Проблематика и стилевое своеобразие сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина. Связь сказок с фольклорными традициями

Салтыков-Щедрин заботился о доходчивости и понятности своих произведений и помимо иносказаний (эзопова языка  и уподобления) использует народное остроумие – разговорную речь или просторечие.

Например, в «Диком помещике» автор  употреблял просторечие, как бы показывая  своё отношение к народу и барину. С сочувствием к крестьянам: «…легче нам пропасть и с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!»¹⁵ В прост. маяться – томиться, мучиться.¹⁶                             

С восхищением о живучести народа:

«…опять запахло в том уезде  мякиной, на базаре появилась мука, и мясо…,а податей поступило столько, что казначей от удивления и воскликнул:

И откуда вы, шельмы, берёте! »¹⁷

В сказке «Медведь на воеводстве»  остроумно показано сходство человека с медведем. Наряду с уподоблением зоологические образы совмещают  здесь и эзоповскую функцию. Смысл  сказки состоит в разоблачении тупых  и жестоких правителей  (Топтыгиных) деспотической власти (Лев, Осёл). Трое Топтыгиных развили свою деятельность различными злодействами. Первый – мелкими (чижа съел), другой – крупными (погромы), третий – придерживался «исстари заведённого порядка» и довольствовался злодействами «натуральными», собирая дань. Но терпение мужиков лопнуло, и они расправились с Топтыгиными.

Основная идея сказки – спасение народа не в замене злых Топтыгиных добрыми, а в устранении, то есть свержении самодержавия.

Здесь Салтыков-Щедрин показал острую социально-политическую тему, и зоологическая  маска и эзопов язык открыли писателю большую свободу для резкой сатирической оценки власти. Топтыгин – это сатирический псевдоним для царских сановников. Автор показывает их «Скотиной», «гнилым  чурбаком», «негодяем». Всё это без применения звериной маски и эзоповских приёмов было бы невозможно. «Зверинец», представленный в сказках, свидетельствует о неистощимой изобретательности сатирика в приёмах художественного иносказания.

Затаённый смысл постигается из образных картин и прямых намёков  на скрытое значение.

Топтыгин чижика съел «Всё равно, как  если б кто бедного крохотного гимназистика педагогическими мерами до самоубийства довёл»¹⁸. Такой приём переключения повествования из плана фантастического в реалистический, из сферы зоологической в социальную, делает Щедринские иносказания прозрачными и общедоступными. «Очеловечивания» звериных фигур своих сказок сатирик делает с большим тактом, сохраняя натуру образов. Выбор образов для сравнения не случайный. Действие зверя в сказке не ограничено только тем, что ему природой повезло, а иносказательно выражает социальный смысл.

В «Медведе на воеводстве» медведи  ездят в командировки, получают прогонные  деньги и стремятся попасть на «скрижали истории».

Медведь, лев, осёл – это не просто условные обозначения, это Дикий  помещик, мужики, портреты общества, раздираемого внутренними противоречиями.

Итак, в сказках под видом  животных аллегорически изображаются определённые лица и социальные явления. С одной стороны, мы видим, что в его сказках поступки зверей сближены с человеческими и отношение внутри зоологического мира символизирует социальные отношения людей в классовом обществе, а с другой – между зоологическими образами и человеком всегда соблюдается дистанция, которая необходима для того, чтобы аллегория была убедительной.

      «Карась-идеалист», написанный в 1824 году, органически входит в ряд так называемых «зоологических» сказок Салтыкова-Щедрина. В этот ряд ее включает уже само название, указывающее, во-первых, на вид животного, а, во-вторых, на присущее ему качество (ср. «Премудрый пискарь», «Самоотверженный заяц» и проч.).

      Интеллигент  в сказке предстает в виде  карася, поскольку карась – «рыба  смирная и к идеализму склонная».  Карась не знает жизни, он «лежит <…> на самом дне речной заводи (где потише) или пруда, зарывшись в ил»¹⁹. Поскольку он бездеятелен, то в голову ему начинают приходить самые разнообразные мысли («Ну, натурально, полежит-полежит, да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное»¹⁷). Однако, и это еще один упрек со стороны Щедрина, «караси ни в цензуру своих мыслей не представляют, ни в участке не прописывают», а потому и в «политической неблагонадежности» их не подозревают. Автор обвиняет «карася» (и, соответственно, тех, кто стоит за этим образом) прежде всего в неучастии в реальной политической жизни.

Значительно больше внимания, нежели господствующим верхам общества, сатирик уделил в своих сказках  изображению быта, психологии, поведения  «пестрых людей» разночинной массы, разоблачению обывательского страха и  преклонения перед реакцией. Сказка «Премудрый пискарь», посвященная теме о «панике», выставляла на позор трусость и малодушие, овладевшие обывательской интеллигенцией после разгрома народовольцев. Похожая тема поднята и в сказке о «Здравомысленном зайце»,  в торой Щедрин высмеял тот мизерный, трусливый и особенно вредный народнический либерализм, который был особенно характерен для 80-х годов и верным литературным выражением которого служила газета «Неделя».²⁰ Сатирическое жало этой сказки направлено против мелкого реформизма, проповедующего в оправдание своего поведения теорию о том, что «всякому зверю свое житье предоставлено». Зайцы и мужики в этой сказке – образы не тождественные, но сходные, почему и переход от одних к другим осуществлен в сказке так естественно. Между идеологией здравомысленного зайца и психологией отсталого, несознательного крестьянина есть вполне определенная связь. Трагическое положение труженика здравомысленный заяц возвел в особую философию обреченности и жертвенности. Не понимая истинных причин социального неравенства и считая последнее вечным и неизбежным, заяц проповедует идею приспособления к власти сильным путем рационализации «волчьей трапезы».

С особой смелостью и прямотой вопрос о гибели самодержавия и о  неизбежности революции поставлен  Щедриным в сказке «Богатырь». Сказка эта смогла увидеть свет только после Великой Октябрьской революции. В образе Богатыря сатирик изобразил российское самодержавие, которое обрекло народ своей страны на долгие годы безысходной тяжелой жизни.

Рассматривая особенности  сказок Щедрина, нельзя не отметить такие  особенные в его творчестве миниатюры, как «Христова ночь» и «Рождественская  сказка», основной мотив которых  – любовь к ближнему в ее социалистической трактовке. Причем эти произведения являются единственными во всем цикле сказок, где Салтыков, развивая тему любви к ближнему, использует религиозно-мифологические образы и форму христианской проповеди.

«Христова ночь», несмотря на то что в ней использован миф  о предательстве Иуды и воскресении  Христа , прямо противоположна всякой проповеди религиозного смирения. Сказка отвергает идею всепрощения и призывает беспощадно карать предателей. Она проникнута не пафосом социального умиротворения, не надеждами на пробуждение совести у эксплуататоров, а идеей необходимости и неизбежности борьбы угнетенных масс с их поработителями.

Либерально-народническая  критика заявляла, что в последние  годы своего творчества Салтыков склонялся  к идее религиозного смирения,  и  при этом обычно указывают на такие  слова сказки «Христова ночь», обращенные Христом к эксплуататорам: «Вы  – люди века сего и духом века сего руководитесь²¹»; «… я и перед вами открываю путь к спасению. Этот путь – суд вашей совести²²»; Я всем указал путь к спасению²³». Однако  в этих выражениях нет ничего, чтобы свидетельствовало в пользу гипотезы о проповеди смирения и всепрощения и противоречило бы высказанной в сказке идее социалистического преобразования человеческого общества.

«Рождественская сказка» отразила другую ситуацию в истории освободительной борьбы. Революционное народническое движение в середине 80-х годов пришло к своему окончательному краху. Исторический смысл назревавшего нового – пролетарского - этапа не был доступен сознанию  Щедрина. Образ восприимчивого к правде русского дитяти,  с которым познакомила нас сказка «Пропала совесть»,  повторила в «Рождественской сказке в образе отрока Сережи Русланцева, заявившего: «Я за правду на бой пойду!²⁴». «Правда мелькнула перед ним и напоила его существо блаженством; но неокрепшее сердце отрока не выдержало наплыва и разорвалось²⁵». Это было не разочарование, а точная констатация результатов той борьбы, которую вели народники и народовольцы.

Вывод: идейное содержание «Сказок», направленное на развенчание всех реакционных проповедей и ложных иллюзий о возможности классового мира в эксплуататорском обществе, прямо противоположно тому, что приписывали Щедрину либеральные критики, выдвинувшие тезис о «христианском смирении» сатирика на последнем этапе его литературной деятельности.

 

 

Заключение:

Таким образом можно сделать такие выводы:

• Как жанр - щедринская сказка постепенно вызревала в творчестве писателя из фантастических и образных элементов его сатиры. Немало в них и фольклорных заставок, начиная от использования формы давно прошедшего времени («Жил-был») и заканчивая обильным количеством пословиц и поговорок, которыми они пересыпаны. В своих сказках писатель затрагивает множество проблем:

- социальных;

- политических;

- идеологических.

Так, жизнь русского общества запечатлена в них в длинном  ряду миниатюрных по объему картин. В сказках представлена социальная анатомия общества в виде целой галереи  зооморфных, сказочных образов.

• Свой сказочный цикл Щедрин начал в 1869г. Сказки явились своеобразным итогом, синтезом идейно-творческих исканий сатирика. В ту пору из-за существования строгой цензуры автор не мог до конца обнажить пороки общества, показать всю несостоятельность российского управленческого аппарата. И все же с помощью сказок «для детей изрядного возраста» Щедрин смог донести до людей резкую критику существующего порядка.
• Для написания сказок автор использовал гротеск, гиперболу и антитезу. Также для автора был немаловажен эзопов язык. Стараясь скрыть от цензуры истинный смысл написанного, приходилось пользоваться и этим приемом.
• Щедринские сказки, по единодушному мнению читателей и исследователей, явились своеобразным итогом, синтезом идейных исканий сатирика. О связи их с устной народнопоэтической традицией существует немало работ. Отмечаются, в частности, все или почти все случаи употребления Салтыковым-Щедриным фольклорных элементов:

- традиционных зачинов;

- числительных с нечисловым  значением;

- типичных присказок;

- постоянных эпитетов  и обычных фольклорных инверсий;

- заимствованных из фольклора  собственных имен, свойственных  народной поэзии синонимических  сочетаний, восходящих к фольклору  идиоматических выражений;

- устно-поэтической лексики;

- многочисленных пословиц  и поговорок и т. д.

 

 

 

Список литературы:

1. Салтыков-Щедрин М. Е. Полное собрание сочинений, 1837—1937: В 16 т. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1974. — Т. 16. Сказки, 1869—1886. Пестрые письма, 1884—1886, Кн. 1.
2. Салтыков-Щедрин. М.Е. Сатирические романы и сказки., Московский рабочий., - М., 1987,с.464.
3. Малкин В.А. М.Е. Салтыков-Щедрин (150 лет со дня рождения). - М., «Знание», 1976., 64 с.
4. Словарь современного русского литературного языка: в 17-ти томах./АН СССР, Ин-т язык-ия.; Под редакцией А.М. Бабкина.- М.-Л.: Изд. АН СССР, 1955. Т. 4. Ж-З. 1364 с.
5. Словарь русского языка: В 4-х т./АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. −  3-е изд., стереотип. − М.: Русский язык, 1985—1988. Т. 4. С−Я. 1988. 800 с.
6. А. Бушмин. Сказки Салтыкова – Щедрина. – Л., 1976. – 290 с. – 75 с.
7. Николаев Д.П. М.Е. Салтыков Щедрин. Жизнь и творчество. Очерк. – М. : Дет. лит., 1985. – 222., ил.
8. Ожегов С.И. Словарь русского языка Под ред. Н. Ю. Шведовой; - М.: Русский язык, 1987, 18-е стер. 1986., 795 с.
9. А.С. Бушмин. Эволюция сатиры Салтыкова-Щедрина, - Л.: Издательсво «Наука», 1984. – 341 с.
10. М. С. Горячкина. Сатира Салтыкова-Щедрина., - М.:  Издательство «Просвещение»,1965., 235 с.

 

 

 

 

 

 

 

 

¹ Малкин В.А. М.Е. Салтыков-Щедрин (150 лет со дня рождения). М., «Знание», 1976.

² Словарь современного русского литературного языка: в 17-ти томах./АН СССР, Ин-т язык-ия.; Под редакцией А.М. Бабкина.- М.-Л.: Изд. АН СССР, 1955. Т. 4. Ж-З. 1364 с.

³ Словарь русского языка: В 4-х т./АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.   П. Евгеньевой. −  3-е изд., стереотип. − М.: Русский язык, 1985—1988. Т. 4. С−Я. 1988. 800 с.

⁴ А. Бушмин. Сказки Салтыкова – Щедрина. – Л., 1976. – 290 с. – 75 с.

⁵ Салтыков-Щедрин М. Е. Полное собрание сочинений, 1837—1937: В 16 т. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1974. — Т. 16. Сказки, 1869—1886. Пестрые письма, 1884—1886, Кн. 1 - 320 с.

⁶ Там же

⁷Салтыков-Щедрин М. Е. Полное собрание сочинений, 1837—1937: В 16 т. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1974. — Т. 16. Сказки, 1869—1886. Пестрые письма, 1884—1886, Кн. 1.-144 с.

⁸ Салтыков-Щедрин М. Е. Полное собрание сочинений, 1837—1937: В 16 т. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1974. — Т. 16. Сказки, 1869—1886. Пестрые письма, 1884—1886, Кн. 1

⁹ Там же

¹⁰ Там же

¹¹ Николаев Д.П. М.Е. Салтыков Щедрин. Жизнь и творчество. Очерк. – М. : Дет. лит., 1985. – 222., ил. – 196 с.