Татьяна Ларина в романе А. С. Пушкина "Евгений Онегин"

Но их исправить  не хочу…                                                                      

Это нежелание, возможно,  объясняется тем, что, «разрушая плавность и последовательность истории своего героя, равно как и единство характера, автор переносил в литературный текст непосредственность впечатлений от общения с живой человеческой личностью»⁷. Возможно также и то, что благодаря меньшей «организованности» и «упорядоченности» автор хотел сохранить роману, отражающему все противоречия жизни, его живое движение во времени. Значит, «Евгений Онегин» - это создание творческой личности, которая, по мнению исследователя Е.В. Каманиной, «опознает себя только в Диалоге»⁸, т.е. в противоречиях действительности. О «диалогической природе»⁹ текста романа говорит и Ю.М. Лотман. Вслед за исследователями мы называем роман «Евгений Онегин» романом-диалогом.

Здесь необходимо сказать о лиро-эпическом жанре  как о «смешанном виде стихотворного произведения, которое соединяет в себе особенности лирического и эпического изображения действительности». В этом жанре проявляется синкретизм сюжетности с передачей переживаний автора, и широкие возможности для объединения лирического и эпического начала предоставляет именно роман в стихах.

 «На примере  эпопеи мы убеждаемся, что жанр  уже сам содержит в себе  высказывание  о  том, что  есть  мир,  -   отмечает Г.Д. Гачев. – Это тот угол зрения, который предопределяет поворот мыслей и трактовку проблем, входящих в его поле. Эпос… предполагает «объятность необъятного»… лирика – взволнованна, ее образ и произведение всегда – символ; слово выхватывает из потока бытия одно мгновенное переживание (мысль) и должно через него дать законченное высказывание обо всем бытии». Это точное высказывание можно с полным правом отнести к пушкинскому роману в стихах.

Автор всегда, о  чем бы он ни писал, вольно и невольно изображает и себя самого, раскрывает свой внутренний мир. Поэтому, справедливо  пишет        В.С. Непомнящий, «как бы ни старался он описать жизнь других людей – она все равно предстанет перед нами в свете его внутреннего мира, прожитая поэтом, прошедшая через его сердце»¹⁰. Пушкин решил создать картину эпохи (которая всегда была предметом романа) как процесс собственной духовной жизни, поэтому из-под пера поэта вышел именно роман в стихах.

Таким образом, авторское «Я» с его непосредственными  переживаниями во многом определило своеобразие романа в стихах. Интересен  в этой связи вопрос о лирических отступлениях в романе. Посредством лирического отступления вводится образ автора-повествователя, и оно возникает в первую очередь как эмоциональная беседа автора с читателем. А.Ю. Большакова говорит о «внутреннем диалоге между автором и читателем в повествовательной речи, в самом тексте произведения, а не в процессе его реального прочтения». Для нас представляется интересным мнение В.Е. Хализева, который особо выделяет категорию «образ читателя», подчеркивая ее «материальную» природу и рассматривая ее как неотъемлемую часть художественной материи произведения: «правомерно говорить об образе читателя как одной из граней художественной предметности»¹¹. Получается, что образ авторского собеседника воплощен в художественном произведении. Читатель «вступает в диалектические отношения с другими образами (героев и автора)». Действительно, в «Евгении Онегине» читатель становится собеседником автора, и автор постоянно обращается к нему как к своему хорошему знакомому:

И  вы,  читатель  благосклонный,

В своей коляске выписной

Оставьте  град неугомонный,

Где веселились вы зимой;

С моею музой своенравной 

Пойдемте слушать шум  дубравный 

Над безыменною рекой…

                                            (V, 142)

Диалог автора и читателя происходит на всех уровнях  произведения: в эпиграфах, примечаниях, конкретно-исторических, географических, бытовых, фольклорных и других реалиях автор постоянно апеллирует к читателю, дает ему своего рода «сигналы», которые фиксируют внимание читателя в процессе чтения и определенным образом ориентируют его. Они же дают возможность приблизиться к автору, к его эмоциональной и духовной жизни.

Авторские лирические отступления  тесно связаны и с образами героев. Интересно мнение К.В. Мочульского, утверждавшего, что «чувства поэта  объективируются в образы… Вот  почему, рассказывая о жизни Онегина, Пушкин так легко переходит к личным признаниям, размышлениям о своей судьбе, воспоминаниям о былых романах»¹². Таким образом, личность автора выступает в тесной связи с действительностью и с миром художественного произведения. И при этом, как справедливо пишет К.И. Соколова,  «жизнь,

будто не сочиняется им вовсе, но легко и свободно создается  сама собою, без сознательных усилий творца, как бы самозарождается».

«Лирика пушкинского  романа, - пишет С.Г. Бочаров, - не в  «лирических отступлениях» (во всяком случае, не главным образом в них), не на периферии или в отдельных  участках, но прежде всего… в том, как  охвачен эпос героев образом авторского сознания». Об этом очень точно сказал и исследователь Б.И. Бурсов: «…в «Онегине» весь Пушкин со всеми его представлениями о себе и своем назначении, как и о целом мире, начиная с ближайшего окружения и кончая вопросами, к которым было приковано внимание лучших умов на протяжении всей истории человечества».

На этом основании  мы можем сделать вывод, что мир  творческого воображения, став основой  жанра романа в стихах, обрел новое  содержание благодаря постоянному  взаимодействию, взаимообогащению эпического и лирического начал в единстве движения романа.

          Во второй главе обратимся  к анализу образа главной героини  Татьяны Лариной. 

Глава 2. Образ  Татьяны Лариной в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин»

2.1. Татьяна – «русская душою»

 
         Татьяна Ларина — «милый Идеал» Автора. Он не скрывает своей симпатии к героине, подчеркивая ее искренность, глубину чувств и переживаний, простодушие и преданность любви. Ее личность проявляется в сфере любовных и семейных отношений. Как и Онегина, ее можно назвать «гением любви». Татьяна — участница основного сюжетного действия, в котором ее роль сопоставима с ролью Онегина. 
         Многие критики, в частности Белинский, задавались вопросом, почему пушкинский роман назван «Евгений Онегин», а не «Татьяна Ларина», ибо поэт не раз называет Татьяну своей любимой героиней, «милым идеалом». Пушкин отожествляет ее со своей «ласковой музой, являвшейся ему в саду барышней уездной с печальной думою в очах, с французской книжкою в руках». Именно эта героиня вдохновляла поэта, стала воплощением идеального пушкинского женского образа. Пушкин наделяет Татьяну многими присущими ему самому чертами: любовью к русской природе, особую красоту и поэтичность которой Пушкин, как и его героиня, тонко чувствовал, понимая свою духовную связь с природой; суевериями, интересом к преданьям старины, присущим поэту и переданным Татьяне...

Чтобы понять, почему она  стала идеалом Пушкина, необходимо рассмотреть особенности ее личности.

 Характер Татьяны так же, как и характер Онегина, — динамичный, развивающийся. Обычно обращают внимание на резкое изменение ее социального статуса и внешнего облика в последней главе: вместо деревенской барышни, непосредственной и открытой, перед Онегиным предстала величественная и холодная светская дама, княгиня, «законодательница зал ». Ее внутренний мир закрыт от читателя: Татьяна вплоть до своего заключительного монолога не произносит ни слова, Автор также хранит «тайну» о ее душе, ограничиваясь «визуальными» характеристиками героини («Как сурова! / Его не видит, с ним ни слова; / У! как теперь окружена / Крещенским холодом она!»). Однако в восьмой главе показана третья, завершающая стадия духовного развития героини. Ее характер существенно меняется уже в «деревенских» главах. Эти изменения связаны с ее отношением к любви, к Онегину, с представлениями о долге. 
       Во второй — пятой главах Татьяна предстает человеком внутренне противоречивым. В ней уживаются подлинные чувства и чувствительность, внушенная сентиментальными романами. Автор, характеризуя героиню, указывает прежде всего на круг ее чтения. Романы, подчеркивает автор, ей «заменяли все». Действительно, мечтательная, отчужденная от подруг, столь непохожая на Ольгу, Татьяна все окружающее воспринимает как еще не написанный роман, себя воображает героиней любимых книг. Отвлеченность мечтаний Татьяны оттенена книжно-бытовой параллелью — биографией ее матери, которая тоже в молодости была «от Ричардсона без ума», любила «Грандисона», но, выйдя замуж «по неволе», «рвалась и плакала сначала», а потом превратилась в обычную помещицу. Татьяна, ожидавшая «кого-нибудь» похожего на героев романов, увидела в Онегине именно такого героя. «Но наш герой, кто б ни был он, / Уж верно был не Грандисон», — иронизирует Автор. Поведение влюбленной Татьяны строится по известным ей романным моделям. Ее письмо, написанное по-французски, — эхо любовных посланий героинь романов. Автор переводит письмо Татьяны, но его роль «переводчика» этим не ограничивается: он все время вынужден как бы высвобождать подлинные чувства героини из плена книжных шаблонов. 
          Переворот в судьбе Татьяны происходит в седьмой главе. Внешние перемены в ее жизни — только следствие сложного процесса, который шел в ее душе после отъезда Онегина. Она убедилась наконец в своем «оптическом» обмане. Восстанавливая облик Онегина по «следам», оставшимся в его усадьбе, она поняла, что ее возлюбленный — человек донельзя загадочный, странный, но вовсе не тот, за кого она его принимала. Главным итогом «исследования» Татьяны стала любовь уже не к литературной химере, а к подлинному Онегину. Она полностью освободилась и от книжных представлений о жизни. Оказавшись в новых обстоятельствах, не надеясь на новую встречу и взаимность возлюбленного, Татьяна делает решающий нравственный выбор: соглашается поехать в Москву и выйти замуж. Заметим, что это свободный выбор героини, для которой были «все жребии равны». Она любит Онегина, но добровольно подчиняется своему долгу перед семьей. Таким образом, слова Татьяны в последнем монологе — «Но я другому отдана; / Я буду век ему верна» — новость для Онегина, но не для читателя: героиня лишь подтвердила выбор, сделанный ранее.

          Не следует упрощать вопрос о влиянии на характер Татьяны новых обстоятельств ее жизни. В последнем эпизоде романа становится очевидным контраст между светской и «домашней» Татьяной: «Кто прежней Тани, бедной Тани / Теперь в княгине б не узнал!» Однако монолог героини свидетельствует не только о том, что она сохранила прежние душевные качества, верность любви к Онегину и своему супружескому долгу. «Урок Онегину» полон несправедливых замечаний и нелепых предположений. Татьяна не понимает чувств героя, видя в его любви лишь светскую интригу, желание уронить ее честь в глазах общества, обвиняя его и корысти. Любовь Онегина для нее «малость», «чувство мелкое», а в нем самом она видит только раба этого чувства. Вновь, как когда-то в деревне, Татьяна видит и «не узнает» подлинного Онегина. Ее ложное представление о нем порождено светом, тем «утеснительным саном», приемы которого, как заметил Автор, она «скоро приняла». Монолог Татьяны отражает ее внутреннюю драму. Смысл этой драмы не в выборе между любовью к Онегину и верностью мужу, а в той «коррозии» чувств, которая произошли в героине под влиянием светского общества. Татьяна живет воспоминаниями и не способна хотя бы поверить в искренность любящего ее человека. Болезнь, от которой так мучительно освобождался Онегин, поразила и Татьяну. «Свет пустой», словно напоминает мудрый Автор, враждебно относится ко всякому проявлению живого, человеческого чувства.

        Подробно раскрыть образ героини, на наш взгляд, поможет сон Татьяны из V главы романа «Евгений Онегин».

2.1. Двойной смысл сна Татьяны Лариной

 
            Наиболее тщательно обработан Пушкиным и наиболее подробно изложен сон Татьяны в романе «Евгений Онегин»; Пушкин не пожалел на него целых десять строф – точнее 145 стихов.

           Весь «Евгений Онегин» - как ряд открытых светлых комнат, по которым мы свободно ходим и разглядываем всё, что в них есть. Но вот в самой середине здания – тайник; дверь заперта, мы смотрим в окно – внутри все загадочные вещи; это «сон Татьяны». Зачем же Пушкин устроил внутри дома это тайнохранилище? Ведь ясно: он спрятал здесь самое ценное, что есть в доме…¹³

Сон Татьяны в V главе  романа – самое загадочное место  во всем произведении. Эпиграф к этой главе взят из известной баллады Жуковского «Светлана»:

О, не знай сих страшных снов,

Ты, моя Светлана!

Главная героиня баллады  засыпает и видит кошмары. Однако этот сон Светланы не имеет продолжения и не оказывает никакого влияния на дальнейшую её жизнь, тогда как сон Татьяны – зловещий знак её судьбы.  
         Ю.М. Лотман отмечает, что заданное эпиграфом «двойничество» Светланы Жуковского и Татьяны Лариной раскрывало не только параллелизм их народности, но и глубокое отличие в трактовке образов: одного, ориентированного на романтическую фантастику и игру, другого – на бытовую и психологическую реальность¹⁴.

Итак, Татьяна страдает после объяснения с Онегиным, которое  явилось для неё полной неожиданностью, ударом. Это обстоятельство во многом является психологическим оправданием её сна. Затем Пушкин предупредит читателя о фольклорной основе сознания своей героини: 
                                       Татьяна верила преданьям

Простонародной старины,

И снам, и карточным  гаданьям,

И предсказаниям луны.

Её тревожили приметы…

И только после этого  автор начинает повествование о святочных гаданиях и ворожбе, которые являются необходимым условием вещего сна:  
                                              Татьяна, по совету няни,

Сбираясь ночью ворожить, 
Тихонько приказала в бане.

На два прибора стол накрыть; 
Но стало страшно вдруг Татьяне… 
И я – при мысли о Светлане 
Мне стало страшно…

Татьяна собирается ворожить, - колдуя, гадать, то есть пытаться узнать будущее, обратившись к потусторонним  силам¹⁵. Приступая к такому гаданию, девушки снимают с себя кресты, пояса (пояс – древний языческий символ защитительного круга). Не случайно Пушкин подчеркнул, что Татьяна «поясок шелковый сняла», а это не простое описание раздевания девушки, готовящейся ко сну, а магический акт, равнозначный снятию креста¹⁶. Перед сном Татьяна положила под подушку «девичье зеркало». Во время святочного гадания «на сон» под подушку кладут различные магические предметы. Среди них зеркало занимает первое место. Но Татьяне «страшно»… 
          Остановимся на толковании отдельных деталей и образов, создающих пространство и сюжет сна. Одна из таких важнейших деталей сна – «зима» и слова, которые можно объединить в тематическую группу с общей семой «холодный»: «снег», «сугроб», «лед», «метель». Первое их значение – «смерть». Если в народных представлениях лето, солнечный свет, тепло и огонь ассоциировались с радостью и жизнью, то зима со всеми своими атрибутами - снегом, льдом, метелью - с печалью и смертью. Существует и другое значение, которое вносит в толкование сновидения тему брака. Снег - символ плодородия. Считалось, что снег, как и дождь, дарит земле и человеку силу плодородия. Поэтому белый снежный покров нередко в древности сравнивали с белым покрывалом невесты¹⁷. Однако М. Гершензон предлагает другую трактовку. Татьяна жила в глухой деревушке, среди тупого и невежественного общества, без единственной близкой души, в полном одиночестве; итак, не был ли её жизненный путь во всём похож на эту картину, видимую ею во сне, «не был ли он так же холоден, как снеговая поляна, от отсутствия согревающей родительской и родственной любви и человеческих отношений знакомых? – и, идя по нему, не была ли она «печальной мглой окружена»?¹⁸