Специфика средневековой схоластики

Таким образом, понятие существования  как не принадлежащего  к  самой  сущности вещи вводится для осмысления догмата творения.

    

3      Направления философской  мысли средневековья.

 

Для средневековой философии очень  характерны два течения: реалисты и

номиналисты. В то время слово  "реализм"  не  имел ничего   общего  с

современным  значением  этого  слова. Под реализмом подразумевалось учение,  согласно которому подлинной реальностью обладают только общие понятия,  или универсалии, а не  единичные  предметы. Согласно  средневековым   реалистам,  универсалии существуют до вещей, представляя собой мысли, идеи в божественном разуме.  И только благодаря этому

человеческий разум в состоянии  познавать сущность вещей, ибо эта сущность и есть не что иное, как всеобщее понятие.

Противоположное направление было связано с подчеркиванием приоритета воли над разумом  и  носило  название  номинализма. Термин  "номинализм" происходит от латинского "nomen" - "имя". Согласно номиналистам,   общие понятия – только имена;  они  необладают  никаким  самостоятельным существованием и образуются нашим умом путем абстрагирования  некоторых  признаков,  общих для целого ряда вещей.  Например, понятие "человек" получается откидыванием всех признаков,  характерных для каждого человека в  отдельности,  и  концентрации того,  что является общим для всех: человек - это живое существо, наделенное разумом больше, чем  кто  либо  из  животных  (по  крайней  мере мы,  люди так считаем).  Данное определение можно,  в принципе,  уточнить: у человека одна голова,  две руки,  две ноги и т.д.,  но это уже излишне,  так как первое определение уже однозначно определяет сущность человека. Таким образом,  согласно учению номиналистов, универсалии существуют не до вещей,  а после вещей.  Некоторые номиналисты даже доказывали,  что общие понятия есть не более,  чем  звуки человеческого   голоса. К  таким номиналистам  принадлежал, например Росцелин (XI-XII века). Если углубиться в глубь этого вопроса, то довольно сложно встать на какую-то определенную сторону баррикады, но я больше склонен  все-таки  к  теории номиналистов,  хотя бы потому что одни и те же вещи могут быть по-разному определены,  то  есть теряется  единственность  определения,  одно  и  то же понятие становится неоднозначным множественным определением  (а  может это наследие коммунистического атеистического воспитания?). Однако,   с   другой   стороны,   если   взять    какой-нибудь математический объект,  например, отображение, то понятие само по себе реально,  то  есть оно  существует,  а  предмета  как такового  нет,  так  как это придуманный человеком абстрактный объект.  Данная ситуация не вписывается в рамки номинализма, так  как  существует понятие,  не существует вещи:  понятие до вещи. Теперь возьмем другой пример - понятие  алгоритма.  Как известно  всем математикам-программистам,  определения понятия алгоритма не существует (точно так же, как не существует определения множества), однако сам алгоритм как написанный на бумаге текст,  как электрические заряды в  памяти компьютера, как просто некоторая последовательность действий,  совершаемая каким-то  живым  существом,  например  человеком,  существует. Построена модель: вещь до понятия.

    

4      Фома  Аквинский  – систематизатор средневековой  схоластики.

 

Одним из  наиболее   выдающихся   представителей   зрелой схоластики,   монах Фома  Аквинский  (1225/26-1274),  ученик знаменитого теолога,  философа и естество испытателя  Альберта Великого  (1193-1280),  как и его

учитель,  пытался обосновать основные принципы христианской теологии,  опираясь на  учения Аристотеля.   При  этом  последнее  было  преобразовано  таким образом,  чтобы оно не вступало  в  противоречие  с  догматами творения  мира из ничего и с учением о богочеловечестве Иисуса Христа.

У Фомы высшее начало есть бытие. Под  бытием Фома понимает христианского  Бога, сотворившего мир, как об этом повествуется в   Ветхом   Завете.   Различая бытие  и  сущность,  Фома  не противопоставляет  их,  а  наоборот,  (вслед за  Аристотелем) подчеркивает   их  общий  корень.  Сущности,  или субстанции, согласно Фоме,  обладают самостоятельным бытием,  в отличие от акциденций   (свойств,  качеств),  которые  существуют  только благодаря субстанциям. Отсюда     выводится    различие субстанциональных и акцидентальных форм. Субстанциальная форма сообщает всякой вещи простое бытие,  а потому при ее появлении мы  говорим,  что нечто возникло,  а при ее исчезновении – что нечто   разрушилось. Акцидентальная   форма    -    источник определенных  качеств,  а  не  бытия вещей.  Различая вслед за Аристотелем  актуальное  и   потенциальное состояния,   Фома рассматривает  бытие  как  первое из актуальных состояний. Во всякой вещи,  считает  Фома,  столько  бытия,  сколько  в  ней актуальности.  На  этом  основании,  он выделяет четыре уровня бытийности вещей в зависимости от их степени актуальности.

1.     На низшей  ступени   бытия  форма,  согласно  Фоме, составляет лишь

внешнюю определенность вещи (causa  formalis);  сюда относятся неорганические стихии  и  минералы ..

2.     На следующей   ступени  форма  предстает   как   конечная причина (causa

finalis)   вещи,  которой  поэтому   присуща внутренняя     целесообразность,

названная     Аристотелем  «растительной душой», как бы формирующей тело

изнутри. Таковы, по мнению Аристотеля (и соответственно Фомы), растения.

3.     Третий   уровень  – животные,   здесь   форма   есть  действующая

причина (causa efficient),  поэтому сущее  имеет в себе не только цель, но и

начало деятельности,  движения. На  всех трех уровнях форма по-разному

преобразуется  в  материю, организуя  и одушевляя ее.

4.     На последней,  четвертой,  ступени форма предстает уже  не как

организующий  принцип  материи,  а  сама  по  себе, независимо от материи

(forma per se, forma separata).  Это  дух, или ум, разумная  душа высшее  из

сотворенных  сущих.  Не  связанная  с материей, человеческая душа не погибает со смертью тела.

Конечно, в   построенной  Фомой  Аквинским  моделью  есть какая-то логика, но по-моему его взгляды ограничивались  теми знаниями, которыми  владело человечество  в  XXIII  веке.  Я,  например, склонен считать,  что никакой принципиальной разницы между растениями и животными нет, по крайней мере, опираясь на знания биологии.  Безусловно,  между ними есть какая-то грань, но она  весьма  условна.  Существуют  растения,  которые ведут весьма активный двигательный образ жизни. Известны  растения, которые от  одного прикосновения  мгновенно  сворачиваются  в бутон. И   наоборот,   известны животные,   которые    очень малоподвижны. В этом  аспекте нарушается принцип о движении, как действующей  причине.  Генетикой  доказано  (кстати, был  период, когда генетика считалась лженаукой), что и растения, и животные построены из одного и того же строительного материала - органики,  и  те,  и другие состоят из клеток (почему же не поставить клетку на первую ступень? наверное, потому что о ней тогда еще  ничего  не  было известно),  оба имеют генетический код, ДНК.  Основываясь на этих данных,  есть  все  предпосылки объединить в один класс растения и животных,  да и собственно, чтобы впоследствии не было никаких противоречий, все живое. Но если капнуть еще глубже,  то  сама  живая  клетка состоит из органических элементов, которые сами состоят из атомов.

Почему бы не  спуститься до такой глубины рекурсии?

В какое-то время данное решение  было бы просто идеальным,  когда  считалось, что атом - это неделимая частица.  Однако знания в области ядерной физики свидетельствуют о том,  что атом не является наименьшей неделимой частицей  - он  состоит из еще более мелких частиц, которые в  свое  время  назвали элементарными,   потому   что считалось, что  дальше  идти уже некуда. Прошло время.  Науке стало известно  достаточно  большое  количество элементарных частиц; тогда    задались   вопросом:   а   действительно   ли элементарные частицы сами по себе элементарны?  Оказалось, что нет: существуют  еще более мелкие "гиперэлементарные частицы". Сейчас уже  никто не  дает  гарантии,  что  когда-нибудь   не обнаружат еще  более "элементарные"  частицы.  Может  глубина рекурсии вечна? Вернемся к  четвертой  ступени  классификации   бытийности вещей. Разумная душа у Фомы называется "самосущей".  В отличие от нее, чувственные души животных не являются  само сущими,  а потому  они не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела – мышления и  волнения;  все  действия  животных,  как  и многие действия человека  (кроме  мышления  и  акта  воли),  осуществляются  с помощью  тела. Поэтому души животных погибают вместе с телом, тогда как человеческая  душа -  бессмертна,  она есть  самое благородное в сотворенной природе.  Следуя Аристотелю,  Фома рассматривает   разум   как    высшую    среди человеческих способностей,  видя  и  в  самой воле прежде всего ее  разумное определение,  каковым он считает способность различать добро и зло.  Как и Аристотель,  Фома видит в воле  практический разум, то есть разум, направленный на действие,  а не  на  познание, руководящий нашими поступками, нашим жизненным поведением,  а не теоретической установкой, не созерцанием.

В мире Фомы подлинно сущими оказываются индивидуумы. Этот своеобразный персонализм  составляет специфику как томистской онтологии,  так  и средневекового  естествознания,   предмет которого  - действие индивидуальных "скрытых сущностей",  душ, духов,  сил.  Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и кончая  малейшей из  сотворенных  сущностей,  каждое  сущее обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по  мере движения вниз,  то есть по мере убывания актуальности бытия  существ, располагающихся  на  иерархической  лестнице.      Учение Фомы пользовалось большим влиянием в средние века, римская  церковь   официально   признало его.   Это   учение возрождается  и в XX веке под названием неотомизма - одного из наиболее значительных течений западной католической философии.

    

5      Специфика средневековой  схоластики.

 

Средневековая философия  вошла  в историю мысли под именем схоластики. Главная отличительная   особенность   схоластики состоит в  том,  что  она

сознательно  рассматривает себя как науку, проставленную на службу теологии. Термин "схоластика" происходит от греческого слова schole- "школа"; "схоластика" - значит "школьная философия". Начиная приблизительно   с   XI   века,  в  средневековых университетах возрастает интерес к проблемам логики, которая в ту же   эпоху  носила

название   диалектики,  предмет  которой составляла  работа над понятиями.

Стремление к рационалистическому  обоснованию христианской догматики привело к тому,  что  диалектика  превратилась  в  одну   из   главных философских дисциплин,  а  расчленение  и тончайшее различение понятий, установление определений  и  дефиниций,   занимавшее многие умы,  подчас  вырождалось  в тяжеловесные многотомные построения. Увлечение таким образом понятой диалектикой нашло свое выражение в характерных для средневековых университетов диспутах, которые иной раз длились по 10-12 часов с  небольшим перерывом на обед. Эти словопрения и хитросплетения схоластической учености   порождали к себе оппозицию.Схоластической диалектике противостояли различные мистические течения, а в XV-XVI веках эта оппозиция получает оформление  в виде гуманистической светской культуры.

    

5.1 Отношение к природе.

 

В средние века формируется новое  воззрение  на  природу. Новый взгляд  на

природу лишает ее самостоятельности,  как это было в античности,  поскольку Бог не только творит природу, но и может действовать вопреки естественному ходу вещей (творить чудеса). В христианском  вероучении  внутренне связаны между собой догмат о творении, вера в чудо и убеждение в том, что природа «сама для  себя  недостаточна» (выражение Августина)  и что человек призван быть ее господином, "повелевать стихиями".

В силу  всего  этого  в средние века меняется отношение к природе.

Во- первых,  она перестает быть  важнейшим  предметом познания, как это было в античности (за исключением некоторых учений,  например  софистов,  Сократа  и других);   основное внимание   теперь   сосредотачивается   на   познании бога  и человеческой души. Эта ситуация  несколько меняется только в период позднего средневековья – в XIII и особенно в XIY веках. Во-вторых, если даже   и возникает интерес к природным  явлениям,  то  они выступают главным образом в качестве символов, указывающих на другую,  высшую  реальность  и  отсылающих  к  ней;  а  это - реальность религиозно-нравственная.Ни одно  явление,  ни  одна  природная вещь не открывает здесь самих себя, каждая указывает на потусторонний эмпирической данности смысл, каждая  есть  некий  символ (и урок). Мир дан средневековому человеку не только во благо, но и в поучение.

Символизм и аллегоризм  средневекового мышления, воспитанный в  первую очередь на священном писании и его толкованиях, был в высшей степени изощренным и разработанным до тонкостей. Понятно, что такого рода символическое истолкование природы мало способствовало ее научному познанию, и только в эпоху позднего средневековья усиливается интерес к природе как таковой, что и дает толчок развитию таких наук, как астрономия, физика, биология.

    

 

 

 

5.2 Человек - образ и подобие  Бога.

 

На вопрос, что такое человек, средневековые  мыслители давали не  менее

многочисленные  и разнообразные  ответы,  чем философы античности или нового времени. Однако две предпосылки этих ответов,  как правило,  оставались общими.

Первая – это библейское определение  сущности человека как «образа и  подобия божьего» -   откровение,  не  подлежащее  сомнению. Вторая – разработанное Платоном,  Аристотелем  и   их   последователями понимание человека как «разумного животного».

Исходя из этого понимания, средневековые  философы ставили такие примерно вопросы: чего в человеке больше -разумного начала  или  начала животного?  Какое из них существенное его свойство, а без какого он может обойтись, оставаясь человеком? Что  такое  разум  и что такое жизнь (животность)?

  Главное же определение   человека  как  «образа  и   подобия

бога»   тоже порождало  вопрос:  какие  же  именно свойства бога составляют сущность человеческой природы - ведь ясно, что человеку нельзя приписать ни бесконечность, ни   безначальность,   ни всемогущество. Первое, что   отличает   антропологию  уже  самих  ранних христианских философов от античной,  языческой,  - это  крайне двойственная оценка человека. Человек не только занимает отныне первое  место  во  всей природе  как ее царь - в этом смысле человека высоко ставили и некоторые греческие философы, - но  и в качестве  образа  и подобия бога он выходит за пределы природы вообще, становится как  бы  над  нею   (ведь   бог   трансцендентен, запределен сотворенному  им  миру).  И  в  этом  существенное  отличие от античной  антропологии,  две  основные  тенденции  которой - платонизм  и аристотелизм  -  не  выносят человека из системы других существ,  в сущности, даже  не  дают  ему  абсолютного первенства ни в одной системе.