Здоровье и долглетие

Новое снижение смертности получило в демографической литературе название второго эпидемиологического перехода. В отличие от первого перехода, который проявился, прежде всего, в снижении смертности от инфекционных и других острых болезней, новый этап был связан со снижением и перераспределением в сторону старших возрастов смертности от болезней системы кровообращения, новообразований, других хронических болезней, которые иногда называют дегенеративными: диабет, язва желудка и кишечника, хронические болезни мочевыделительной системы и т.д. В меньшей степени сокращалась смертность от несчастных случаев.

В настоящее время борьба со смертностью все более связана  с успехами медицины и деятельностью высокоэффективной и развитой системы здравоохранения. На основе дозированных физических нагрузок, рационального питания и вообще «здорового» образа жизни в сочетании с медикаментозным лечением существенно снижается смертность пожилых людей. Невиданные ранее успехи достигаются в лечении врожденных заболеваний, начинается массовое выхаживание детей, родившихся при малом сроке беременности.

В начале 2000-х гг. в достаточно большом числе стран ожидаемая  продолжительность жизни для  мужчин и женщин суммарно перешагивает барьер 80 лет (у мужчин она становится выше 77 лет, у женщин — 82 лет), из 1000 новорожденных на первом году жизни умирает не более 4 детей. В начале века - примерно в десять раз больше, в семидесятые годы уровень младенческой смертности 12 на 1000 новорожденных

казался биологическим минимумом. Анализ новейших тенденций смертности вообще ставит под сомнение само существование  непреодолимых пределов роста продолжительности жизни. Именно так: «Превзойденные пределы продолжительности жизни» назвали свою статью двое известных ученых Джеймс Оеппен и Джеймс Вопел [Оерреn, Vaupel, 2002].

Возвращаясь к рис. 1, обратим внимание на то, что к концу века продолжительность жизни во всех Западных HMD-странах сблизилась, и сегодня они различаются весьма мало. В то же время в бывших социалистических странах Европы и бывших республиках СССР она существенно ниже.

HMD содержит сведения только  о 27 странах. Базы данных Отдела  народонаселения ООН [Population Division, Department of Economic and Social Affairs, http://esa.un.org/unpp/] и Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ) [WHO Statistical Information System, http://www.who.int/whosis/] содержат информацию об ожидаемой продолжительности жизни практически всех стран мира. Так, поданным ВОЗ, продолжительность жизни мужчин в 192 странах - членах ВОЗ колеблется от 36 до 79 лет, а женщин - от 34 до 86 лет. И при этом за немногими исключениями во всех странах мира наблюдается рост продолжительности жизни.

Страны, где продолжительность  жизни снижается, получили в современной демографической литературе название стран с противоположным трендом смертности и здоровья (adverse1 mortality and health trends). Известны две группы стран, где смертность устойчиво растет (или росла в недавнем прошлом). Первая включает большинство стран Центральной и Восточной Европы и бывшие республики СССР, вторая - ряд развивающихся, прежде всего расположенных в Африке к югу от Сахары, стран.

Начнем со второй группы. Она включает, главным образом, расположенные к югу от Сахары африканские страны, где эпидемия ВИЧ/СПИД-инфекции привела к росту общего уровня смертности населения, т.е. не компенсируется снижением смертности от других болезней. В докладе Отдела народонаселения ООН о перспективах мирового населения [World Population Prospects, 2006: 64—82] выделяются 4 страны с самым высоким уровнем смертности от СПИД, где распространенность ВИЧ-инфекции среди взрослых более 20 %: Свазиленд, Ботсвана, Лесото и Зимбабве; и 7 стран, где ВИЧ-инфекцией заражены от 10 до 20 % взрослых: Южная Африка, Намибия, Замбия, Малави, Центрально-Африканская Республика, Мозамбик и Экваториальная Гвинея. Еще в 10 странах (в том числе одной неафриканскойГаити) распространенность ВИЧ от 5 до 10%. Снижение продолжительности жизни в этих странах, которая и до этого не была высокой, началось в 1990-е гг. и, по оценкам экспертов, скорее всего, будет продолжаться еще достаточно долго.

В первой группе стран ситуация выглядит далеко не столь драматично, зато ответить на вопрос о причинах роста смертности здесь гораздо сложнее. В середине 1960-х гг. почти во всех Европейских странах, относившихся тогда к так называемым «странам социализма» и, прежде всего, во всех европейских республиках бывшего СССР, а также в Казахстане, начался устойчивый рост смертности взрослых мужчин. В Латвии, России, Украине и Эстонии этот рост распространился и на женщин, но среди них он не был столь значительным.

В Болгарии продолжительность  жизни 15-летних мужчин сократилась с 1964 по 1995 гг. на 3,8 года (рассчитано по данным WHO SIS), в Румынии рост смертности зафиксирован в период с 1974 по 1994 гг., когда продолжительность жизни 15-летних мужчин сократилась на 3 года. В середине 1990-х гг. и в Болгарии, и в Румынии наметился перелом тенденции. В Венгрии падение продолжалось с 1966 г. по в 1994 г. и составило 5,5 лет. В бывшей Чехословакии рост смертности прекратился в 1990 г. накануне распада, и за время после 1960 г. продолжительность жизни 15-летних мужчин сократилась на 1,9 года. В Польше с 1966 г. по 1991 г. падение продолжительности жизни в возрасте 15 лет составило 3 года. Самым коротким был период роста смертности в бывшей ГДР - с 1963 г. по 1980 г.: тогда падение продолжительности жизни мужчин в возрасте 15 лет составило 0,9 года.

В середине 1960-х гг. по показателям  продолжительности жизни Россия лишь немного отставала от стран  Запада, а многие республики бывшего  СССР вообще шли вровень с Западными  странами. Как и в странах Запада, десятью годами раньше инфекционные болезни и другие традиционные причины смерти перестали быть возможным резервом снижения смертности; снижение смертности замедлилось и наметился рост смертности от несчастных случаев, новообразований и болезней системы кровообращения. Но в отличие от западных стран, в СССР открытое обсуждение негативных изменений смертности рассматривалось как попытка дискредитировать советскую политическую систему. Публикация каких-либо показателей, кроме общих коэффициентов смертности, была запрещена. На основе этого показателя в массовой печати и медицинской литературе насаждался миф о том, что уровень смертности в СССР ниже, чем в развитых странах. Одновременно с этим неблагоприятные тенденции достаточно подробно и объективно освещались в разного рода документах с грифом «Для служебного пользования». Однако никакие реальные шаги, направленные на перелом тенденции, не предпринимались.

Снижение продолжительности  жизни в России, прежде всего продолжительности жизни в возрасте 15 лет, продолжалось до начала1980-х гг., и главными причинами его были болезни системы кровообращения и несчастные случаи. Оно носило весьма устойчивый характер, лишь немного ускоряясь в годы эпидемий гриппа или замедляясь в годы, когда предпринимались попытки ограничить потребление алкоголя в стране (в 1972 г. и в 1981 г.).

Рисунок.2. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в возрасте 15 лет в России после 1956 г.

Начавшаяся в мае 1985 г. антиалкогольная кампания сопровождалась беспрецедентным ростом продолжительности  жизни и мужчин, и женщин. В 1986—1987 годах в России были зафиксированы самые высокие уровни продолжительности жизни - 64,9 лет у мужчин и 74,6 лет у женщин [Демографический ежегодник России, 2006: 120]. В 1988 г. рост смертности взрослых возобновился. Период после антиалкогольной кампании отличается тем, что рост смертности взрослых проходил на фоне ее резких колебаний. До 1992 г. он шел медленно, так же как в 1980-е гг., в 1992-1994 гг. резко ускорился. В 1994 г. была зафиксирована самая низкая продолжительность жизни за период после 1959 г. в России — 57,5 и 71,12 лет у мужчин и женщин соответственно. После этого продолжительность жизни вновь выросла и в 1998 г. Составила и 73,1 соответственно. После этого произошло новое падение — в 2003 г. продолжительность жизни мужчин равнялась 58,6, а женщин — 71,8 лет, и новый очень небольшой рост до 58,9 и 72,3 наблюдался в 2005 году. Отметим, что все эти колебания проходили на фоне устойчивого снижения смертности детей и целиком были связаны с динамикой смертности в возрастах старше 15 лет.

До 1994 г. тенденции смертности взрослых мужчин в Белоруссии, Латвии, Литве, Украине и Эстонии были практически такими же, как в России. В странах Балтии рост смертности в основном прекратился в конце 1990-х гг., хотя говорить об устойчивом росте продолжительности жизни еще нельзя. В Белоруссии рост смертности продолжался непрерывно, без снижения в 1994-1999 гг. В 2000 г. продолжительность жизни заметно увеличилась, а в 2001—2002 гг. — вновь упала, затем последовал новый подъем. Такие резкие колебания показателей не позволяют ответить на вопрос, что собственно происходит со смертностью в Белоруссии. На Украине медленное падение продолжительности жизни продолжалось до 2005 года.

Таким образом, некогда многочисленная первая группа стран с противоположным трендом смертности сегодня сократилась до 2—3 стран, в число которых, к сожалению, входит Россия.

Здоровье и  долголетие как предпосылки и  следствие человеческого развития

Никак нельзя назвать случайностью, что именно в годы кардинальных успехов в борьбе со смертью возникла концепция человеческого развития. Здоровье и долголетие не только составляющие, не только следствия, но и важнейшие предпосылки развития человеческого потенциала. Наличие двусторонних связей можно сформулировать следующим образом:

В отличие от связей, перечисленных  в левой графе таблицы, которые уже рассмотрены в нашем кратком очерке истории смертности, содержание правой графы требует особого комментария. Прогресс не только предпосылка, но и следствие снижения смертности.

Снижение смертности открывает  возможность накоплению знаний как  на основе личного более длительного  жизненного опыта, так и в ходе взаимодействия поколений. Значительно  более надежной становится трансляция культурных ценностей от поколения к поколению. Ускоряется развитие науки. И сегодня здоровье — важное условие получения образования в молодости и дальнейшего его совершенствования.

Достаточно очевидна связь  здоровья со способностью к эффективному труду и увеличению личного и общественного благосостояния. Низкий уровень здоровья препятствует развитию экономики (низкая производительность труда, высокая инвалидизация плюс, возможно, высокие расходы на поддержание жизни).

Высокая смертность - одна из основных причин отсутствия права выбора в традиционных обществах. При низкой продолжительности жизни, априорная заданность социальных ролей — условие выживания социума, поскольку отсутствует резерв времени для экспериментов. Достаточно долгая и здоровая жизнь - необходимое условие не только права выбора, но и возможности его реализации, реализации человека как индивида и члена общества. Снижение смертности и рост производительности труда - два фактора, без которых свобода выбора невозможна.

Когда продолжительность  жизни не превосходит 35 лет, для поддержания существования человеческого сообщества (популяции) каждая женщина должна родить в среднем 6 детей. Понятно, что в таких условиях невозможно реальное равенство полов, так как женщины вынуждены непрерывно рожать для сохранения популяции.

Среди прав человека важнейшее - право на жизнь, без него, в конечном счете, лишаются смысла все иные права и свободы. Физическое и психическое здоровье суть необходимые предпосылки его полной реализации. Люди дорожат жизнью, поскольку она далеко не бесконечна. Но нездоровье нередко превращает жизнь человека в пытку, ведет к добровольному отказу от своего главного права.

Рост продолжительности  жизни сегодня рассматривается  как норма демографической динамики. Возникает вопрос - как следует  оценивать положение дел с развитием человеческого потенциала в стране, где уровень смертности растет. Ответ на этот вопрос дал видный экономист и социолог, лауреат Нобелевской премии 1998 г., один из разработчиков теории развития человеческого потенциала Амартья Сен [Amartya Sen, 1998]. В 1995 г. он прочел в Исследовательском центре «Инноченти» UNICEF во Флоренции лекцию «Смертность как индикатор экономического успеха или неудачи», которая в 1998 г. была опубликована как журнальная статья. По мнению Сена, уровень смертности отражает способность общества преобразовать экономические ресурсы в наиболее важные с его точки зрения товары и услуги. Простой индикатор смертности может больше сказать об уровне и направлении общественного развития, чем комплекс макроэкономических индикаторов. Опираясь на точку зрения Амартья Сен, мы можем сделать вывод, что экономическое и социальное развитие России в XX веке и начале XXI века не может считаться успешным.

Здоровье и  человеческое развитие в современной  России

Смертность  в России в начале XXI века

В XXI век Россия вошла на 65-м месте (из 111 стран) по величине индекса  развития человеческого потенциала (данные за 2004 г.). Это место складывалось из 57-го места по индексу ВВП, достаточно высокого 28-го места по индексу уровня образования и 114-го места по индексу продолжительности жизни. При этом Россия занимает 124-е место по продолжительности жизни мужчин и 99-е место — по продолжительности жизни женщин.

То, что показатели смертности в России свидетельствуют о большом  неблагополучии, признают все. Но очень  часто это неблагополучие связывают только с событиями последних 15 лет, полагая, что высокая смертность — порождение неудачно проводившихся реформ, избавившись от которых можно быстро выправить положение. Стремление связать рост смертности с либеральными реформами заставляет некоторых политиков и ученых вообще отрицать рост смертности в период до 1991 г., но такие высказывания говорят скорее о некомпетентности авторов.

Как мы уже писали, рост смертности продолжается более 40 лет. Правильнее было бы сказать - последний период роста смертности, поскольку фактически снижение смертности взрослых в России происходило в течение двух коротких периодов: вторая половина 1920-х годов и 1948-1965 гг. Некоторое снижение смертности женщин происходило в 1934—1938 гг. Весь остальной XX век чередовались периоды стагнации или катастрофических подъемов смертности во взрослых возрастах [Демографическая модернизация России...: 270-273].