практике США. Однако и для нашего государства она является значимой, особенно в свете положений Конституции, как в части уже упоминавшейся ст. 15, так и других (например, ст. 17, 18), устанавливающих, во-первых, что права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией и, во-вторых, что эти права и свободы являются «непосредственно действующими и обеспечиваются правосудием». В результате в настоящее время категория самоисполнимости международно-правовых актов или норм получила новый импульс и в отечественной литературе. В связи с этим нельзя не заметить, что весьма нередко ее восприятие сопровождается упрощенным взглядом, вплоть до отождествления с «прямым действием» международного права в национально-правовой области.

Самоисполнимые нормы договора - это такие, которые, будучи соответствующим образом, санкционированы государством, в конечном счете, предназначены для регулирования внутригосударственных отношений, если это в принципе допускается отечественным правом, хотя именно содержащие такие нормы договоры и требуют, прежде всего, издания трансформационного или какого-либо иного акта со стороны заключившего международно-правовое соглашение государства.

Несамоисполнимые нормы - это нормы, которые в силу сформулированных в них положений, для того чтобы быть применимыми, нуждаются в конкретизации со стороны национального правопорядка посредством издания определенного акта. Для соответствующей классификации и квалификации норм международных договоров с подобных позиций небесполезны разъяснения, присутствующие в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов.

Литература

Алексеева Л. Б, Жуйков В. М., Лукашук И. И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации. М., 1995.

Ануфриева Л. П. Соотношение  международного публичного и международного частного права: правовые категории. М., 2002.

Курс международного права: В 7 т. Понятие, предмет и система  международного права. М., 1989. Т. 1.

Марочкин С. Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Тюмень, 1998.

Мюллерсон Р. А. Соотношение международного и национального права. М., 1982.

Усенко Е. Т. Соотношение  и взаимодействие международного и  национального права и российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. № 2.

Черниченко С. В. Теория международного права: в 2 т. Т. 1. Современные теоретические  проблемы. М., 1999; Т. 2. Старые и новые  теоретические проблемы. С. 329-358.

Шеленкова Н. Б. Европейская интеграция: политика и право. М., 2003. С. 218-239.

Beneditto С. International Law and the Role of Domestic Legal System. Boston / London, 1993.

Economides C. The Relationship between International and Domestic Law. Strasbourg, 1993.

Cassese A. International Law. Oxford, 2001.