Жанр романов в творчестве Гюго и Бальзака

Введение.

Виктор Гюго и Оноре Бальзак  являются одними из самых известных французских писателей 19 века. Каждый из них по-своему оставил большой след в мировой культуре.

 Личность Виктора Гюго (1802-1885) поражает своей разносторонностью.  Один из самых читаемых в мире французских прозаиков, для своих соотечественников он прежде всего великий национальный поэт, реформатор французского стиха, драматургии, а также публицист-патриот, политик-демократ. Знатокам он известен как незаурядный мастер графики, неутомимый рисовальщик фантазий на темы собственных произведений. Но есть основное, что определяет эту многогранную личность и одушевляет ее деятельность, - это любовь к человеку, сострадание к обездоленным, призыв к милосердию и братству. Некоторые стороны творческого наследия Гюго уже принадлежат прошлому: сегодня кажутся старомодными его ораторско-декламационный пафос, многословное велеречие, склонность к эффектным антитезам мысли и образов. Однако Гюго - демократ, враг тирании и насилия над личностью, благородный защитник жертв общественной и политической несправедливости, - наш современник и будет вызывать отклик в сердцах еще многих поколений читателей. Человечество не забудет того, кто перед смертью, подводя итог своей деятельности, с полным основанием сказал: “Я в своих книгах, драмах, прозе и стихах заступался за малых и несчастных, умолял могучих и неумолимых. Я восстановил в правах человека шута, лакея, каторжника и проститутку”.

 В. Гюго был романтиком с начала своей литературной карьеры и оставался им до конца своей жизни.

Оноре Бальзак ( 1799-1850) – крупнейший мастер реалистического романа. Его творчество- вершина французского критического реализма.

 Никто из писателей Запада  ни до, ни после Бальзака не  сумел дать такого всестороннего  изображения буржуазного общества, так беспощадно разоблачить его, как сделал это великий автор «Человеческой комедии».

  «Я выносил в своей голове  целое общество» - не без гордости  утверждал Бальзак. В словах  этих не заключалось преувеличения.  По законам своего искусства художник в серии романов и повестей создал общество, в котором живут и борются люди всех классов, состояний, профессий, все психологические типы – мужчины и женщины; разыгрываются общественные бури и бури всех человеческих страстей. Автор хотел и добился того, чтобы в его изображении общество «заключало в себе основу своего движения», чтобы законы развития ясно проступали в созданной им картине. Он называл это «соперничать с актами гражданского состояния».

 В письмах он любил сравнивать  себя с людьми самого разнообразного физического труда: каменщик, судостроитель, раб, вращающий жернова, резчик, литейщик, пахарь, садовник. В одном из поздних романов он скажет: художник «трудится как рудокоп, засыпанный обвалом».

 О дальнейшем Бальзак сказал: «Главные события моей жизни – это мои произведения». Жизнь идет в схватках с бесчисленными замыслами, требующими воплощения, с уже изданными текстами, требующими совершенствования.

 Если обратиться к романам  этих писателей, то самыми яркими  и прославленными их произведениями  являются исторические романы. Несмотря на то, что взгляд писателей обращён в разные эпохи, их романы являются одинаково актуальными и в наши дни. Особенности исторического романа В. Гюго и О. Бальзака я бы хотела рассмотреть на примере романов « Собор Парижской богоматери » и « Человеческой  комедии».

Глава 1.

1. История создания романа. « Собор Парижской богоматери».

"Собор Парижской богоматери»   стал лучшим образцом исторического  романа, вобравшим в себя живописно  воссозданную разнообразную картину средневековой французской жизни.

 Критическая оценка В. Скотта, вызванная несогласием французского  писателя с творческим методом  "отца исторического романа", свидетельствовала о том, что  Гюго стремился создать исторический  роман особого типа, стремился открыть новую сферу модного жанра.

 В этом романе надеялся, всё  будет исторически чётким: обстановка, люди, язык, причем не это важно  в книге. Если есть в ней  достоинства, то только благодаря  тому, что она плод воображения.

 Исторический роман “Собор Парижской Богоматери”, начат Гюго в июле 1830 и закончен в феврале 1831 года. . Обращение Гюго к далекому прошлому было вызвано тремя факторами культурной жизни его времени: широким распространением исторической тематики в литературе, увлечением романтически трактуемым средневековьем, борьбой за охрану историко-архитектурных памятников. Интерес романтиков к средним векам во многом возник как реакция на классическую сосредоточенность на античности. Свою роль здесь играло и желание преодолеть пренебрежительное отношение к средневековью, распространившееся благодаря писателям-просветителям XVIII века, для которых это время было царством мрака и невежества, бесполезным в истории поступательного развития человечества. И, наконец, едва ли не главным образом, средние века привлекали романтиков своей необычностью, как противоположность прозе буржуазной жизни, тусклому обыденному существованию. Здесь можно было встретиться, считали романтики, с цельными, большими характерами, сильными страстями, подвигами и мученичеством во имя убеждений. Все это воспринималось еще в ореоле некой таинственности, связанной с недостаточной изученностью средних веков, которая восполнялась обращением к народным преданиям и легендам, имеющим для писателей-романтиков особое значение. Свой взгляд на роль эпохи средневековья Гюго изложил еще в 1827 году в авторском предисловии к драме “Кромвель”, ставшее манифестом демократически настроенных французских романтиков и выразившее эстетическую позицию Гюго, которой он, в общем, придерживался до конца жизни.

Гюго начинает свое предисловие  с изложения собственной концепции  истории литературы в зависимости  от истории общества. Согласно Гюго, первая большая эпоха в истории  цивилизации - это первобытная эпоха, когда человек впервые в своем  сознании отделяет себя от вселенной, начинает понимать, как она прекрасна, и свой восторг перед мирозданием выражает в лирической поэзии, господствующем жанре первобытной эпохи. Своеобразие второй эпохи, античной, Гюго видит в том, что в это время человек начинает творить историю, создает общество, осознает себя через связи с другими людьми, ведущий вид литературы в эту эпоху - эпос.

Со средневековья начинается, говорит  Гюго, новая эпоха, стоящая под  знаком нового миросозерцания - христианства, которое видит в человеке постоянную борьбу двух начал, земного и небесного, тленного и бессмертного, животного и божественного. Человек как бы состоит из двух существ: “одно - бренное, другое - бессмертное, одно - плотское, другое - бесплотное, одно- скованное вожделениями, потребностями и страстями, другое - взлетающее на крыльях восторга и мечты”. Борьба этих двух начал человеческой души драматична по самому своему существу: “...что такое драма, как не это ежедневное противоречие, ежеминутная борьба двух начал, всегда противостоящих друг другу в жизни и оспаривающих друг у друга человека с колыбели до могилы?” Поэтому третьему периоду в истории человечества соответствует литературный род драмы.

Гюго убежден: все существующее в природе и в обществе может  быть отражено в искусстве. Искусство ничем не должно себя ограничивать, по самому своему существу оно должно быть правдиво. Однако это требование правды в искусстве у Гюго было довольно условным, характерным для писателя-романтика. Провозглашая, с одной стороны, что драма - это зеркало, отражающее жизнь, он настаивает на особом характере этого зеркала; надо, говорит Гюго, чтобы оно “собирало, сгущало бы световые лучи, из отблеска делало свет, из света- пламя!” Правда жизни подлежит сильному преображению, преувеличению в воображении художника, которое призвано романтизировать действительность, за ее будничной оболочкой показать извечную схватку двух полярных начал добра и зла.

Отсюда вытекает другое положение: сгущая, усиливая, преображая действительность, художник показывает не обыкновенное, а исключительное, рисует крайности, контрасты. Только так он может выявить животное и божественное начала, заключенные в человеке.

Этот призыв изображать крайности  является одним из краеугольных камней эстетики Гюго. В своем творчестве писатель постоянно прибегает к контрасту, к преувеличению, к гротескному сопоставлению безобразного и прекрасного, смешного и трагического.

Замысел романа относится к 1828 году; именно этим годом датирован план произведения, в котором уже намечены образы цыганки Эсмеральды, влюблённых в неё поэта Гренгуара и аббата Клода Фролло. По этому первоначальному плану Гренгуар спасает Эсмеральду, брошенную в железную клетку по приказу короля, и идёт вместо неё на виселицу, в то время как Фролло, разыскав Эсмеральду в цыганском таборе, передаёт её в руки палачей. Позднее Гюго несколько расширил план романа. В начале 1830 года в заметках на полях плана появляется запись - имя капитана Феба де Шатопера.

К непосредственной работе над книгой Гюго приступил в конце июля 1830 года, но июльская революция прервала его деятельность, возобновить которую он смог только в сентябре. В. Гюго начал работу над романом по договору с издателем Госленом. Издатель грозился взыскать с автора по тысяче франков за каждую просроченную неделю. Каждый день был на счету, а тут в хлопотах неожиданного переезда на новую квартиру потеряны все записи и наброски, пропал весь подготовленный труд, и ни строчки ещё не написано.

Хотя в начале 30-х годов автор "Собора Парижской богоматери" и являлся ещё сторонником конституционной монархии, он уже отрицательно относился к королевскому абсолютизму и дворянскому сословию, занимавшему господствующее положение во Франции XV века, к которому отнесены события, излагаемые в романе. В конце периода реставрации наряду с антидворянскими идеями яркое выражение находят у Гюго также новые для него антиклерикальные убеждения. Благодаря этому роман о далёком историческом прошлом звучал весьма актуально в условиях того времени, когда во Франции стала на повестке дня борьба с дворянской и церковной реакцией.

Роман закончен на две недели раньше назначенного срока. 14 января 1831 года дописана последняя строка. Гюго глядит на гору исписанных листков. Вот что может  заключать в себе бутылка чернил!

Первой читательницей рукописи стала жена издателя. Этой просвещённой даме, занимавшейся переводами с английского, роман показался чрезвычайно скучным. Гослен не замедлил передать широкой огласке отклик своей супруги: "Не буду больше полагаться на известные имена, того и гляди потерпишь убытки из-за этих знаменитостей". Однако печатание книги не задержалось. "Собор Парижской богоматери" вышел в свет 13 февраля 1831 года

"Собор Парижской богоматери" - произведение, отражающее прошлое  сквозь призму воззрений писателя - гуманиста XIX века, стремившегося осветить "моральную сторону истории" и подчеркнуть те особенности событий прошлого, которые поучительны для современности.

2. Место «Собора» в романе, как художественного приёма

Романтические черты романа проявились в ярко выраженной контрастности "Собора", резком противопоставлении положительных и отрицательных характеров, неожиданном несоответствии внешнего и внутреннего содержания человеческих натур. Однако "средневековый", "археологический" роман, где с особой тщательностью выписывает автор темноту Фролло, экзотический наряд Эсмеральды. Той же цели служит скрупулёзно разработанная лексика, отражающая язык, на котором говорили все слои общества, здесь встречается и терминология из области архитектуры, латыни, архаизмы, арготизмы толпы Двора чудес, смесь испанского, итальянского и латинского. Гюго использует развёрнутые сравнения, антитезы, проявляет изумительную изобретательность в употреблении глаголов. Признаком романтизма являются и изумительные характеры в чрезвычайных обстоятельствах. Главные персонажи - Эсмеральда, Квазимодо и Клод Фролло - воплощение того или иного качества. Уличная плясунья Эсмеральда символизирует нравственную красоту простого человека, красавец Феб - светское общество, внешне блестящее, внутренне опустошенное, эгоистичное и вследствие этого бессердечное; средоточием мрачных сил является Клод Фролло, представитель католической церкви. В Квазимодо воплотилась демократическая идея Гюго: уродливый и отверженный по социальному статусу, звонарь собора оказывается существом наиболее высоконравственным. Этого нельзя сказать о людях, занимающих высокое положение в общественной иерархии (сам Людовик XI, рыцари, жандармы, стрелки - "цепные псы" короля. Таковы нравственные ценности, установленные писателем в романе и отразившиеся в романтическом конфликте высокого или низкого, где низкое - король, правосудие, религия, т.е. всё то, что относится к "старому строю", а высокое - в облике простолюдинов. И в Эсмеральде, и в Квазимодо, и в отверженных Двора чудес автор видит народных героев романа, полных нравственной силы и полных гуманизма. Народ в понимании автора это не просто пустая масса, это грозная сила, в слепой активности которой проблема идеи справедливости. В идее штурма Собора народными массами заключен намёк Гюго на близившийся штурм Бастилии в 1789 году, на "час народный", на революцию.

Очень важно знать обстановку создания этого романа, начатого накануне революции 1830 года. Жена Гюго, оставившая о нём  свои воспоминания, писала следующее: "Великие политические события  не могут не оставить глубокого следа в чуткой душе поэта. Гюго только что поднявший восстание и воздвигший баррикады в театре, понял теперь яснее, чем когда либо, что все проявления прогресса тесно связаны между собой и что, оставаясь последовательным, он должен принять и в политике то, чего добился в литературе." Героизм, проявленный народом во время "трех славных дней", как называли тогда дни баррикадных боев, решивших участь Бурбонов, настолько захватил Гюго, что он должен был прервать начатую работу над "Собором…". "Невозможно забаррикадироваться от впечатлений внешнего мира, - писал он Ламартину, - В подобный момент нет больше ни искусства, ни театра, ни поэзии… Политика становится вашим дыханием". Однако вскоре Гюго возобновил работу над романом, запершись дома с бутылкой чернил и даже закрыв на ключ одежду, чтобы не выходить на улицу. Через пять месяцев, в январе 1831 года, как было обещано издателю, он положил на стол готовую рукопись. Немудрено, что в этом романе, созданном на гребне революции, запечатлелось восхищение автора героизмом и творческим гением французского народа, стремление найти в далекой истории зачатки его будущих великих деяний.."