Что представляет собой древнегреческий театр

до н. э.). Ко второй группе мифографов относятся Эратосфен (3 в. до н. э.),

которому приписываются  «Катаетеризмы» (букв. «Превращения в звезды»); Арат

Солский (4-3 вв. до н. э.) с его «Феноменами», где в стихотворной форме

излагаются мифы о звездах; анонимные комментарии к Арату; «Астрономия»,

приписываемая Гигину. Из христианских апологетов для греческой мифологии

важен «Протрептик» Климента Александрийского (3 в. н. э.).

На рубеже 5 и 6 вв. появилась  книга мифов Фульгенция, подражавшего историку

Птолемею Хенну (1 в. н. э., известному по «Библиотеке» Фотия и некоторым

цитатам из Евстафия и Цеца); она отличалась часто некритическим отношением к

мифографическим источникам. Иоанну Педиасиму принадлежит сочинение о 12

подвигах Геракла, созданное на основе «Библиотеки» Аполлодора. Известны

очень поздняя анонимная  обработка в прозе «Метаморфоз» Овидия и сочинение

некоего Гераклита, содержащее 39 мифов.

Большую ценность представляют сочинения трех мифографов 7 в., известных под

названием Ватиканских мифографов. Эти авторы, заимствуя друг у друга, а также

из Сервия и поздней комментаторской литературы, дают в систематическом виде

обзор всей античной мифологии. Изложение изобилует множеством разного рода

вариантов и отдельных  редкостных мелочей.

Общая характеристика греческой  мифологии.

При рассмотрении греческой  мифологии в развитии в пределах каждого

отдельного мифа устанавливаются  и прослеживаются разновременные рудименты

(т. е. остатки прежних  эпох), которые сосуществуют с  ферментами нового,

возникающего в сюжете мифа. Например, в мифе о рождении Афины Паллады в

полном вооружении из головы Зевса, проглотившего свою забеременевшую

супругу Метиду, можно различить остатки фетишистских представлении и

каннибализма, предшествовавшие развитому патриархату, примат мужского

индивидуума над женским и символику мудрости верховного божества —

свидетельства патриархата, наконец, гротеск, свойственный времени  распада

общинно родовой формации и начальному периоду греческой  классики.

Один и тот же мифологический мотив может и составлять основное содержание

мифа, и играть второстепенную роль. Для эпохи последовательного  зооморфизма

отождествление солнца с  быком является центральным содержанием  мифа о

солнце, так же как совиный  вид Афины Паллады — основное в содержании мифа.

Но в гомеровской мифологии  в связи с тем, что центральное содержание мифа о

солнце для этого времени  было уже антропоморфическим, солнце, воплощенное

в быке, стало рудиментом. Аналогичен по своему происхождению рудиментарный

характер совоокости Афины Паллады у Гомера с изменением основного

содержания мифа.

Греческая мифология в  ее наиболее развитом, т.н. классическом, состоянии

представляет собой мифологию  героическую, а не стихийно-демоническую (эти

два типа мифологии относятся  к хтонической мифологии). Героическая

микология связана с периодом патриархата, однако, в ней прослеживаются

главнейшие типы хтонических  рудиментов. Это, прежде всего генетические

рудименты, указывающие нахождение: Ахилл — сын морской богини, Ио — дочь

аргосской реки Инах и др. Субстанциальные рудименты основаны на

отождествлении разного рода предметов или существ: луна — корова, солнце —

бык, Инах - река и царь Аргоса и др. Многочисленны ипостасные элементы:

Агамемнон — ипостась Зевса; Ифигения — ипостась Артемиды и т.д. Огромное

количество рудиментов имеет  метаморфозный, или оборотнический, характер:

Зевс вступает в брак с Данаей в виде золотого дождя, с Семелой — в виде грома и

молнии, с Европой —  в виде быка и др. Из иконографических рудиментов (т.е.

относящихся к внешнему виду определенного мифологического персонажа) в

мифах фигурирует змеиный хвост у Кадма, рот и копыта у Пана, совиные глаза у

Афины, коровьи у Геры и  т.д.

Некогда самостоятельные  божества, демоны или герои выступают  в виде

закостеневших внешних придатков (атрибутивные рудименты) к другим

персонажам, орел и Ника около  Зевса; сова или змея около Афины  и др.

Тому или иному мифологическому  образу постоянно сопутствуют также

функциональные рудименты: перун Зевса, лук и стрелы Аполлона, трезубец

Посейдона, жезл и крылатые сандалии Гермеса и др. Если рудимент мифа

отражает его прошедшее, то фермент указывает на будущее  развитие мифа. У

Гесиода эхидна — полузмея-полудева, она прекрасна, но зловредна, ненавистна

людям. Этот мотив отвержения эхидны — элемент в мифе, объясняющий

стремление человека обуздать стихийные силы природы. Тантал наказан  за

человеческое жертвоприношение; это, — несомненно, фермент,

свидетельствующий о позитивных сдвигах в морали. Прометей у Гесиода

представлен заурядным обманщиком, вздумавшим перехитрить самого Зевса. Но

именно этот момент противодействия  Зевсу в дальнейшем лег в основу

эсхиловской концепции Прометея-богоборца.

Между составляющими миф  элементами устанавливаются не только

хронологические, но и самые  разнообразные смысловые связи, образующие

мифологические комплексы. Один из таких комплексов — комплекс-интерполяция

— состоит из отдельных  смысловых элементов, связанных  более или менее

механически. Примером такого комплекса является гомеровское  представление о

тенях в загробном мире, которое дается в XI песне «Одиссеи». Если комплекс-

интерполяция понимается как объединение в одно целое  чуждых друг другу

элементов без всякой мотивировки, то комплекс-компиляция есть объединение

элементов, также несходных  или противоположных, но это объединение  уже

определённым образом  мотивировано. Аполлон, Артемида и Лето первоначально

были демонами совершенно разного происхождения, никак между  собой не

связанными. Их объединение  — Аполлон и Артемида как дети Лето от Зевса —

есть мифологический комплекс-компиляция. Олимпийская семья богов,

образовавшаяся в результате объединения европейских и малоазиатских божеств,

— тоже компиляция, поскольку  присоединённые азиатские божества стали

трактоваться как дети Зевса и Геры.

Оба типа мифологических комплексов (интерполяция и компиляция), а также

бесконечно разнообразные  приближения то к одному, то к  другому такому типу

встречаются в античной мифологии  постоянно. Например, Диомед то вступает в

бой с богами и ранит  их, то заявляет о невозможности  вступать в борьбу с

богами. Прометея наказывают в одном случае раз навсегда, без  всякой надежды

на освобождение, в другом — его освобождает Геракл. В греческой мифологии

может быть выделен также монолитно-художественный мифологический

комплекс, в котором все  элементы мифа составляют одно целое. Примером

такого комплекса является образ сирен у Гомера. Это —  полуптицы

полуженщины; они поют такими завлекающими, чарующими голосами, что всякий

путник высаживается на берег, но сирены тут же его уничтожают, поэтому у них

на берегу целые горы человеческих костей и гниющих остатков. В этом образе

совмещаются художественный восторг и гибель, т. е. красота  и смерть. С другой

стороны, у Гомера в этом мифе совмещаются различные эпохи  культурного

социального развития: наряду с фетишизмом и людоедством характерная для

Гомера высокоразвитая эстетическая культура.

В т. н. полярном комплексе  противоположные по смыслу элементы в силу именно

общей художественной идеи даны сразу: и во всей своей противоположности, и

во всём своём тождестве. Например, самый «светлый» бог  Зевс вступает в брак с

самой «темной» богиней Персефоной, и от этого брака рождается  Загрей. Загрея

ещё младенцем растерзывают и поедают титаны. Но из золы испепелённых Зевсом

титанов происходят люди, которые  поэтому являются носителями и

титанического, и дионисийского начала. Афина горгона убивает горгону Медузу и

оттого сама перестаёт  быть горгоной. Либитина — любовь и смерть

одновременно.

При исследовании греческой  мифологии необходимо также учитывать  её

географическое распространение (т. н. географическая мифология) и

исторические особенности  тех или иных местностей, к которым  приурочиваются

события, излагаемые в разных античных мифах. Например, Эдипа нельзя оторвать

от Фив, мифы о Тесее  относят к Афинам, о Менелае и Елене — к Спарте и др.

Доолимпийский период.

Процесс жизни воспринимается первобытным сознанием в беспорядочно

нагромождённом виде, окружающее материализуется, одушевляется, населяется

какими-то непонятными слепыми  силами. Все вещи и явления в  сознании

первобытного человека исполнены  беспорядочности, несоразмерности,

диспропорции и дисгармонии, доходящей до прямого уродства и  ужаса. Земля с

составляющими её предметами представляется первобытному сознанию живой,

одушевлённой, всё из себя производящей и всё собой питающей, включая небо,

которое она тоже рождает  из себя. Как женщина является главой рода, матерью,

кормилицей и воспитательницей в период матриархата, так и земля  понимается

как источник и лоно всего  мира, богов, демонов, людей. Поэтому  древнейшая

мифология может быть названа  хтонической. В её развитии прослеживаются

отдельные этапы. На раннем этапе, т. е. на стадии собирательно-охотничьего

хозяйства, сознание ограничено непосредственно чувственным восприятием,

непосредственно видимыми и  осязаемыми вещами и явлениями, которые

одушевляются, на них переносятся  социальные функции общинно 

формации. Такая вещь, с одной стороны, насквозь материальная, с другой —

одушевлённая первобытным  сознанием, есть фетиш, а мифология  — фетишизм.

Древний человек понимал  фетиш как средоточие магической, демонической,

живой силы. А так как  весь предметный мир представлялся  одушевлённым, то

магической силой наделялся  весь мир, и демоническое существо никак  не

отделялось от предмета, в  котором оно обитало. Например, Зевс — верховное

божество в позднейшей греческой мифологии — почитался  первоначально в

городе Сикионе (Пелопоннес) в виде каменной пирамиды, на Ликейской горе в

Аркадии — в виде колонны. Геру в городе Феспиях (Беотия) представляли как

обрубок древесного ствола, а на острове Самое — в виде доски. Аполлона

представляли пирамидой, его мать Лето на Делосе — необработанным поленом и

др.

Несмотря на всё позднейшее идейно-художественное развитие таких  образов, как

Зевс, Гера, Аполлон, Афина  Паллада, Афродита, Эрот, хариты, Геракл и др., их

продолжали почитать в  виде камней и кусков дерева (обработанных и

необработанных) даже в период наибольшего расцвета греческой цивилизации.

Примером архаического фетиша является дельфийский омфал, или «пуп земли».

Когда-то Рея, желая спасти от своего мужа Кроноса новорождённого Зевса, дала

ему вместо младенца Зевса  завёрнутый в пелёнки камень, который  и был

проглочен Кроносом. Извергнутый  Кроносом, он был помещён в Дельфах  как

центр земли («пуп земли») и  стал почитаться как святыня: его  облачали в разные

одежды и умащали благовониями. Виноградная лоза и плющ, хотя первоначально

и не связывались с Дионисом (который вначале был богом  производительных сил

природы вообще), в дальнейшем прочно вошли в его мифологию. Об этом

свидетельствует множество  эпитетов Диониса, связанных либо с  самим этим

растением, либо с вином  как продуктом виноградной лозы. «Виноградный»,

«многогроздный», «виноносец», «виноразливатель» и др. — главные эпитеты

Диониса, а название одного из дионисовских праздников

Боги и демоны греческой  мифологии

По мере развития производящего  хозяйства человек начинает интересоваться

вопросами производства вещей, их составом, их смыслом и принципами их

строения Тогда то человек научился отделять «идею» вещи от самой вещи, а так

как вещами являлись фетиши — отделять идею фетиша от самого фетиша, т. е.

отделить магическую силу демона вещи от самой вещи — так  совершился переход

к анимизму. Как и фетишизм, анимизм имел свою историю. Вначале  существовало

представление, что демон  вещи настолько неотделим от самой  вещи, что с ее

уничтожением он тоже прекращает свое существование (подобно нимфам дерева

гамадриадам, умирающим вместе с порубкой самого дерева). В дальнейшем росло

представление о самостоятельности  этих демонов, которые не только отличаются

от вещей, но и способны отделяться от них и сохраняться  в течение более или

менее длительного срока  после уничтожения этих вещей (подобно  нимфам

дерева дриадам уже  остающимся в живых после уничтожения  самого дерева).

Первоначальный анимизм  связан с представлением о демонизме  как о некоей

силе, злой или (реже) благодетельной, определяющей судьбу человека. У Гомера

имеется много примеров именно такого безыменного, безликого, внезапно

действующего совершенно неожиданного и страшного демона. Олимпийские боги

тоже бывают страшными, но они имеют человеческий вид, имена, к ним можно

обращаться с просьбами, с ними возможно общение. Но то, что  Гомер называет

демоном, часто совершенно противоположно этому. Это есть именно мгновенно

возникающая и мгновенно  уходящая страшная и роковая сила, о которой человек

не имеет ни какого представления, которую не может назвать по имени и с