Взаимодействие международного и внутригосударственного права

Главным в этом плане является то, что, во-первых, и международные  документы, и российские конституционно-правовые акты если и могут дать повод для  провозглашения примата международного права, то только в смысле примата  права над силой; во-вторых, как  было продемонстрировано, теории монизма (причем примата любого толка - как  внутригосударственного права, так  и такового международно-правового) неплодотворны прежде всего вследствие их однолинейности. Наконец, провозглашение примата международного права при определенных условиях может быть в равной степени использовано сильными державами для целей, не имеющих ничего общего с задачами международного права и его общепризнанными принципами и нормами. К тому же нельзя игнорировать и объективную первичность национального права.

Теоретические аспекты проблемы соотношения двух систем права, как  показывают приводившиеся выше примеры, нередко конкретно проявляют  себя практически. В свете этого  поспешными выглядят сегодня мнения российских юристов (основанные на взглядах западных ученых), которые полагают, что научный спор относительно соотношения  международного и национального  права, особенно ведущийся в ракурсе  противоборства двух течений - дуализма и монизма, - в настоящее время  теряет свое значение или сводится к юридической схоластике. Между  тем предлагаемые правовой наукой Запада замещающие теории на самом деле исходят  из обоих рассмотренных направлений  и по существу развивают тот или  иной их инструментарий. В частности, теория «имплементации», или «адаптации», международного права к внутригосударственному, реалистическим выражением которой является принцип, зафиксированный в конституционном акте Великобритании: «международное право есть часть права страны» («international law is part of the law of the land»), доктрина исполнения, выдвинутая Немецким обществом международного права в 1964 г. и характерная, согласно воззрениям специалистов, для австрийской Конституции, провозгласившей, что международный договор действует во внутреннем праве как таковой после соответствующего решения Национального совета, и т. д., по сути, отражает различия в путях и способах осуществления предписаний международного права во внутренней сфере государства. Они несут в себе заряд основных идей, свойственных какой-либо одной из рассмотренных выше школ, но отнюдь не образуют новых направлений. Поэтому в практическом отношении, несмотря на различия в наименованиях («теория имплементации», «теория трансформации», «теория исполнения»), они в конечном итоге признают дуализм двух систем права, который обеспечивается рецепцией или инкорпорацией, адаптацией либо «трансформацией.

Влияние внутригосударственного права на формирование и осуществление  норм международного права

Взаимодействие систем международного и внутригосударственного права  складывается из исторической объективности  первичного влияния внутригосударственного права на международное в процессе формирования его норм и последующего влияния уже существующих норм международного права на дальнейшее развитие национального  законодательства и в целом на состояние права в конкретной стране. В данной связи следует отметить одно особое обстоятельство, характеризующее взаимодействие систем международного и внутригосударственного права. Оно состоит в том, что такое взаимодействие происходит на уровне и в форме взаимного влияния друг на друга источников права каждой из систем. Скажем, регламентация, содержащаяся в международном договоре, обязывающем конкретное государстве), прежде всего воздействует как на общие принципы регулирования, так и на конкретные положения национальных актов (законов, подзаконных актов), принимаемых (или уже введенных в действие, но подлежащих вследствие принятия государством на себя международно-правовых обязательств изменению после заключения договора) в определенной области регулирования общественных отношений. Такое изменение (дополнение) национально-правового акта выступает, собственно говоря, средством исполнения государством международного обязательства, вытекающего из договора.

Первичность влияния внутригосударственного права на международное право  в сегодняшнем мире не следует  понимать как признание примата  внутригосударственного права над  международным. Речь идет прежде всего о том, что государства, вступая в процесс выработки норм международного права, исходят из тех возможностей проявления своей воли, которые предоставляются им национальным законодательством, внутренними социально-экономическими и политическими основами государственного устройства и соответствующими национальными интересами. Поэтому говорить о влиянии национального права отдельных государств, оказываемом на международное право, можно прежде всего применительно к нормам основных законов этих стран - конституций или других актов, закрепляющих фундаментальные принципы их внутренней и внешней политики.

Воздействие сложившихся  во внутригосударственной сфере  принципов и норм (преимущественно  конституционных) на международное  право в процессе образования  международно-правовых норм выступает  наиболее яркой и типичной формой влияния. Здесь существуют самые  разнообразные примеры. В частности, известна связь между положениями

Трудно переоценить, например, значение для развития международного права актов Великой французской  буржуазной революции или первых революционных декретов России: Декрета о мире от 8 ноября 1917 г., Декларации прав народов России от 2 (15) ноября 1917 г., десяти принципов внешней политики в Конституции СССР 1977 г., соответствовавших по содержанию принципам, которые были сформулированы в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. и сыграли известную роль в формальном закреплении их в действующих нормах международного права.

Аналогично этому провозглашение Советским Союзом в пределах национальной правовой системы, в том числе  в актах национализации, права  государства на создание подобным образом  государственной собственности  и в дальнейшем последовательное и неуклонное отстаивание этого  права непосредственно, т. е. в процессе фактического осуществления международных  политических и торгово-экономических  отношений, привело к признанию равноправия двух форм собственности, свободы выбора форм внешнеэкономической деятельности и возникновению тождественного специального принципа международного экономического права.

Включение развивающимися странами в тексты своих конституций или  иных основополагающих национальных актов  положений о неотъемлемом суверенитете над естественными ресурсами  и богатствами при эффективной  поддержке других государств обусловило появление и нормативное закрепление  в международных договорах еще  одного специального принципа международного экономического права.

Не менее значимым является и такое направление влияния, как изменение, углубление и развитие содержания, расширение сферы действия и повышение эффективности существующих международно-правовых норм под воздействием национального права. К примеру, в международном праве сложились  принципы территориальной целостности  и нерушимости государственных  границ. Согласно этим принципам государства  не вправе произвольно изменять в  одностороннем порядке (насильственно) положение линии границы. Для  обеспечения неприкосновенности границы  сопредельные государства устанавливают  взаимно согласованный режим  границы, включающий вопросы прохождения  и обозначения государственной  границы, порядка пользования пограничными водами и коммуникациями, лесными, охотничьими, сельскохозяйственными и другими  угодьями вблизи границы и т. д.

Внутренним законодательством  ряда сопредельных государств и их международными соглашениями учреждаются  некоторые специальные институты, как, например, совместные комиссии по проверке границы и пограничные  уполномоченные (комиссары). Последние  в целях упрочения добрососедских отношений и развития мирного  сотрудничества граничащих друг с другом государств осуществляют своевременное адекватное урегулирование различных пограничных инцидентов, возникающих между сторонами. Таким образом, юридическое содержание прав и обязанностей государств, связываемых с принципом уважения неприкосновенности границ, подразумевает и установление аналогичных вышеуказанным специальных органов.

Наряду с этим следует  отметить, что в свое время Советский  Союз в ходе реализации сотрудничества по поддержанию мирного режима границ с сопредельными государствами  привнес немало нового и позитивного  в развитие данного института  в интересах укрепления добрососедства и безопасности с пограничными государствами, сделав его постоянным элементом  в отношениях с сопредельными  странами, что подтверждается международными договорами СССР и России как продолжательницы его договоров, в том числе и в этой области.

В то же время в отмеченной проблеме соотношения национального  и международного права имеется  и оборотная сторона. В частности, случается, что некоторые организационные  и правовые меры, предпринимаемые  государствами в их внутринациональной сфере, объективно не отвечают высшим интересам мирового сообщества, служат побудительным импульсом для  уточнения, пересмотра или иначе  ориентированного подхода к формулированию определенных норм международного права  и, следовательно, базирующихся на них  прав и обязанностей субъектов международного права. В этом смысле характерен Договор  об Антарктике 1959 г. Из истории международных  отношений в данной области известно, что в 20-40-е годы некоторые страны (Аргентина, Великобритания, Норвегия, Франция, Чили) посредством национально-правовых актов провозгласили свои территориальные  претензии в отношении определенных районов Антарктики. Однако уже тогда  было ясно, что попытки незначительного  числа государств подчинить своему суверенитету районы Антарктики, провести ее раздел и тем самым исключить  из круга пользователей международным режимом этой части мировой территории остальных членов международного сообщества, чреваты возникновением множества конфликтов, в том числе и между самими претендентами. Вследствие этого Советский Союз в своих внешнеполитических и международно-правовых акциях твердо выступал против подобного подхода как неправомерного и в 1958 г. предупредил о нежелательности включения в проектируемый договор каких-либо положений, затрагивающих вопрос о территориальных претензиях в Антарктике, которые могли бы рассматриваться как ставящие одни государства в неравное положение по отношению к другим

В результате Договор 1959 г. не признал суверенитета какого-либо государства  в Антарктике (п. 2 ст. IV). «заморозив» территориальные притязания государств. Кроме того, поскольку он стал ядром системы договоров об Антарктике, заключенных впоследствии и подтвердивших неизменность сложившегося статуса на рассматриваемом континенте, следует сделать вывод о соответствующем распространении содержания указанной нормы в заданном направлении. Его вектор, как видно, характеризуется прямой противоположностью по отношению к тому, что было выражено в свое время в национально-правовом регулировании.

Существенным итогом влияния  внутригосударственного права на прогрессивное  развитие международного права закономерно  считается устранение из международного права под воздействием внутригосударственных  политических и правовых средств  отживших, не соответствующих современному назначению международного права институтов, принципов, норм. Так, была отменена ст. 35 Устава МОТ, содержавшая «колониальную оговорку», дававшую возможность ряду государств допускать дискриминацию колониальных народов в области их трудовых прав и не применять к ним конвенции МОТ Равным образом ст. 16-bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г., содержавшая положения о зависимых территориях, вызывала критику стран Восточной Европы в 60-х годах. Вот почему СССР, присоединяясь к Конвенции в 1965 г., на основании своего национального законодательства и принципов внешней политики сделал заявление о том, что подобное положение устарело и не соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права. В дальнейшем на Стокгольмской конференции по пересмотру Парижской конвенции в 1967 г. положения упомянутой статьи были изменены, пусть и не радикальным образом.

Помимо упомянутого, рассматривая вопрос о влиянии систем национального  права на развитие международного права, необходимо указать и на такой  важный аспект, как рецепция и активное использование в настоящее время  международным правом основных правовых формул (юридических максим) - особых юридических принципов, пришедших  из внутригосударственного права (первоначально  из римского права, а затем усвоенных  феодальными и последующими национальными  правовыми системами): последующий  закон отменяет предыдущий; общий закон отменяется специальным; договоры должны соблюдаться; договоры не вредят и не приносят выгоды третьим лицам; никто не может предоставить другому больше, чем имеет сам; равный над равным власти не имеет; никто не может быть судьей в собственном деле и т. д. В значительной мере это обстоятельство отражает такую форму взаимодействия систем национального и международного права, как общие принципы права («общие принципы права, признанные цивилизованными нациями», как это сформулировано в п. 1(с) ст. 38 Статута Международного суда ООН).

Влияние международного права  на формирование, функционирование и  развитие внутригосударственного права

Существует ряд областей государственной жизни, в которых  влияние международного права на национально-правовое регулирование  проявляется наиболее активным и  заметным образом. Прежде всего, это  сфера фундаментальных основ, ведущих  принципов внешней политики, закрепляемых соответственно в основных законах  государств - конституциях. Ранее было показано, как конституционные принципы внешней политики Советского государства, а также республик, входящих в его состав, в том числе и России (запрещение пропаганды войны, содействие сотрудничеству с другими странами, поддержание и укрепление мира и безопасности и т. д.), зафиксированные в национально-правовых актах, сказались на реальном ходе нормотворчества в международном праве. В данном случае необходимо рассмотреть неотделимый от этого обратный процесс.