Семиотическое пространство Романов – Притч Ильи Бояшова

Секция «Литература»

 

 

 

СЕМИОТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО

РОМАНОВ – ПРИТЧ ИЛЬИ БОЯШОВА.

 

SEMIOTIC SPACE OF NOVELS – PARABLES ILYA BOYASHOV

 

 

Филин Олег

(город Нижний Новгород, МОУ Лицей №165 им.65-летия «ГАЗ»,                9 класс)

 

Лукьянова Ирина Геннадьевна, учитель русского языка и литературы МОУ Лицея №165 им.65-летия «ГАЗ»

 

 

 

 

 

 

 

Содержание:

Страница

Вступление.                                                                                                      3

Глава 1.

§1. «Жанровые особенности притчи».                                                           4

§2. « Особенности притчевого жанра в творчестве И.Бояшова».               6

Глава 2.

§1. «Семиотическое пространство».                                                               9

§2. «Семиотическое пространство в притчах И.Бояшова».                        12

Заключение.                                                                                                      15

Список использованной литературы.                                                            16

Приложение 1. «Биографические  данные писателя».                                  17

Приложение 2. «Библиография».                                                                   19

Приложение 3. «Графики и схемы».                                                              21 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вступление.

В последнее  время русские писатели, работающие в жанрах малой прозы, всё чаще обращаются к жанру притчи, ставшему популярным, видимо, не без влияния  Пауло Коэльо. И хотя притчевая  манера изложения позволяет отсеивать всё ненужное, рамки её повествования могут  быть безграничны благодаря знаковому пространству, позволяющему автору адресовать произведение читателю разного уровня: от профессора до домашней хозяйки.

Цель данной работы состоит в том, чтобы на основе анализа текстов – притч И.Бояшова показать не только их новаторский характер, но и доказать наличие в них культурного семиотического пространства, используемого автором как средство общения с читателем, с одной стороны, и как способ выражения собственных взглядов на мир, с другой.

 Также в проводимом исследовании уделяется внимание уточнению таких литературоведческих понятий как притча и семиосфера.

В качестве исследовательского материала избраны произведения «Путь Мури», «Повесть о плуте и монахе», « Конунг», «Безумец и его сыновья».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    

     Глава 1.

§1.Жанровые особенности притчи.

Притча, как  известно, небольшой рассказ, содержащий поучение в иносказательной, аллегорической форме.

Притча  уходит корнями в глубину веков, во времена древнееврейской, раннехристианской, средневековой литературы. В русскую литературу она пришла вместе с христианством, с первыми переводами текстов Священного Писания, оказав огромное влияние на всю жанровую структуру. Притча была одним из жанров назидательной древнерусской литературы и представляла собой образную иллюстрацию некоего морального положения. В Древней Руси под притчей понимали и пословицу, и меткое изречение, притчу не отличали от басни.

Притча не имеет  чётких жанровых границ: в роли притчи могут выступать при определенных условиях сказка и пословица, легенда и образное сравнение. В отличие от басни, которая сразу преподносит недвусмысленный вывод-мораль, притча имеет более свободную, «открытую» форму. Она требует от слушателя или читателя перенести себя в ситуацию притчи, активно постигать её смысл и в этом сближается с загадкой. Будучи аргументом в беседе или споре, притча должна быть разгадана, т.е. сопоставлена, сопережита и понята в результате самостоятельной интеллектуально-нравственной работы человека.

В басне её герои, в отличие от притчи, - не только люди, но и животные, растения – действуют, как правило, в условных ситуациях, бытового характера. В притче персонажи  обычно безымянны, очерчены схематично, лишены характеров (в привычном для нас смысле слова) : некий человек, некий царь, некая женщина, некий крестьянин, некий отец, некий сын. Это «человек вообще». Смысл притчи не в том, какой человек в ней изображен, а в том, какой этический выбор сделан человеком. Любимые темы притчи - правда и кривда, жизнь и смерть, человек и бог и т.п.

Непревзойденными, вершинными образцами притчевого слова  по праву считаются библейские притчи. Однако в Библии притчами называются не только иносказательные тексты, но и те, которые содержат в себе обобщение, выражают универсальный или духовный смысл произведения. Так, притчи Соломона — это нравственные или философские сентенции, как правило, не содержащие иносказания или аллегории, близкие народным паремиям. Евангельские притчи могут иметь форму изречения, но чаще представляют собой краткие сюжетные рассказы (притча о блудном сыне, о мытаре и фарисее, о бедном Лазаре и т. д.).

Достаточно  полно обозначает характерные признаки притчи В. И. Тюпа. Исследователь выделил  установку притчи на устное бытование (сказочную форму), неразвернутость сюжета, сжатость характеристик и описаний, неразработанность характеров, акцентированную роль «укрупненных» деталей, строгую простоту композиции, лаконизм и точность выражения, опору рассказчика на некоторую предварительную осведомленность и соответствующую позицию слушающего, на его предуготованность к адекватному реагированию, интерес притчи к текущей жизни с выходом на универсалии человеческого бытия.

Ряд исследователей (В. Бочаров, М. Ильина, Д. Чавчанидзе и др.) развивают мысль о свойственной притче параболичности. Принцип параболы заключается в том, что «повествование удаляется от современного автору мира, иногда вообще от конкретного времени, конкретной обстановки, а затем, как бы двигаясь по кривой, снова возвращается к оставленному предмету и дает его философско-этическое осмысление и оценку»¹. Благодаря такой, как бы непреднамеренной передаче волнующего факта, содержание притчи отличается особой яркостью и напряженностью.

Нельзя понять притчу вне контекста: её смысл обусловлен поводом, по которому притча рассказана. При этом сюжетное, содержательное ядро притчи остается устойчивым,  меняются лишь смысловые акценты.  Две разные притчи в определенном контексте могут нести один и тот же смысл.

Подытоживая сказанное, можно определить притчу как жанр, для которого сущностным является установление связи события или явления с неким универсальным законом, выявление в этом законе глубинного обобщения, смысла.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§2.Особенности  притчевого жанра в творчестве И.Бояшова.

 

Притча  -  основной жанр произведений Бояшова. В  соответствии с принятым в главе 1 определением этого жанра рассмотрим особенности его проявления в  произведениях «Путь Мури», «Повесть о плуте и монахе», « Конунг», «Безумец и его сыновья». Для этого необходимо будет доказать, что  каждое из этих произведений строится на некоем универсальном с точки зрения смысла законе человеческого бытия, к которому сводятся все сюжетные линии. Сам же сюжет не развёрнут, характеры героев не разработаны.

 «Путь Мури» — роман о точке опоры, о цели существования человека и всего живого на этой планете. Путь не обозначен. Его нельзя найти, следуя за кем-то, а можно обрести, исходя из собственной уникальной индивидуальности. Только в этом случае, если вы идёте, если живёте своей жизнью, вы найдете истинное счастье.

       Почти все герои, встречающиеся в романе, включая и главного, придерживаются данной морали. У каждого из них есть свой Путь, они следуют ему, и ничто не может этому помешать. И то, что для кого-то в пути важнее всего — цель (кот Мури (вновь обрести привычную миску и привычную подстилку), скалолаз-калека Герр Хелемке (забраться на скалу,находящуюся около дома), астроном-чудак Петко Патич (усовершенствовать свою таблицу),серб Болислав Зонжич (найти свой истинный дом),Пит Стаут, Франсуа Беланже, тибетец Тонг Рампа (добраться до горы Кайлас)), а для кого-то сам путь и является целью(кит-кашалот Дик, Яков, Эльза Миллер, гребчиха Жюльетт Лорейн, лангусты, шейх Абдула Надари Ак-Саид ибн Халим, китаец-канатоходец Пэй Ю Линь), неважно, главное – двигаться.

Также Бояшов не даёт нам развернутых характеристик  и описаний персонажей. В частности, о главном герое мы знаем только то, что он кот из боснийской деревушки, черной в полоску окраски. Что же касается остальных персонажей, то о них мы знаем и того меньше.

Композиция  романа весьма проста, автор пользуется кольцевым её вариантом. Но скажем так, что вне этого морального положения, вне данного произведения, оно бы распалось на несколько отдельных рассказов, ничем не связанных друг с другом, таким образом став совершенно непонятной читателю.

«Повесть о  плуте и монахе» - ещё одна вариация на тему обретения счастья, реализации жизненного пути. Это аллегорическая история странствия двух Алексеев – праведника и пройдохи. Две половины одной души, бредут они по терзаемой гражданской войной России: один мечтает о Святой Руси, другой жаждет попасть в страну Веселию. Судьбы этих двоих странным образом переплетаются с судьбой юного цесаревича Алексея — тезки и мистического третьего в их неразлучной паре. Под сказочной формой, основанной на описании жизни трёх Алексеев, чётко просматривается сюжет а-ля «Кому на Руси жить хорошо» Н.А.Некрасова. Параллелизм – основной приём, использованный автором в повести. Он прослеживается не только в одинаковости имён персонажей, но и в событийном ряду их жизненного пути (рождение, крещение, обучение, побег в самостоятельную жизнь и т.д.). В конце произведения появляется четвёртый Алексей, на примере которого автор в очередной раз подчёркивает мысль о том, что каждый должен избрать свой путь сам: хотели монах с плутом определить путь для сироты, разошлись по холмам на развилке дорог, но « Алёша ни к кому не пошёл. Сел в дорожную пыль и заиграл дудочкой. Всё ликовал – никак не мог надышаться свободой!».

Так же, как и  в предыдущем произведении, здесь  нет глубокой разработки характеров героев. Это скорее архетипы: плут, монах, царевич, взятые из сказок народов мира. Читатель не знает ни того, как выглядят персонажи, ни того, сколько им лет; из их биографии автором даются только ключевые события. Описательность мест действия также отсутствует, зачастую она подана условно, несколькими штрихами. За исключением главных персонажей, все остальные появляются одноразово, и читатель об их дальнейшей судьбе ничего больше не узнаёт. Интересная деталь появляется у Бояшова в этом тексте, связанная с образами героев – Алексеев: достаточно явно проглядывают в них судьбы возможных их реальных прототипов ( царевич Алексей – сын Николая Второго, монах – Алексий Первый).

Композиция  произведения проста, сюжет не развёрнут. Принцип параболы сохранён и здесь. Также как и в предыдущем произведении, использована кольцевая композиция (начинается и заканчивается повесть появлением  трёх странников).

Повесть «Безумец и его сыновья» тоже выстроена  как притча – отсутствие развёрнутых  описаний, недоразвитость решающих коллизий, раз и навсегда определённые персонажи, выполняющие роль ходячих метафор (Владимир Пьяница, Владимир Книжник, Владимир Строитель, Владимир Музыкант и др.). Однако характеры их детально автор не разрабатывает, а второстепенные персонажи представляются читателю лишь через случайно подброшенные автором детали. Отчасти текст напоминает волшебную сказку. Об этом говорят, например, чудесные предметы, принадлежащие Безумцу: губная гармошка, заплечный сидор, бездонная фляжка.

Сюжетно все  персонажи объединены образом Безумца, Валентининого мужа, единственного уцелевшего и вернувшегося с фронта мужчины — пьяницы, бабника, богохульника и дебошира. Все его дети (Владимиры) так или иначе возвращаются в отцово логово, где всегда всего вдоволь, позже, осознав губительную отцовскую силу, пытаются убить его. Могучий и неуязвимый для чужих, Безумец оказывается совершенно беззащитен перед своими подросшими сыновьями. Те же, свергнув ненавистного отца, внезапно понимают, что изгнали не просто бессердечного негодяя, но заступника и хранителя их земли — вечно пьяного и распутного русского гения местности. И с изгнанием Безумца теряется не только благополучие жизни, но и утрачивается связь между детьми: Музыкант пропадает за границей, Отказник – по тюрьмам, Пьяница скатывается на самое дно жизни и становится бомжем и т.д. Композиция повести кольцевая: Владимир Книжник в предсмертном бреду видит появляющийся в небе дом Безумца, с земного строительства которого начинается повествование.

Таким образом, достаточно очевидно, что структурно все рассмотренные произведения И.Бояшова соответствуют жанру  притчи (смотреть приложение №3). Однако определённые новаторства вносит автор в эту разновидность литературного творчества. Действуя прежде всего как историк, а не как литератор, Бояшов берёт истоки своих сюжетов и персонажей из огромного мифолого-исторического пласта культуры, причём не только русской, но и мировой. В результате этого внутри произведения происходит смешение времён. Например, в повести «Безумец и его сыновья» сходятся персонажи почти всех лихих лет России: эпохи раскола, иночества, монголо-татарского нашествия и др. Поэтому в структуре произведения встречаются разновременные герои: и божьи странницы, и водители грузовиков, и джазовые музыканты. Причём эта особенность характерна для всех повестей Бояшова.