Русская культура в начале ХХ века

Русская культура в начале XX века

Константин Петраков.

Группа 209. 

                   РУССКАЯ  КУЛЬТУРА  В  НАЧАЛЕ  XX  ВЕКА 

                Символизм.  Религиозные течения  в философии. 

       Конец  XIX  -  начало  XX  века  ознаменовался   глубоким   кризисом,

охватившем всю  европейскую культуру, явившемся  следствием  разочарования  в

прежних идеалах  и ощущением приближения  гибели  существующего  общественно-

политического строя.

      Но этот же кризис породил  великую эпоху - эпоху  русского  культурного

ренессанса начала века - одну «из самых утонченных эпох  в  истории  русской

культуры. Это была  эпоха  творческого  подъема  поэзии  и  философии  после

периода упадка. Это  была вместе с  тем  эпоха  появления  новых  душ,  новой

чувствительности. Души раскрывались для всякого рода мистических  веяний,  и

положительных и  отрицательных. Никогда еще не были так сильны у нас  всякого

рода  прельщения  и  смешания.  Вместе  с  тем  русскими   душами   овладели

предчувствия надвигающихся  катастроф. Поэты видели не только грядущие  зори,

но что-то страшное, надвигающееся на Россию и  мир...  Религиозные  философы

проникались апокалиптическими  настроениями. Пророчества о  близящемся  конце

мира, может быть, реально означали не приближение  конца мира, а  приближение

конца старой, императорской  России. Наш  культурный  ренессанс  произошел  в

предреволюционную  эпоху,  в  атмосфере  надвигающейся  огромной   войны   и

огромной революции. Ничего устойчивого  более  не  было.  Исторические  тела

расплавились.  Не  только  Россия,  но  и весь  мир переходил   в   жидкое

состояние... В эти  годы России было послано  много  даров.  Это  была  эпоха

пробуждения в  России самостоятельной философской  мысли,  расцвета  поэзии  и

обострения  эстетической  чувствительности,  религиозного   беспокойства   и

искания, интереса к  мистике  и  оккультизму.  Появились  новые  души,  были

открыты новые  источники  творческой  жизни,  видели  новые  зори,  соединяли

чувства заката и  гибели с чувством восхода  и  с  надеждой  на  преображение

жизни»[1].

      В эпоху культурного  ренессанса  произошел  как  бы  «взрыв»   во  всех

областях культуры:  не  только  в  поэзии,  но  и  в  музыке;  не  только  в

изобразительном искусстве, но и в театре... Россия того  времени  дала  миру

огромное  количество  новых  имен,   идей,   шедевров.   Выходили   журналы,

создавались различные  кружки и Общества, устраивались диспуты  и  обсуждения,

возникали новые  направления во всех областях культуры.

      Рассмотрению двух из них и  посвящена данная работа.

      «СИМВОЛИЗМ» - направление в европейском  и русском искусстве, возникшее

на рубеже XX столетия,  сосредоточенное  преимущественно  на  художественном

выражении  посредством  СИМВОЛА  «вещей  в  себе»  и  идей,  находящихся  за

пределами  чувственного  восприятия.  Стремясь  прорваться  сквозь   видимую

реальность к  «скрытым реальностям», сверхвременной идеальной сущности  мира,

его «нетленной»  Красоте, символисты  выразили  тоску  по  духовной  свободе,

трагическое предчувствие мировых социально-исторических сдвигов,  доверие  к

вековым культурным ценностям как единящему началу.

      Культура русского символизма,  как  и  сам  стиль   мышления  поэтов  и

писателей,  формировавших  это  направление,  возникали  и  складывались  на

пересечении и  взаимном дополнении, внешне противостоящих, а на  деле  прочно

связанных и поясняющих одна другую линий философско-эстетического  отношения

к действительности. Это было ощущение  небывалой  новизны  всего  того,  что

принес с собой  рубеж  веков,  сопровождавшееся  чувством  неблагополучия  и

неустойчивости.

      Поначалу символическая поэзия  формировалась как поэзия романтическая  и

индивидуалистическая, отделившая себя от многоголосия «улицы»,  замкнувшаяся

в мире личных переживаний  и впечатлений.

      Те истины и критерии, которые были  открыты  и  сформулированы  в  XIX

столетии, ныне уже  не удовлетворяли. Требовалась  новая  концепция,  которая

соответствовала бы новому времени. Надо отдать должное  символистам - они  не

примкнули ни к  одному из стереотипов, созданных в  XIX  веке.  Некрасов  был

дорог  им,  как  и  Пушкин,  Фет  -  как  и  Некрасов.  И  дело  тут  не   в

неразборчивости  и  всеядности  символистов.  Дело  в  широте  взглядов,   а

главное, в понимании  того, что всякая крупная  личность  в  искусстве  имеет

право  на  свой  взгляд  на  мир  и  на  искусство.  Каких  бы  взглядов  ни

придерживался их создатель, значение самих произведений искусства ничего  не

теряет от того. Главное, чего  не  могли  принять  художники  символического

направления -  это  благодушия  и  умиротворенности,  отсутствие  трепета  и

горения.

      Подобное отношение к художнику  и его творениям также  было  связано  с

пониманием того, что вот сейчас, в данный момент, на исходе 90-х  годов  XIX

века, происходит вхождение в новый  -  тревожный  и  неблагоустроенный  мир.

Художник должен проникнуться и этой новизной, и  этой  неблагоустроенностью,

напитать ими  свое творчество, в конечном итоге  -  принести  себя  в  жертву

времени, в жертву событиям, которых еще не видно, но которые являются  такой

же неизбежностью, как и движение времени.

      «Собственно  символизм  никогда   не  был  школой  искусства,  -  писал

А.Белый, - а был  он тенденцией  к  новому  мироощущению,  преломляющему  по-

своему и искусство... А новые формы искусства рассматривали мы не как  смену

одних только форм, а как отчетливый знак  изменения  внутреннего  восприятия

мира»[2].

      В 1900 году К.Бальмонт выступает  в  Париже  с  лекцией,  которой  дает

демонстративное  заглавие:  «Элементарные  слова  о  символической  поэзии».

Бальмонт считает, что пустующее  место  уже  заполнилось  -  возникло  новое

направление: символическая  поэзия, которая и является знамением  времени.  Ни

о каком «духе  запустения» говорить отныне не приходится. В докладе  Бальмонт

попытался с возможной  широтой обрисовать состояние  современной  поэзии.  Он

говорит  о  реализме  и  о  символизме  как  вполне   равноправных   манерах

миросозерцания. Равноправных, но разных по  своему  существу.  Это,  говорит

он, два «различных строя художественного  восприятия».  «Реалисты  схвачены,

как  прибоем,  конкретной  жизнью,  за  которой  они  не  видят  ничего,   -

символисты, отрешенные от реальной  действительности,  видят  в  ней  только

свою мечту, они  смотрят на жизнь - из окна». Так намечается путь  художника-

символиста:   «от   непосредственных    образов,    прекрасных    в    своем

самостоятельном  существовании,  к  скрытой  в  них  духовной   идеальности,

придающей им двойную  силу»[3].

      Такой взгляд  на  искусство   требовал  решительной  перестройки  всего

художественного мышления. В основу его  теперь  были  положены  не  реальные

соответствия  явлений,  а  соответствия  ассоциативные,  причем  объективная

значимость ассоциаций  отнюдь  не  считалась  обязательной.  А.Белый  писал:

«Характерной   чертой   символизма   в   искусстве    является    стремление

воспользоваться   образом   действительности    как    средством    передачи

переживаемого содержания сознания. Зависимость образов видимости  от  условий

воспринимающего сознания переносит центр тяжести в  искусстве  от  образа  к

способу  его  восприятия...  Образ,  как  модель  переживаемого   содержания

сознания, есть  символ.  Метод  символизации  переживаний  образами  и  есть

символизм»[4].

      Тем самым на  первый  план  выдвигается  поэтическое  иносказание  как

главный прием  творчества, когда слово, не теряя  своего  обычного  значения,

приобретает дополнительно  потенциальные, многосмысленные,  раскрывающие  его

подлинную «сущность» значения.

      Превращение художественного образа в «модель переживаемого  содержания

сознания», то есть в символ, требовало  переноса  читательского  внимания  с

того, что выражалось,  на  то,  что  подразумевалось.  Художественный  образ

оказывался в  то же время и образом иносказания.

      Сама  апелляция  к  подразумеваемым   смыслам  и  воображаемому   миру,

дававшая  точку  опоры  в  поисках  идеальных  средств  выражения,  обладала

известной притягательной силой. Она-то  и  послужила  в  дальнейшем  основой

сближения поэтов символизма с Вл.Соловьевым, представлявшимся  некоторым  из

них искателем  новых  путей  духовного  преобразования  жизни.  Предчувствуя

наступление событий  исторического значения,  ощущая  биение  подспудных  сил

истории и не умея дать им  истолкование,  поэты  символизма  оказывались  во

власти мистико-эсхатологических* теорий. Тут-то и  произошла  их  встреча  с

Вл.Соловьевым.

      Безусловно, символизм опирался  на опыт  декадентского  искусства  80-х

годов, но он был  качественно иным явлением. И он далеко не во всем  совпадал

с декадентством.

      Возникший в 90-е годы под  знаком  поисков  новых  средств   поэтической

изобразительности, символизм в начале нового века и  обрел  почву  в  смутных

ожиданиях близящихся исторических перемен. Обретение  этой  почвы  послужило

основой  его  дальнейшего  существования  и  развития,   но   уже   в   ином

направлении.   Поэзия   символизма   оставалась   по    своему    содержанию

принципиально  и   подчеркнуто   индивидуалистической,   но   она   получила

проблематику, которая базировалась теперь на  восприятии  конкретной  эпохи.

На  почве  тревожного  ожидания  происходит  теперь  обострение   восприятия

действительности, входившей в сознание и творчество поэтов в  виде  тех  или

иных таинственных и тревожных «знаков времени». Таким «знаком»  могло  стать

любое явление, любой  исторический или сугубо бытовой  факт  («знаки»  природы