Семиотическое пространство Романов – Притч Ильи Бояшова

Другим главным  новаторством автора является то, что в каждом его произведении возникают два параллельных, равномощных времени: вечного язычества и вечного христианства. Так, например, по мнению Г.Юзефович, праздный и равнодушный ко всему, Безумец представляет собой воплощение дикого животворящего начала. «Он брюхатит женщин и оплодотворяет землю, его поле колосится в любую засуху, а на холме, где он ставит избу, даже зимой цветут яблони и щебечут птицы. Противостояние прибывшего из города коммуниста-аскета Беспалого и Безумца повторяет историю борьбы христианства с язычеством, апостола Павла с древним Паном»². Однако если в мировой истории победа осталась за христианством, то у Бояшова, наделенный страшноватой «земляной» силой, Безумец шутя одолевает противника.

Этот же приём  ярко просматривается и в романе «Конунг» (противостояние двух мировоззрений: Рюрик и Харальд), и в повестях «Путь Мури» (цель выбора Пути), «Повесть о плуте и монахе» (противостояние идей странников-волхвов, верящих в предопределённость судьбы, фатализм плута и жертвенность монаха). 

Эти новаторские  для притчи приёмы позволяют говорить о том, что И.Бояшову удаётся  создать особое семиотическое пространство произведений.

     Глава 2.

§1. Семиотическое пространство.

Семиосфера (англ. semiosphere) - семиотическое (языковое, знаковое) пространство, т. е. пространство (сфера), заполненное различными по природе языками - знаками (языки литературные, языки науки и техники, языки моды и т. д.), благодаря которым происходят все формы коммуникации людей в процессе их жизнедеятельности в социальном пространстве и времени.

Семиосфера  – понятие, разработанное в семиотической  культурологии Ю.М.Лотмана.

По Ю.М. Лотману, семиосфера – это синхронное семиотическое пространство, заполняющее границы культуры и работающее как целостный механизм.

При всем многообразии определений термина "культура", можно увидеть, что одной из важнейших ее функций является именно организация социального поведения людей. Носители одного и того же типа культурного сознания всегда обладают сходным (хотя и выраженным обычно в разной степени) представлением о нормах и правилах действий в той или иной конкретной ситуации. Таким образом, осознание своей связи с тем или иным типом культуры оказывается для людей новым основанием их взаимной организованности. Умение одинаковым (или хотя бы достаточно сходным) образом расшифровывать сообщения, передаваемые в каком-то данном сообществе, выявлять в них смыслы, определяющие всю его жизнедеятельность, использовать стандартные образцы поведения, задаваемого этими сообщениями и прочее - обеспечивают рамки, в которых каждый член этого сообщества ощущает свою связь с остальными, воспринимает себя в качестве элемента единого целого, преодолевая тем самым страх одиночества.

Семиотическое пространство культуры включает в себя множество различных систем знаков, представляя собой сложное переплетение культурных смыслов, выражающихся через различные знаковые конструкции и определяющих все уровни и все формы человеческого поведения во всех областях социальной жизни. Поэтому его важнейшей функцией является обеспечение сходства в интерпретации используемых знаков разными индивидами, принадлежащими некоторой данной системе культуры и вступающих в целенаправленное и достаточно длительное взаимодействие между собой, а также создание условий, делающих возможным взаимное общение культур, даже существенно далеких друг от друга. С этой точки зрения, семиотическое пространство объединяет в себе смыслы, которые несоединимы вне его.

Постоянное взаимодействие, открытость разных уровней и форм культурных языков обусловливает и сложный, динамичный характер целостности семиотического пространства. Семиотическое пространство, с этой точки зрения, может рассматриваться как множество активизированных семиосфер, вступающих в сложное взаимодействие между собой на различных уровнях социальной коммуникации. Именно этим и объясняется неоднородный характер общекультурного фона, при всей его целостности.

Семиосфера - сложный объект, который сводится к сумме простых. 
Вычленение их обусловлено лишь эвристической необходимостью. Ни одна из них, взятая отдельно, фактически не работоспособна. Они функционируют, лишь будучи погружены в некий семиотический континуум, заполненный разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями. Тем не менее за основу берется простейший, атомарный элемент, и все последующее рассматривается с точки зрения сходства с ним.

Семиосфера описывается  рядом параметров.

Семиосфера должна обладать отчетливо выраженной границей так, чтобы все структуры и объекты, принадлежащие ей, находились внутри сферы, а сама граница работала как мембрана, пропуская «своих» и отсеивая «чужих». «Замкнутость проявляется в том, что она не может соприкасаться с иносемиотическими текстами или нетекстами. Для того, чтобы они для нее получили реальность, ей необходимо перевести их на один из языков ее внутреннего пространства»³.

Второй параметр, по которому описывается семиосфера, – это  неоднородность языков (знаков), заполняющих  семиотическое пространство. Структурная  неоднородность семиотического пространства образует резервы динамических процессов и является одним из механизмов выработки новой информации внутри сферы.

Следующий параметр – это взаимодополнительная работа двух типов времени и, соответственно, двух типов сюжетов в рамках единого семиотического пространства. Это порождает либо симметричные, либо асимметричные отношения между ними. «Все эти симметрии—асимметрии — лишь механизмы смыслопорождения, и, как билатеральная асимметрия человеческого мозга, характеризуя механизм мышления, не предопределяет его содержания, они определяют семиотическую ситуацию, но не содержание того или иного сообщения. 
Закон зеркальной симметрии — один из основных структурных принципов внутренней организации смыслопорождающего устройства. К нему относятся на сюжетном уровне такие явления, как параллелизм «высокого» и комического персонажей, появление двойников, параллельные сюжетные ходы и другие хорошо изученные явления удвоений внутритекстовых структур»⁴.

Мифологический сюжет, лежащий  в основе семиосферы и базирующийся на циклическом времени, выделяет элементы, стабильно закрепленные в семиотическом пространстве, и героя, обладающего большей степенью свободы. Главное свойство героя – это способность совершать поступки, что в мифе означает способность пересекать границы запретов.

Четвертый параметр семиосферы – это символический характер пространства. «Время трансформируется в пространство, становится действующим  лицом, останавливается, течет вспять, "выходит из колеи своей", и  из него можно выпасть. Его мерой становятся мысли и действия. В одной временной точке собираются прошлое, настоящее, будущее»⁵.

Последний параметр  –  зависимость общего облика семиосферы от диалога данной культуры с иной культурой, находящейся вне границ изучаемой семиосферы. Ю.М. Лотман предлагает рассматривать отношения двух культур  как диалог, в котором каждая из них выступает, то как принимающая сторона, то как продуцирующая, дающая. При этой смене ролей отношения культур проходят несколько этапов, что находит свое отражение в текстах, кодах и самоотношении семиосфер каждой из участниц. Поэтому все уровни семиосферы — от личности человека или отдельного текста до глобальных семиотических единств — являют собой как бы вложенные друг в друга семиосферы. При этом ни один участник коммуникативного процесса не обладает гарантированным знанием о всех возможных линиях его дальнейшего развития и потому поведение каждого определяется его индивидуальными целями, представлениями и т.д., доминирующими в данной локальной фазе общего взаимодействия. Семиотическое пространство культуры, объединяя в себе множество различных языков и социокодов, одновременно обеспечивает сохранение особенностей каждого из них и возможность оценки эффективности их применения в той или иной конкретной ситуации, порождаемой жизнедеятельностью общества. Таким образом это пространство действительно выполняет функцию метаязыка по отношению к каждому отдельному уровню межчеловеческого общения.

Учитывая всё  выше сказанное, в данной работе под  семиотическим пространством литературного  произведения мы будем понимать единство множества различных систем знаков разных культур, обеспечивающее сходство интерпретации их разными индивидами, принадлежащими этим культурам, что становится возможным, если сумму неоднородных знаков-образов, объединённых общим смысловым эквивалентом, обеспечивающим сохранение особенностей каждого из них, подвергнуть единой интерпретации на внутритекстовом уровне.

§2. Семиотическое пространство в притчах И.Бояшова

Опираясь на определение понятия семиотического пространства, можно выявить конкретные его составляющие: единство множества различных систем знаков разных культур, сходство интерпретации их разными индивидами, общий смысловой эквивалент.

И.Бояшов организует пространство своих произведений, используя  образы-символы, выходящие не только из разных историко-временных пластов, но и из разных культурных сред (смотреть приложение №3).

 В первую  очередь ярко видно противостояние  язычества и христианства: в «Пути  Мури» это проявляется в образном ряду духи-животные-человек, в «Повести о плуте и монахе» - в мировоззренческих концепциях героев (фатальность и жертвенность), в «Конунге» - в духовном движении главного героя от языческой жестокости к христианской мудрости и терпимости, в «Безумце и его сыновьях» - в противостоянии Безумца и Беспалого. Все образы, относящиеся к языческому миру, объединены общими чертами ( они статичны, не развиваются и не стремятся к движению), как и образы, относящиеся к христианскому миру (они динамичны, развиваются и проходят определённые этапы перерождения). Их противостояние внутри произведения рождает постановку одних и тех же философских вопросов. Это даёт возможность говорить о наличие общего смыслового эквивалента у целого ряда произведений данного автора.

Единство интерпретации  этого смыслового эквивалента разными  индивидами обеспечивается суммой образов-знаков, принадлежащих не только разным историко-временным пластам, как уже говорилось выше, но и разным, противоречивым по своей сути культурам. С точки зрения восприятия этих образов-знаков, можно говорить об универсальности одних (языческих) и индивидуально-личностной трактовке других (христианские и общелитературные). Связано это с тем, что до принятия единой религии верования народов мира развивались приблизительно одинаково, после каждый народ выбирал индивидуальный путь, поэтому мусульманам могут быть чужды образы христианской веры и наоборот. С появлением же светской литературы стала возможна индивидуальная трактовка одного и того же образа не только писателями разных стран, но и даже одной страны. Так, например, образ рыбы в европейской, русской, еврейской литературах несёт в себе разную смысловую составляющую, а в исламской литературе отсутствует совсем. В результате представители этих стран не смогут одинаково воспринять и интерпретировать этот образ. Следовательно, писатель, переводящий произведение, содержащее непонятные для читателей данной страны образы, вынужден делать это либо с множеством ссылок-пояснений, либо заменять эти образы другими, более понятными для представителей этой страны. Это приводит к большим трудностям в коммуникативной системе писатель – читатель, а значит и невозможности создания семиотического пространства между этими двумя объектами общения.

Образы –  знаки произведений И.Бояшова носят  особенный характер, позволяющий  установить коммуникативное общение  автора с читателем любой страны и верования. Связано это с тем, что писатель объединяет в произведении разноплановые знаковые образы, создающие единую знаковую систему. Так, например, в романе «Путь Мури» встречаются образы, объединённые темой пути. Сами образы взяты писателем из разных культурных и страноведческих источников: значение образа кота вполне может быть понятно европейцу, но непонятно жителям других стран, в то время как значение образа шейха может восполнить недостающую информацию для жителей Востока, подвиг Якова поймут иудеи, а путь кита Дика – жители островных государств и так далее.  В «Повести о плуте и монахе» образ монаха восполняется образом плута, царевича, странников, четвёртого Алексея. Все они взяты из разных источников, объединены общей смысловой нагрузкой. Подобная схема построения встречается во всех произведениях И.Бояшова: присутствие одного образа восполняет непонимание значения другого. Когда же автору не удаётся найти подобные взаимозаменяемые формы, он использует универсальные образы, понятные любому представителю планеты. Эти универсалии встречаются, к примеру, в «Безумце и его сыновьях» (Безумец), «Конунге» (Рюрик). Таким образом, внутри произведения встречаются герои-дубликаты, объединённые одним общим смысловым зерном (смотреть приложение №3). Подобное нагромождение «одинаковых» персонажей даёт возможность автору создать вполне комфортную коммуникативную систему автор – читатель, а значит, и организовать допустимое для общения семиотическое пространство.

Другой особенностью организации произведений И.Бояшова  является то, что совершенно разные по жанру, структуре, они дублируют одну и ту же идею, лейтмотивом проходящую через них все. Это идея пути. Путь есть у каждого живого и неживого существа; одним он предписан на роду, другие выбирают его сами, третьи вообще отказываются от движения и остаются на месте (надо заметить, что таких автор недолюбливает). Идея пути у И.Бояшова непосредственно связана с его историко-преподавательской деятельностью. Путь для  писателя аллегория жизни: всё, что движется по конкретному пути, живёт. Причём автору неважно, какой это путь: физический, как в «Пути Мури», «Повести о плуте и монахе», «Безумце и его сыновьях», или духовный, как в «Конунге». Главное здесь то, что любое движение рождает желание и способность жить, а следовательно, и чувствовать себя цельным. Интересно и то, что как историка Бояшова не интересует отправной и конечный мотивы пути. Откуда и как выбирается этот путь, писателю также не очень важно, главное его простое наличие: от цели к цели, по кругу, по кривой. Путь делает тебя сильнее, цельнее, устойчивее к различным испытаниям. Мы можем наблюдать это на всех движущихся по пути героях Бояшова: Мури, кит, Яков, шейх, монах, плут, Рюрик, дети Безумца и другие.