Библейские образы и мотивы в «пророческой книге» У. блейка “the marriage of heaven and hell”

 

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ 

Факультет  международных  отношений

 

Кафедра культурологии 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

библейские образы и мотивы в «пророческой книге» У. блейка

“the marriage of heaven and hell”

 

 

Курсовая работа

студентки 4 курса

отделения культурологии

и современных  иностранных языков

(специальность  – культурология;

специализация – гебраистика)

Лустач Евгении  Сергеевны

 

Научный руководитель – 

доц. Г.В. Синило

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                          Минск    2010

 

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

1.1. “The Marriage of Heaven and Hell” – художественно-эстетические особенности поэмы, ее связь с библейскими пророками. 7

1.2. “The Proverbs of Hell” как квинтэссенция философских взглядов Блейка 18

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 23

СПИСОК  ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ…………………………….25

 

ВВЕДЕНИЕ.

В культуре человечества есть своего рода Метатексты, сюжеты и мотивы которых пронизывают творчество всех художников всех эпох. Одним из важнейших памятников человеческой культуры является Библия, не случайно получившая название Книги Книг. Созданная еврейским народом более четырех тысяч лет назад, она и по сегодняшний день вдохновляет писателей, поэтов, живописцев, скульпторов.

Рубеж XVIII–XIX веков, на который приходится становление романтизма, время чрезвычайно сложное. Любая смена эпох характеризуется кризисом сознания, упадком старых и поиском новых ценностей. Романтики, явившиеся свидетелем Великой Французской буржуазной революции, наполеоновских войн, национально-освободительских движений, охвативших всю Европу, не могли примириться с тупой и пошлой реальностью своего времени. Они обратили свой взор на Восток в поисках изначальных духовных ценностей, с которыми перестала считаться западноевропейская цивилизация. Там, в удивительном и загадочном мире Востока, откуда в Европу пришло Слово, искали новые источники вдохновения, новые образы и сюжеты. Библия пронизывает все творчество У. Блейка, С. Т. Колриджа, П. Б. Шелли, Дж. Г. Байрона. Без нее невозможно понять во всей глубине и полноте произведения вышеназванных поэтов.

Творчество английского  поэта Уильяма Блейка представляет собой самое яркое явление английского предромантизма. Имя великого поэта и художника долгое время было не известно широкому кругу читателей, и не только в странах бывшего Советского Союза. Талант этого мастера, соединяющего две эпохи – XVIII век, поставивший во главу угла человеческий разум, и век XIX, осознавший всю сложность и многообразие окружающего мира, – было предано забвению более чем на полвека, в том числе и у него не родине – в Англии. Сейчас же, как верно заметил А.М. Зверев, «имя Блейка называют одним из первых, говоря о предтечах современной англоязычной поэзии» [4, с. 7]. Имеется в виду тот факт, что творчество Блейка, полное сложных метафор, парадоксов, оказало существенное влияние на формирование английского символизма, о чем в России первой заговорила З. Венгерова. Она пишет: «Прародитель современного символизма в английском искусстве, соединяя в себе мистика-оккультиста с поэтом, для которого его таинственные видения являются лишь отражениями отвлеченных истин, Уильям Блейк указал искусству путь философского понимания природы и красоты, получающей у него сокровенный смысл» [7, с. 156].

В советском литературоведении  настоящее открытие английского  поэта началось лишь в 1957 году, когда весь мир отметил двухсотлетие со дня его рождения. Творчество Блейка многопланово: он является поэтом, художником, автором остроумных эпиграмм и афоризмов, оригинальным критиком и мыслителем, намного опередившим свой закоснелый век.

Грандиозным творением поэта стал цикл «Пророческих книг» («Книга Тэль», «Бракосочетание Неба и Ада», «Первая книга Уризена», «Америка», «Европа» и др.), в которых острая социальная направленность соединяется с символикой и стилистикой библейских Пророков. Над созданием поэм Блейк работал примерно три десятилетия – с 1789 по 1820 годы. Творчество любого писателя невозможно исследовать в отрыве от социально-культурных проблем его эпохи. Поэтому важно отметить тот сложный исторический фон, на котором проходит становление Блейка как художника. А. Зверев в вступительной статье к одной из первых опубликованных книг с переводами английского поэта пишет: «Годы зрелости Блейка пришлись на необычайно бурный, переломный для судеб Европы период, который был отмечен революциями в английских колониях и во Франции, наполеоновскими войнами, ирландской смутой, трагедией луддитов, резкими сдвигами в социальной структуре и общественном сознании» [4, с. 10]. Как верно отметила И. А. Тертерян, «в одну человеческую жизнь вместились изменения, раньше доступные лишь историческому изучению. “Преобразился мир” – такова лаконичная формула эпохи, данная Пушкиным» [13, с. 16]. Нет ничего удивительного в том, что человеку того времени свойственно разочарование в цивилизации, научном, социальном и политическом прогрессе. Таким образом, творчество Уильяма Блейка является прямым откликом на события его времени, преломленным через сознание Поэта-Пророка. На наш взгляд, точным является замечание З. Венгеровой: «У. Блейк родился с талантом и темпераментом поэта и с миссией пророка среди века, торжествующего победу разума во всех областях человеческого мышления» [7, с. 158]. Решение проблем, поднятых автором в поэмах, оригинально, не имело аналогий в предшествующей английской литературе и оказало значительное влияние на ее последующее развитие.   

В связи с тем что объем одной курсовой работы не позволяет подробно рассмотреть все «Пророческие книги» Блейка, то мы сосредоточим свое внимание лишь на одной из них, в которой, с нашей точки зрения, наиболее ярко представлены как творческий метод поэта, так и его художественные и философские взгляды. Это поэма “The Marriage of Heaven and Hell” («Бракосочетание Неба и Ада»).

Актуальность  работы обусловлена недостаточной изученностью поэм Блейка в аспекте их связи с библейскими (ветхозаветными) мотивами и стилистикой, а также отсутствием монографических работ, посвященных данной теме в русском и белорусском литературоведении.

Объектом исследования в данной курсовой работе являются поэма У. Блейка “The Marriage of Heaven and Hell”, а главным предметом – библейские мотивы в данном произведении.

Основные методы исследования: сравнительно-типологический, герменевтический, культурно-исторический.

Цель работы – анализ поэмы “The Marriage of Heaven and Hell”, выявление степени влияния на нее библейских пророческих книг Книги Притчей Соломоновых.

Данная цель обусловила следующие  конкретные задачи исследования:

1. Исследовать поэму «Бракосочетание Неба и Ада» У. Блейка, выявить ее художественно-эстетические особенности.
2. Рассмотреть влияние стилистики и жанровой специфики библейских пророческих книг на произведение английского поэта.
3. Проанализировать «Притчи Ада» через призму Книги Притчей Соломоновых.  

В заключении будут  подведены основные итоги исследования. 

 

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

1.1. “The Marriage of Heaven and Hell” – художественно-эстетические особенности поэмы, ее связь с библейскими пророками.

В одно мгновенье видеть вечность,

Огромный  мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность

И небо – в чашечке цветка.

Уильям  Блейк, пер. С. Я. Маршака

Поставив во главу угла интуитивное познание, своего рода духовное озарение, поэты-романтики  провозгласили поэтическое воображение  главной категорией эстетики. Большая  заслуга в этом принадлежит зачинателю романтического движения в Англии Уильяму Блейку, посвятившего все свое творчество освобождению Поэтического Гения. Как замечает М. Н. Гутнер, «В грандиозных символических образах пророческих книг жизнь предстает как извечная борьба, исполненная титанического напряжения» [8, с. 156].

«The Marriage of Heaven and Hell» («Бракосочетание Рая и Ада», 1790) Уильяма Блейка является не только высокохудожественным литературным текстом, но и наиболее ярко представляет религиозно-философскую концепцию английского поэта. В центре произведения, как видно из его названия, находится вечная проблема противостояния рая и ада, добра и зла, ангелов и демонов. Поэт говорит о двойственности нашего мира, о борьбе противоположностей в нем и показывает, что сугубо рациональные законы и религиозные догматы подавляют и искажают творческую энергию, данную каждому человеку. Блейк создает собственный, новый идеал творческого человека, в котором слиты воедино рационализм и воображение.

Поэмы Блейка долгое время  оставались в тени, они не были оценены  по достоинству даже самыми выдающимися его современниками (Вордсвортом, Колриджем). В советском литературоведении некоторые произведения автора определялись как мистический бред, не имеющий никакого глубинного смысла. Но, как справедливо отмечает американская исследовательница Аннет Рубинштейн, нельзя толковать все творчество Блейка, умалчивая об актуальности его содержания, превращая яркие картины общественного зла, представавшие его воображению, в беспочвенные мистические абстракции [см. 17, с. 403]. На Блейка огромное влияние оказала стилистика библейских пророческих книг. Любой поэт является пророком и значительно опережает свое время, зачастую оказываясь непонятым и непринятым своими современниками. Такая судьба постигла Уильяма Блейка и его наследие. Он пишет о таких вещах, которые предполагают сложный метафорический язык. Это взаимоотношения Добра и Зла, Человека и Бога в мире.

Интересно вспомнить генезис  пророческой книги. Г. В. Синило отмечает: «Это было время упадка духа и отчаянного сопротивления ему, время трагических  испытаний веры. Оно и вызвало к жизни пророков, противостоящих духовной анемии и распаду…» [12, c. 95] Определенную аналогию можно провести с эпохой, в которую жил Блейк – тоже время кризисное, нуждавшееся в пересмотре существовавших ценностей и оживлении духовной жизни. Поэт взял на себя миссию пророка, чтобы пробудить сознание людей, закосневшее в религиозных догмах и породившее ханжество. Как и пророк, он говорил от первого лица, как и пророк, он не был услышан своим народом – англичанами.

Открывается поэма стихотворным вступлением:

Rintrah roars & shakes his fires in the burden’d air;

Hungry clouds swag on the deep

 

Once meek, and in a perilous path,

The just man kept his course along

The vale of death.

Roses are planted where thorns grow.

And on the barren heath

Sing the honey bees.

 

Then the perilous path was planted:

And a river, and a spring

On every cliff and tomb;

And on the bleached bones

Red clay brought forth.

 

Till the villain left the path of ease,

To walk in perilous path, and drive

The just man into barren climes.

 

Now the sneaking serpent walks

In mild humility.

And the just man rages in the wilds

Where lions roam.

 

Rintrah roars & shakes his fires in the burden’d air;

Hungry clouds swag on the deep [1, p. 247–248].

Дословный перевод: «Ринтра ревет и растрясает свои огни в тяжелом воздухе; // Голодные облака качаются в глубине. // Когда-то кроткий, по опасной тропе // благочестивый человек держит свой путь вдоль // долины смерти. // Розы посажены там, где колючки растут. // И над бесплодной пустошью // Поют медовые пчелы. // Тогда опасная тропа была проложена: // И река, и родник // На каждом утесе и могиле; // И на выбеленные кости // Красная глина принесена из вне. // Пока злодей покинул тропу избавления, // Чтобы идти по опасному пути, и вести // благочестивого человека в бесплодную землю. // Теперь угодливая змея идет // В спокойном подчинении. // А благочестивый человек бушует в пустыне, // Где львы скитаются. // Ринтра ревет и растрясает свои огни в тяжелом воздухе; // Голодные облака качаются в глубине».

Перевод В. Чухно:

Ревет грозно Ринтра, потрясая огнями яркими

В небе хмуром, насупленном;

Над пучиной морскою нависли тучи бесплодные.

 

Держа свой путь по тропе опасной,

Долиною смерти некогда

Праведник шествовал.

Где тернии раньше были, там розы цвели,

А над  пустошью, поросшею вереском,

Стояло  гудение пчел медоносных.

 

Но  крутая тропа вдруг вздыбилась,

И родник с рекою бушующей

На  скалы и камни могильные

И на мертвые кости белые

Понесли глину красную.

 

И тогда  злодей, бросив тропы легкие,

Перешел на тропу опасную

И прогнал  он с тропы той праведника

Вдаль, в пустынную сторону.

 

До  сих пор злодей тот неправедный,

Тот коварный змей пресмыкающийся,

Все бредет по тропе обрывистой

С видом  кротости и смирения;

Ну  а праведник кроткий неистовствует

Посреди пустынь и диких львов.

 

Ревет грозно Ринтра, потрясая огнями яркими

В небе хмуром, насупленном;

Над пучиной морскою нависли тучи бесплодные [5, с. 128–129].

Перед нами всеобъемлющая  метафора современной Блейку действительности. Согласно творимой поэтом мифологии, Ринтра – это один из сыновей Лоса, пророк, олицетворяющий гнев, который охватывает Воображение при взгляде на порочный мир, погрязший в лицемерии, но кричащий о своей добродетели. Надо заметить, что оригинал гораздо лучше передает настроение автора, переводчик же слишком многое привносит от себя, меняя времена, синтаксические и лексические конструкции. Эти строки также выражают эволюцию во взглядах Блейка, что выражено в двух поэтических циклах автора: “Songs of Innocence” («Песни Невинности») и “Songs of Experience” («Песни Опыта»). От беспечного, наивного, детского взгляда на мир, от воспевания гармоничного слияния с природой поэт переходит к более суровому и беспощадному осмыслению действительности. А. Глебовская отмечает: «“Злодеем” Блейк, по всей видимости, именует самого себя… Блейк-злодей изгоняет Блейка-праведника, то есть старое мировоззрение сменяется новым» [6, с. 248].

Блейк обращается к жанру видений, восходящего к Книге пророка Иезекииля. «… ее кульминационные моменты представляют собой таинственные, необычные видения, через которые пророк, живший в предельном напряжении душевных сил, пытался выразить тайну Божественного Откровения. Так рождается особый жанр пророчества-видения, наполненного таинственными аллегориями и эзотерическими символами и в то же время конкретно-чувственного и наглядного, почти кинематографического, – жанр, который окажет огромное воздействие на апокалиптическую литературу, на средневековую христианскую литературу (жанр видений и мистерий), на европейскую литературу в целом (например, на «Божественную Комедию» Данте и «Потерянный Рай» Дж. Милтона)» [12, с. 132] – отмечает Г. В. Синило. В один ряд с Данте и Милтоном мы можем поставить и У. Блейка, запечатлевшего в «Бракосочетании Неба и Ада» удивительные видения с трудно расшифровываемыми образами-символами. Фостер замечает: “Blake shows himself the master of firmly-knit,  straight-hitting phrase, entirely without artifice, and he displays a wonderful fertility of apt illustration, in aphorism, in ironic apologue and in skilful reinterpretations of familiar episodes, chiefly biblical” [15, p. 289]; «Блейк раскрывает себя как мастер взаимосвязанных метких фраз, в которых нет фальши; он показывает богатство удачных изображений в афоризмах, в иронических нравоучительных баснях, в искусных интерпретациях знакомых эпизодов, преимущественно библейских» (здесь и далее подстрочный перевод наш. – Е. Л.)