Шпаргалка по "Истории отечественной журналистики"

Сообщениям советской  прессы о положении дел в стране и на фронте противостоял другой поток  информации — белогвардейская печать. Военно-общественные газеты белого движения выходили на фронтах гражданской войны. В войсках Колчака издавался "Голос Сибирской Армии", на Дону выходил "Вестник Донской Армии", в Мелитополе — "Голос фронта". Кроме того, идеи белого движения, его цели и задачи проводила официальная пресса: выходивший в Новочеркасске "Вольный Дон" — вестник войскового правительства, издававшаяся в Екатеринодаре "Вольная Кубань" — орган Кубанского краевого правительства, "Вестник Верховного круга" и др.

Среди белогвардейских  изданий особое место занимали газеты общеполитического направления. Это в первую очередь орган русской государственной и национальной мысли газета "Великая Россия", которую редактировал Вл. Шульгин. Издавалась она в 1919 г. в Ростове-на-Дону; "Голос жизни" в 1919 г. выходил в Керчи, "Голос Юга" — в Полтаве тоже в 1919г.

Белое движение располагало  также и сетью местной и  региональной печати: в Северной области, Западной и Восточной Сибири, на Урале, Дальнем Востоке. Его газеты выходили в Архангельске, Иркутске, Омске, Екатеринбурге, Челябинске, Томске, Барнауле, Чите, Новониколаевске, Владивостоке и других городах — всего около 30 изданий.

Главные темы белогвардейской  официальной и армейской прессы, в первую очередь "Вестника Донской  Армии", которой командовал Деникин, имели несколько направлений: борьба за единую, великую, неделимую Россию; защита веры; установление административного и правового порядка; установление военной диктатуры. Ведущая мысль всех выступлений — борьба с большевизмом до конца.

В "Вестнике" Деникин  высказывал свое отношение к прессе, выходившей в районах, занятых белой  армией. Естественно, оно было дифференцированным, однако большевистские издания, как и самих большевиков, предлагалось безжалостно уничтожать.

Характеризуя в дальнейшем суть и характер гражданской войны, А. Деникин в своей пятитомной книге "Очерки Русской смуты" без  всяких приукрашиваний рассказал о том, что представляла собой Добровольческая армия в духовном и моральном плане. Здесь следовали рядом подвиг и грязь, героизм и жестокость, сострадание и ненависть. Жестокость правила кровавый пир на Русской земле. Чрезвычайно полезным и поучительным для студента станет прочтение его книги, в которой Деникин кровавое ристалище гражданской войны назвал "русским погостом", где и "красные" и "белые" пустили реки крови[39][23].

22. Очерковое творчество А. Серафимовича, Д. Фурманова, Л. Рейслер.

Советская журналистика конца 20–30-х годов представлена такими именами, как В.В. Маяковский, Л.С. Сосновский, М.Е. Кольцов, Н. Погодин, И. Ильф, Е. Петров. Широкую популярность завоевали в те годы очеркисты А. Колосов, М. Шагинян, Б. Горбатов, фельетонисты К. Радек, Д. Заславский, А. Зорич, Г. Рыклин. Поистине велико публицистическое наследие A.M. Горького советского периода. Только в «Правде» в 1928–1932 гг. помещено более ста его выступлений, многие из которых перепечатывались в центральных и местных газетах. Главная тема горьковских очерков и статей – советский человек, его героический созидательный труд. Горький искренне восхищался успехами советских людей. В статьях «Мой привет» («Правда», 6–7 ноября 1927 г.), «О новом и старом» («Известия», 30 октября 1927 г.), «Пальцы могучей руки рабочего класса» («Известия», 6 августа 1929 г.), «О пионерах» («Известия», 18 августа 1929 г.) писатель выражает чувство гордости за простых советских рабочих, героев труда, создателей индустрии. В этот период примечательна не только публицистическая, но и редакторская деятельность выдающегося советского писателя. A.M. Горький являлся организатором и редактором многих журналов, в том числе очеркового журнала «Наши достижения», главная задача которого сводилась к тому, чтобы показать наше строительство «наглядно, убедительно». Журнал выходил с 1929 по 1937 г. В течение всего первого года издания на его страницах публиковались очерки A.M. Горького «По Союзу Советов», в которых запечатлен трудовой героизм советских людей. Оценивая публицистическое наследие A.M. Горького, необходимо заметить, что всей правды о советской действительности он все-таки не сказал, да и сказать не мог. Когда в 1929 г. один из сопровождавших писателя в поездке по стране спросил его, как же объяснить появление очерка о Соловках, где никакой критики не содержится, Горький ответил: «Там карандаш редактора не коснулся только моей подписи – все остальное совершенно противоположно тому, что я написал и неузнаваемо»¹⁹. Активная деятельность в печати A.M. Горького способствовала приобщению к газете многих писателей. В годы первой пятилетки появляются очерковые книги «Путешествие в Туркменистан» П. Павленко, «Письма о Днепрострое» Ф. Гладкова, «Советское Закавказье» М. Шагинян, «Туркменские записки» Н. Тихонова, «Кара-Бугаз» К. Паустовского. Большое распространение получил портретный очерк, героями которого становятся передовики труда. В 1931–1932 гг. на страницах «Правды» печатаются художественно-документальные очерки Б. Галина «Петр Долотов и его бригада», «Начальник цеха», В. Ставского «Секретарь партколлектива», Ю. Либединского «Петя Гордюшенко», Б. Горбатова «Мастера» и др. Из очеркистов-правдистов следует особо выделить Николая Погодина и Алексея Колосова. В начале 1920 г. молодой рабочий Николай Стукалов опубликовал в ростовской газете «Донская беднота» свою первую заметку за подписью «Николай Погодин». Вскоре он стал работать в «Правде». В течение десяти лет на страницах газеты печатались очерки Н. Погодина. В них рассказывалось о героическом труде нефтяников Баку, златоустовских сталеварах, о строителях медеплавильного завода в Казахстане, о новых людях колхозной деревни. «Меня много гоняла редакция, – вспоминает Н. Погодин. – Долго скитался я по Южному Уралу, и по воспоминаниям о заводских встречах в Златоусте потом была написана пьеса «Поэма о топоре». Долго жил в Иванове, писал о том, как возникла на Одессщине первая в стране машинотракторная станция. Помню чистое поле на берегу Волги под городом, который тогда назывался Царицыном, где теперь стоит легендарный тракторный. Поле это на моих глазах размерялось и в невиданных в России темпах преображалось в площадь промышленного строительства. В «Правде» тогда был напечатан небольшой очерк «Темп». А через год в театре Вахтангова пошла моя первая пьеса «Темп»²⁰. Очерки Н. Погодина – очевидца рождения многих гигантов советской индустрии, свидетеля преобразования советской страны, проникнутые светлыми лирическими нотами, жизнеутверждающим юмором, с живыми диалогами были значительным этапом в становлении писателя-драматурга. В первой половине 20-х годов Н. Погодин был единственным спецкором «Правды». Потом пришли Т. Холодный (Т.М. Беляев) и А.И. Колосов. «С Холодным я мог свободно соревноваться, но Алексей Колосов писал лучше меня по глубине и по литературе, – признавался Н. Погодин. – Писал он главным образом о деревне, был признанно честным писателем в широком смысле русской традиционной народности»²¹. На протяжении почти трех десятилетий, начиная с 1928 г., и до конца своих дней А.И. Колосов, – разъездной корреспондент «Правды». В его очерках множество рядовых колхозников, агрономов, парторгов, комбайнеров, трактористов. Очерки А. Колосова всегда согреты дыханием деревенской жизни, в каждом из них и тонкие пейзажные зарисовки, и запоминающийся диалог, и все это, как писал Б. Галин, не было «той обязательной дозой беллетристики, которую так любят наши газетчики. Нет, у Колосова художественное выражало его потребность и способность видеть зарю, деревенские сумерки, лес, речушку, избу крестьянскую»²². Журналистика первого советского десятилетия представлена очерками, фельетонами Л. Сосновского, А. Серафимовича, Л. Рейснер, Д. Фурманова, В. Карпинского, М. Шолохова, А. Платонова, М. Булгакова и других. Некоторые из них являлись фронтовыми корреспондентами «Правды», «Известий», др. центральных и местных газет уже в годы Гражданской войны. В статье «Корреспондент «Правды» А. Серафимович вспоминает: «Тяжкая осень восемнадцатого года. На Восточном фронте Красная Армия с переменным успехом билась с Колчаком, с чехословаками. С фронта систематических известий не было. Что доходило оттуда – было отрывочно, случайно. Не было кадров постоянных корреспондентов. Случайные же корреспонденции неизменно возглашали «гром победы» даже и тогда, когда красные полки с «громом победы» пятились. «Правда» первая эту «линию» попыталась выправить и послала меня на Восточный фронт»³⁵. Первый очерк А. Серафимовича «В теплушке» появился в «Правде» 1 января 1918 г. Затем писатель некоторое время выступал в «Известиях», под рубрикой «Впечатления» в этой газете были опубликованы очерки: «Только уснуть», «Красный праздник», «На родине». Со второй половины 1918 г. в течение всего военного периода под постоянной рубрикой «Впечатления» очерки и рассказы публиковались регулярно в «Правде». Только в декабре 1918 г. на ее страницах появились очерки «Политком», «На позиции», «Подарки», «Волчий выводок», «По усам текло». Нельзя не отметить, что деятельность А.С. Серафимовича как военного корреспондента началась еще в дооктябрьский период. В годы Первой мировой войны он сотрудничал в газете «Русские ведомости», опубликовав в ней очерки «Встреча», «На побывке» и др. Сравнивая свою деятельность в «Правде» и «Русских ведомостях», писатель отмечал, что старый дореволюционный корреспондент «выуживал материал» в верхах, штабах, канцеляриях, а в годы Гражданской войны необходимо было «стать как можно ближе к красноармейской массе», чтобы в ее гуще черпать «необходимый материал». И этого «необходимого материала» у писателя хватало не только на многочисленные рассказы, очерки и статьи в «Правде», «Известиях», «Петроградской правде». На их основе автор намеревался создать целый цикл произведений о революции под общим заглавием «Борьба», однако, из задуманного цикла появился только один роман «Железный поток», опубликованный в 1924 г. в альманахе «Недра» с подзаглавием «Из цикла «Борьба». Не только герои этого самого крупного романа А. Серафимовича имеют своих прототипов, но и сюжет сохраняет реальную канву действий – героический поход в августе – сентябре 1918 г. Таманской армии, отрезанной от красных войск на Северном Кавказе, сумевшей пробиться к своим и принять затем участие в успешном наступлении на Южном фронте. Главное достоинство военной публицистики А. Серафимовича в том, что в его очерках не было «выдумки», что «ужасы войны» представали во всей правдивости, так ярко, что некоторые его очерки, как заметил А. Луначарский «больно читать». Уже самый первый, появившийся в «Правде» очерк «В теплушке» зримо передает картину «побелевших от морозов», переполненных голодными красноармейцами с «заколелыми ногами» теплушек, когда «зубы стучат от неодолимой внутренней дрожи», когда от «раскаленной докрасна печки несет нестерпимым жаром, а из сквозивших щелей вагона – нестерпимым холодом, когда приходится всячески изворачиваться, стараясь найти среднее положение, чтобы не так жгло и морозило». В каждом очерке все новые и новые картины нечеловеческих страданий на войне. Воочию видишь и обросших сосульками, старающихся хоть как-то укрыться от «нижущего уфимского ветра, который сколько глаз хватит бело дымится поземкой»; и сутками сидящих зажатыми в углу вагона, измученных до того, что голова плохо держится на шее»; и «неделями валяющихся в переполненных теплушках тифозных»; и шагающих через головы, руки и ноги, лишь бы найти на вокзале «кусочек свободного места». Стремясь как можно обстоятельнее запечатлеть доподлинную правду тяжелейшей из войн, писатель с нескрываемым огорчением замечал, что если империалистическая война освещалась сотнями журналистов, фоторепортеров, литераторов, то Гражданская «проходит молча». «Неужели все это уйдет и потухнет с уходящим днем? – писал он в очерке «Мокрый ветер», появившемся в газете «Петроградская правда» 9 марта 1920 г. И тут же замечал: «Поколениям один маленький рассказ, маленькое воспоминание, один небольшой рисунок даст неизмеримо больше, чем сотня ученых изысканий в архивах». Военные рассказы и очерки А. Серафимовича, запечатлевшие важнейшие события на Восточном, Южном и Западном фронтах – правдивая летопись Гражданской войны, и в этом их непреходящее значение. Такой же правдивой летописью боев на Восточном и Южном фронтах стала публицистика Д.А. Фурманова, являвшегося в марте – августе 1919 г. военным комиссаром 25-й чапаевской дивизии. 31 января 1919 г. он отправился на Восточный фронт, а 15 апреля в иваново-вознесенском «Рабочем крае» появилось его первое «Письмо с фронта». С этого времени «Рабочий край» становится его постоянной корреспондентской трибуной, хотя его очерки все чаще начинают появляться в «Правде», «Известиях» и других газетах. Публицистические произведения Д. Фурманова легли в основу таких его будущих книг, как «Красный десант», «Мятеж» и самого известного произведения – «Чапаев». Немало очерков писатель посвятил В.И. Чапаеву, М.В. Фрунзе, П. Батурину, сменившему Фурманова на посту военного комиссара чапаевской дивизии и погибшему вместе с легендарным героем, Епифану Ковтюху и другим героям Гражданской войны. С 4 на 5 сентября 1919 г. «на берегу стремительного мутного Урала» в казацкой станице Лбищенск погиб В.И. Чапаев. В одном из лучших своих очерков «Лбищенская драма» Д. Фурманов писал: «Может быть нигде не была более ожесточенной гражданская война, чем здесь, в уральских степях. По страдному пути от Уральска до Каспия не один раз наступали и отступали наши красные полки. Уральское казачество билось отчаянно... Сожженные станицы, разоренные хутора, надгробные кресты – вот чем разукрашены просторные уральские степи. Не одна тысяча красных воинов покоится здесь на пшеничных и кукурузных полях, не одна тысяча уральских казаков на веки вечные оставила станицы. Одною из последних и наиболее драматических страниц в истории борьбы по уральским степям, несомненно, останется лбищенская драма»³⁶. В связи с трагической гибелью В.И. Чапаева Политическим управлением Революционного военного совета Туркестанского фронта в Самаре в начале октября 1919 г. была выпущена листовка «Памяти героя пролетарской революции и полководца красноармейцев Василия Ивановича Чапаева», которая представлена очерками Д. Фурманова «Чапаев», «Последние часы Чапаева», «Воспоминания о Чапаеве». В них особо отмечено, что «не было случая, чтобы Чапаевская дивизия отступила в бою и была разбита, что всю свою боевую жизнь Чапаев «горел, как костер; все искал, все стремился куда-то, все рвался вперед и погиб, как подобает погибнуть честному революционеру: с оружием в руках, весь пробитый вражескими пулями». Наблюдавший Чапаева в самой различной обстановке в течение многих месяцев писатель заключал: «Это был замечательный самородок: красивый, яркий и самобытный. С Чапаевым можно было уставать, с ним можно было исстрадаться, но никогда не могли бы вы с ним заскучать. Это был удивительно живой человек»³⁷. Значительное место в публицистическом наследии Д. Фурманова занимает очерковый цикл о М.В. Фрунзе: «Первая встреча» (Правда, 1925, 5 ноября), «Как собирался отряд» (журн. «Красноармеец», 1925, № 79), «Последний вечер» (журн. «Красная новь», 1925, № 10), «Встреча в Уральске» («Красная звезда», 1925, 5 ноября), «Фрунзе под Уфой» («Правда», 1925, 13 ноября), «Весть о его смерти» (журн. «Комсомолия», 1925, № 8). Все эти очерки, опубликованные в год смерти полководца, воссоздавали не только образ беззаветной храбрости героя, но и «прекрасного, редкостного человека с мудрой головой и с детским сердцем, любившего какой-то особенной нежной любовью» свой северный Ивано-Вознесенский край. В некрологе «Комиссар Дмитрий Фурманов» Л.С. Сосновский отмечал: Фурманову «было, что сказать о революции. И он, бесспорно, рассказал бы о ней очень много достойного. Но он погиб от злосчастной болезни. Оборвалась жизнь такая яркая и содержательная. Только что начавший свою литературную работу по-настоящему, он должен был дать стране еще очень многое»³⁸. За месяц до смерти Д. Фурманова ушла из жизни Л.М. Рейснер, в публицистике которой героика Гражданской войны получила не менее яркое отображение. Невозможно отделить Рейснер-писательницу от Рейснер-бойца Волжской флотилии, автора цикла очерков «Фронт» от участника боев под Царицыном. В годы Гражданской войны ее постоянной трибуной стала газета «Известия», помещавшая очерки писательницы под рубриками «Письма с фронта» и «Письма с Восточного фронта». Некоторые очерки о фронтовых событиях появились уже после окончания войны, в том числе самый лучший из них – «Казань», напечатанный в 1922 г. в журнале «Пролетарская революция». В послевоенное время в «Известиях», в журналах «Прожектор» и «Красная нива» постоянно публикуются очерки из цикла «Уголь, железо и живые люди». В 1924 г. очерки Л. Рейснер вышли отдельной книгой. Публицистическое наследие Л. Рейснер отличается высоким художественным мастерством. В очерках «Маркин», «Казань», «Астрахань», «Астрахань – Баку», «Казань – Сарапул» запечатлены моряки Волжской флотилии с «их голодом и героизмом», Астрахань, согретая ранней весной 1919 г., среди совершенно голых и неподвижных холмов Каспийского побережья, Казань с уходящими из города, спасающимися от Колчака жителями. «Рядом бежит семейство с детьми, шубами и самоварами, – читаем в очерке «Казань». – Несколько впереди женщина тянет за веревку перепуганную козу. На руках висит младенец. Куда ни взглянешь, вдоль золотых осенних полей – поток бедноты, солдат, повозок, нагруженных домашним скарбом, все теми же шубами, одеялами и посудой. Помню, как много легче стало в этом живом потоке. Кто эти бегущие? Коммунисты? Вряд ли. Уж баба с козой наверное не имеет партийного билета. При каждом выстреле, при каждой вспышке панического ужаса, встряхивающего толпу, она крестится на все колокольни. Она просто – народ, масса, спасающаяся от старых врагов. Целая Россия, схватив узел на плечи, по вязкой дороге пошла прочь от чехословацких освободителей»³⁹. «Это был большой художник, это был большой творец», – так отзывался о Ларисе Рейснер Л. Сосновский. Особенно высокой оценки удостоил он один из последних ее очерков «Молоко», напечатанный в «Гудке». «В этом фельетоне, – отмечает Л. Сосновский, – было нечто совсем новое. Те, кто имел случай прочесть этот фельетон «Молоко», могли увидеть еще один этап в творчестве Ларисы Михайловны... Она как бы вела нас за разносчиком молока, который чуть свет поднимается по лестнице многоэтажного дома, и провела нас через все ступени нищеты берлинского рабочего. Этот новый и ясный обнаженный прием мне показал, что мы еще не знаем и малой доли того, на что способна Лариса Михайловна»⁴⁰. Сохранившиеся в рукописном фонде Л.М. Рейснер материалы о состоянии уральской и донецкой промышленности подтверждают, что она действительно вынашивала планы создания еще многих произведений, в том числе трилогии о жизни уральских рабочих.

23. Фельетоны М. Булгакова, М. Зощенко, М. Кольцова, И. Ильфа и Е. Петрова.

Наибольшую известность  в первое советское десятилетие  получила публицистика Л.С. Сосновского. Уже к 1925 г. под заглавием «Дела  и люди» увидел свет двухтомник его очерков и фельетонов (том первый «Рассея», том второй «Лед прошел», а к 1927 г. под тем же названием вышли еще две книги (третья «Люди нового времени», четвертая «Лешегоны и лешегонство»). Кроме того, были изданы книги «Советская новь», «О музыке и о прочем», «О культуре и мещанстве» и др. Интенсивная журналистская деятельность Л. Сосновского началась сразу же после Октябрьской революции. Вместе с В. Володарским ему пришлось в Петрограде создавать «Красную газету», с весны 1918-го вместе с В. Карпинским он возглавлял «Бедноту» и одновременно сотрудничал в «Правде». «С весны 1918 года, – пишет он в автобиографии, – я был постоянным работником «Правды», совмещая эту работу с разными другими, но ни одной другой не отдавал столько сил, сколько «Правде». Мне пришлось протаптывать дорогу советскому фельетону. Первые месяцы и годы революции, кроме меня и Демьяна Бедного фельетонов почти не писал никто. Потом появился В. Князев, за ним другие»⁴¹. Статьи о героизме на фронте, проблемы развития советской экономики, борьба с бюрократизмом – эти темы называл главными в своем творчестве сам публицист. В самых первых выступлениях в «Правде» он беспощадно высмеивал тех, кто задался целью незамедлительно «ввести социализм» в тех или иных регионах страны. Мастерски была им воссоздана картина такого «введения» социализма в городе Быхове Могилевской губернии, где мгновенно оказались заколоченными все частные лавчонки («социализм, так социализм, черт побери!») и, придя в полное уныние от такого «социализма» («самого пустяшного пустяка нельзя никаким манером достать»), жители городка стали вздыхать даже о только что изгнанных немцах, при которых не было «бестолочи с заколачиванием лавочек»⁴². В лучших своих фельетонах «В гостях у советского робинзона», «Тяжелые дни Волховстроя», «Лед прошел» и других публицист акцентирует внимание на таких негативных явлениях советской действительности, как расточительство, хищничество, бесхозяйственность, бюрократизм, волокита. «Сколько тупого, бесстыдного бюрократизма вокруг нас, – писал Сосновский в фельетоне «Советская казна дыбом или как у нас советскую копейку берегут». – «Если потрясти эту рухлядь, эту разорительную канцелярщину, сколько мы найдем средств на полезные культурные дела, порой гибнущие из-за отсутствия незначительных сумм»⁴³. Непримирим был Сосновский к безответственности и бесконтрольности, приводивших к хищениям и нередко в крупных размерах. Как в трудовой республике появились штатные должности бездельников, откуда есть пошла на Руси новая буржуазия, как в карман некоего Карманова в результате лишь одной махинации попало сто тысяч рублей золотом – обо всем этом миллионы читателей «Правды» прочитали в фельетоне «Севастьян Карманов и его хождения по НЭПу (Истинная повесть в трех частях с судебным эпилогом)», появившимся в газете 19 декабря 1923 г. Объектами критики публициста были также саботажники, волокитчики, бракоделы. Развеять атмосферу безнаказанности призывали фельетоны «О хищениях бескорыстных» (Мосшвея поставляет такие изделия, которые «лучше всякой эсеровской прокламации агитируют против советской власти»), «Подкладочка» (подкладка некоторых изделий обувных фабрик «не прочнее паутины»). В фельетонах «Потоп», «Некрещенный паровоз» содержится гневный протест против бесконечного потока бумаг, губящего экономику, когда неделями простаивают новенькие мощные паровозы только потому, что им не удосужились своевременно прислать соответствующий номер. Нужно сосчитать, пишет фельетонист, сколько пудоверст потеряла республика из-за простоя мощных паровозов, а потом на соответствующее время посадить в Бутырки виновников этого преступления. С убийственной иронией высмеивал публицист бесконечные, порой нелепые комиссии по всевозможным заготовкам, деятельность которых он определял словом «бестолковщина». В фельетоне «Проделки Скалена, или классическая комедия», живописуя деятельность комиссии по заготовке валенок и лаптей («чеквалап»), публицист резюмировал: «В нашей хозяйственной деятельности много «чеквалапства». «Почеквалапили» три года и довольно. Пора вырасти»⁴⁴. Освещая успехи советских людей, Л. Сосновский многократно убеждался, что они были бы несравненно более значительными, если бы не сдерживались чудовищной силой бюрократического государственного аппарата. В очерке «Тяжелые дни Волховстроя» он без обиняков заявляет, что когда эта электростанция будет достроена и даст энергию Питеру – это будет чудо! Да, чудо, потому что стройка будет завершена не благодаря, а «вопреки стараниям почти всего государственного аппарата сорвать строительство»⁴⁵. Подлинной трагедией для строительства ГЭС, пишет Сосновский, стали бесконечные комиссии РКИ, десятки раз обследовавшие волховские работы. Последняя из них, сообщается в очерке, усердно трудилась целых 67 дней, было задано в письменном виде 1555 вопросов, составление ответов на которые потребовало 1500 рабочих человеко-дней, а представленные ответы истребовали около трех пудов бумаги. Главная цель очерка, как ее определил сам автор, уменьшить «трудности и препоны» на пути Волховстроя. К этой же цели стремился Л. Сосновский и во многих других выступлениях: «Русская галоша и русская лампочка», «Около галоши», «О ламповой концессии», «О тормозах», появившихся в «Правде» в январе – апреле 1923 г. Во всех этих материалах публицисту пришлось «выдержать настоящий бой» с теми, кто готов был по любому поводу приглашать американских, голландских, немецких концессионеров, не прилагая особых усилий для развития отечественной промышленности. Нелегко было ему переубедить министров и их замов отказаться от услуг всех, кто стремился «облагодетельствовать» нас новыми и новыми концессиями. Из корреспонденции «Русская галоша и русская лампочка» узнаем, что один из заместителей наркома писал в партийное учреждение: «Что мне делать с Сосновским? Не заглянув в святцы, бухает в отвратительные колокола. Он гадит нам всю нашу концессионную политику»⁴⁶. Другой нарком требовал: «Впредь, прежде чем писать подобные вещи, прошу вас запрашивать меня»⁴⁷. Вопреки всем трудностям, с удовлетворением заключал журналист, галоша стала советской. Многочисленные очерки Л. Сосновского – «Смагин», «Мастер Клюев», «К делу Кузнецова», «Памяти смелого изобретателя» и другие – были посвящены энтузиастам труда и порядка, тем, которые только и могли «вытянуть Россию из нищеты». Один из таких тружеников – самородок-изобретатель Смагин, главным для которого было то, чтобы «дело спорилось». «Берегите Смагиных, – призывает Сосновский. – Это лучшее, что есть в народных массах... Берегите Смагиных, не проглядите их вокруг себя»⁴⁸. Выступления Л. Сосновского получали самый широкий читательский отклик. На статью «О культуре и мещанстве», опубликованную в «Правде» 27 ноября 1925 года, откликов поступило такое количество, что ответы на них составили целую объемную брошюру. Проблемы, затронутые в статье, вызвали острую полемику в среде журналистов. С резкой критикой в адрес Сосновского выступил Абрам Аграновский, обвинивший Сосновского в том, что он хвалит европейскую буржуазную культуру. Сосновский отвечал, что у Запада следует учиться всему, чему «можно научиться и отнюдь не будем фыркать на западные порядки только потому, что там буржуазный строй». Во многих откликах на статью Л. Сосновского утверждалось, что она «многих и на многое заставила переменить взгляды», явилась для них «моральной базой». Публицистика Л. Сосновского многие десятилетия была под запретом. В 1927 г. он был исключен из партии, объявлен троцкистом и разделил судьбу безвинных жертв сталинского режима. Ему в то время исполнилось только пятьдесят и впереди могло быть еще немало лет интенсивной творческой деятельности. Заслуживает внимания публицистика начала 20-х годов М. Шолохова, В. Шишкова, А. Платонова. В марте – апреле 1924 г. внимание читателей «Правды» привлекли «Смоленские письма» В. Шишкова, в которых было немало интересного о возрождении культурной жизни в послевоенном Смоленске: о деятельности литературного объединения «Арена поэтов», в составе которого были студенты, политруки, сотрудники местных газет, советские служащие и просто барышни, о работе Дома крестьянина, где читались лекции по ветеринарии и все желающие могли получить советы по земельно-правовым вопросам, тут же размещались сельскохозяйственный музей и редакция крестьянской газеты «Смоленская деревня». «Письма» примечательны и другими подробностями из жизни первых лет Советского государства. В самом начале двадцатых годов началась публицистическая деятельность М.А. Шолохова. 21 сентября 1923 г. «Юношеская правда» (одно из названий «Московского комсомольца») поместила его фельетон под названием «Три», затем были напечатаны фельетоны «Ревизор» и «Испытание», а 14 декабря 1924 г. появился рассказ «Родинка». Заведовавший литературным отделом газеты поэт А. Жаров 15 марта 1924 г. под рубрикой «Ответы нашим читателям» поместил следующее письмо М. Шолохову: «Твой рассказ (речь идет о рассказе «Родинка») написан сочным образным языком, тема его очень благодатна. Но это еще не рассказ, а только очерк. Не спеши, поработай над ним, очень стоит. Введи в него больше действия, больше живых людей и не очень перегружай образами: надо их уравновесить, чтобы один образ не заслонял другой, а ярче выделялся на фоне другого. Работай терпеливее, упорнее». И рабфаковец Михаил Шолохов, вспоминал впоследствии М. Жаров, не обиделся на советы редакции и поработал над рассказом достаточно «терпеливо и упорно»⁴⁹. К концу 1926 г. М. Шолохов являлся уже автором двух книг – «Донские рассказы» и «Лазоревая степь». В сборник «Донские рассказы» вошел и рассказ «Родинка». В 1918–1926 гг. в губернских газетах «Воронежская коммуна» и «Красная деревня» регулярно появлялись статьи, очерки и фельетоны А. Платонова. Уже в этот период ярко проявилось самобытное дарование молодого журналиста. Его статьи и очерки «Душа мира» («Красная деревня», 1918, 18 июля), «Герои труда» («Воронежская коммуна», 1920, 7 ноября) звучат гимном женщине-матери, людям труда, страстным призывом беречь природу. «Женщина и мужчина, – читаем в статье «Душа мира», – два лица одного существа – человека: ребенок же является их общей вечной надеждой. Некому кроме ребенка передать человеку свои мечты и стремления; некому отдать для конечного завершения свою великую обрывающуюся жизнь. Некому кроме ребенка». Весьма злободневно, будто написанные сегодня, звучат многие строки ранней публицистики А. Платонова: «У нас, можно сказать, вообще здоровая вода не ценится, река, дескать, дело вечное, а ведь вода так же необходима и ценна, как и хлеб» («Воронежская коммуна», 1923, 20 июня); «Каждое общество-государство обязано уважать все остальные государства, независимо от того, могущественны они или бессильны» («Красная деревня», 1920, 1 августа). Поистине всенародная слава выпала в двадцатые годы на долю М. Зощенко. Редакторы буквально боролись за право печатать его новые фельетоны и рассказы. «Красный ворон», «Смехач», «Дрезина», «Бузотер», «Бегемот» – всех сатирических изданий не перечесть – под многочисленными псевдонимами (их насчитывалось около двадцати) публиковали восторженно встречавшиеся его произведения, многие из которых («Аристократка», «Баня», «Жених», «Муж», «Пациентка») постоянно звучали с эстрады. Несмотря на столь небывалый успех судьба писателя складывалась трагично: официальная критика приписывала Зощенко обывательский взгляд на веши, обвиняла его в неуважении к своему герою и даже в издевательстве над ним, а после постановления ЦК ВКП(б) в 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград», власти пытались предать его имя забвению, перестав печатать. Но любимый миллионами и миллионами читателей М. Зощенко возвратился к ним и не мог не возвратиться, потому что написанное им – не для архивных полок, потому что в жизни еще немало такого, с чем боролся писатель, что еще мешает нам быть чище, красивее, человечнее. Недаром A.M. Горький утверждал, что творчество М. Зощенко несет в себе высокий заряд «социальной педагогики». Середина двадцатых годов ознаменовалась началом деятельности знаменитых Кукрыниксов. В декабрьском номере за 1926 год в журнале «Комсомолия» (литературно-художественный орган МК РЛКСМ) в статье «Рисунки М. Куприянова» сообщалось, что вместе с двумя товарищами П. Крыловым и Н. Соколовым он составил «диковинную артель» по поставке коллективных – главным образом шаржированных рисунков в печать. Подпись трех товарищей Кукрыниксов, делался в статье вывод, скоро будет пользоваться «всяческой заслуженной известностью». Свою поистине необычайную известность художники приобрели в «Правде», первая их карикатура на страницах которой на стихотворение А. Безыменского «Акулы» появилась 3 марта 1932 г. С этого дня многие десятилетия их карикатуры со статьями и фельетонами публицистов «Правды» оказывали особенно сильное воздействие на читателей. Сознательно «переводил себя на газетчика» в конце 20-х годов В.В. Маяковский. Его произведения, публиковавшиеся в центральных и местных газетах, поистине являлись стихотворной летописью истории индустриализации нашей страны. Маяковский выступал в «Правде», «Известиях», «Комсомольской правде», «Труде», «Пионерской правде», «Рабочей Москве», «Ленинградской правде», «Уральском рабочем», «Заре Востока», «Бакинском рабочем» и др. Наиболее интенсивно он работал в «Комсомольской правде» – многое писал по заданию редакции, многое предлагал сам. Редакция постоянно привлекала поэта к участию в проводимых ею кампаниях, стихотворения Маяковского нередко публиковались в подборках по определенному вопросу. В отдельных номерах эти подборки, объединенные общим заголовком – шапкой, занимали целую полосу. Темы для выступлений давала сама газета. Поэт находился постоянно в гуще событий, читал свои произведения в Москве, Харькове, Ростове, Тифлисе, Казани, Свердловске, Ленинграде и других городах.С лекционными поездками В.В. Маяковского по стране связано появление цикла стихотворений: «Три тысячи и три сестры», «Екатеринбург – Свердловск», «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Казань», являющихся живой хроникой жизни городов и людей. Все эти произведения, а также очерк «Рожденные столицы» – проникнуты единой мыслью: привычное, имевшее пренебрежительный оттенок слово «провинция», неприменимо к советским городам. С гордостью патриота писал В. Маяковский о том, как труд и энергия советского человека преображают всю страну. Много было у В.В. Маяковского стихов сатирических. Свою сатиру он направлял против бюрократов, мещан, подхалимов, халтурщиков, сплетников, против всех, «кто зря сидят на труде, на коммунизме». Только в 1928 г. появились его фельетоны «Помпадур», «Халтурщик», «Столп», «Подлиза», «Сплетник», «Ханжа», «Трус» и др. Непримиримо боролся поэт против тех, «творческим методом» которых был принцип побыстрее напечататься. Сам Маяковский стремился как можно ярче и убедительнее, образнее выражать свои мысли. Кроме В. Маяковского, в печати активно сотрудничали поэты А. Безыменский, А. Жаров, Н. Асеев, С. Кирсанов и др. Оперативно писал в газету Демьян Бедный. Он одним из первых среди литераторов-газетчиков откликнулся на темы индустриализации. Характеризуя публицистику 30-х годов, Николай Погодин в своих воспоминаниях отмечает: «Что до самой школы «Правды», то школа эта в большей степени определялась ее фельетоном»²³. Правофланговым советских фельетонистов был Михаил Кольцов (Фридлянд Михаил Ефимович). За 18 лет работы (с 1920–1938 гг.) им опубликовано в «Правде» около 1800 фельетонов. Каждодневная писательская хлопотливая работа доставляла Кольцову, по его признанию, огромное удовольствие. «Вот этак, между делом, – отмечает он в книге «Писатель в газете», – написано уже более пятидесяти печатных листов, обслужено целое десятилетие нашей революции»²⁴. Одним из основных принципов в своей работе М. Кольцов считал выбор темы. Отбирайте до бесконечности, – советовал он начинающим журналистам. Выбирайте такой объект для фельетонного удара, который заслуживает его, которым ты действительно попадешь в цель. Фельетонист брал темы, которые интересовали миллионы читателей, мобилизовали на строительство социализма. Мишенью кольцовских фельетонов были бюрократы («Воронежские пинкертоны»), подхалимы («Медвежьи углы»), сутяги («В самоварном чаду»), головотяпы («Свежие воспоминания»), морально опустившиеся типы («Иван в раю», «Устарелая жена»), жулики («Люди с размахом»), – пытавшиеся приспособиться к новому строю. Выбрав тему, бей наповал – этому правилу всегда следовал фельетонист. «Иначе и быть не может, – утверждал он, – ибо какими-то полуударами, полушлепками по каким-то полупроходящим людям настоящий фельетонист не приобретет никакого авторитета и не принесет никакой пользы»²⁵. Основным методом литературного «делания» фельетонов М. Кольцов считал метод столкновения фактов: столкнуть факты так, чтобы они при соприкосновении дали «некую фельетонную искру». Типичны в смысле использования этого приема фельетоны «Иван в раю», «Воронежские пинкертоны», «Лида, Лиза и Губсуд», «Рельсы красного цвета», «Яблони цветут». Тема фельетона «Воронежские пинкертоны» – бюрократизм в судебных органах, здесь фельетонная искра высекается путем иронического сопоставления советского бюрократа-следователя с буржуазными сыщиками. Большую заботу проявлял М. Кольцов о том, чтобы в фельетоне было не только ценное содержание, но чтобы и написан он был увлекательно. Ратуя за точность каждой фразы, фельетонист старался полностью освободиться от стремления «жирнее готовить для читателя». «И я, грешный, одно время этим страдал, – признается М. Кольцов. – А теперь стараюсь бороться с этим. Начинаешь писать и ищешь: снег был... мраморный, снег был... фиолетовый, снег был... голубой, снег был... сахарный. А потом вдруг находишь: снег был белый. И когда поймаешь «белый снег», то с каким удовольствием хватаешь это слово, и когда вписываешь его – радуешься, а главное – знаешь, что и читатель обрадуется»²⁶. Сатирический смех и гнев против обывателей, бюрократов, подхалимов вызывали у читателей «Правды» фельетоны А. Зорича (Василия Тимофеевича Локтя). Он пришел в «Правду» в 1922 г. и работал здесь до 1928 г. в бюро расследований. За это время он завоевал всесоюзную известность как автор многочисленных фельетонов и рассказов, печатавшихся в «Правде» и в ряде журналов. Затем работал разъездным корреспондентом газеты «За индустриализацию», а с 1932 по 1937 г. – фельетонистом «Известий». А. Зорич стремился образно представить обстановку, переживания людей, передавал их жесты, диалоги, прибегал к художественному домыслу. Основную цель своих разоблачительных выступлений видел в том, чтобы фельетон взял за живое, чтобы у читателя материал вызывал «боль за те уродства, которые сохранились еще в нашей жизни, и стремление эти уродства пресечь и уничтожить»²⁷. Фельетоны А. Зорича, направленные против подхалимов («С натуры»), мещан («Общий знакомый»), равнодушных («О человеке»), расточителей государственных средств («О чем рассказал бухгалтер»), бюрократов («Медаль»), позеров («Елки-палки»), действительно брали читателя за живое. Типичным для А. Зорича (его метода свободного беллетристического изложения факта) является фельетон «С натуры». Давая зарисовку отдыхающих на Черном море бухгалтера Воронежского финотдела Пестрякова и его жены Манюси, занятых разрешением проблемы, кто же будет назначен в Воронеж заведующим финотделом и как бы суметь угодить будущему начальству, Зорич мастерски высмеял угодничество. Сатириком советского пошехонья метко назвал А. Зорича Д. Заславский. День за днем разоблачал бюрократов, мещан, обывателей Д. Заславский. По-современному злободневно звучат его фельетоны «Портные особого рода» (против клеветников), «Слон, похожий на веревку» (против обывателей, распространяющих всевозможные нелепые слухи). Важное место в творчестве Д. Заславского занимали статьи и фельетоны на международные темы: «Пять миллионов амазонок», «Язык виконтов и маркиз» и др. Немало фельетонистов-сатириков вырастила газета «Гудок». Здесь выступили Ю. Олеша (псевдоним «Зубило»), В. Катаев (псевдоним «Старик Саббакин» и «Оливер Твист»), Илья Ильф, Евгений Петров. Литературная деятельность И. Ильфа (Ильи Арнольдовича Файзильберга) началась в «Гудке» в 1923 г. Он сотрудничает в отделе «Рабочая жизнь» (более известном под названием «четвертой полосы»), правит рабселькоровские письма. Первые фельетоны, написанные зачастую на материале рабочих писем, публиковались, кроме «Гудка», в журналах «Красный перец», «Смехач», «30 дней». Против организаторов «всякого рода нелепостей» были направлены лучшие фельетоны И. Ильфа – «Диспуты украшают жизнь», «Случай в конторе», «Банкир-бузотер», «Источник веселья», «Новый дворец». Для творческой манеры И. Ильфа характерны точные и неожиданные эпитеты, стремление воплотить сатирическую мысль в острой комической детали: «в конторе по заготовке рогов и копыт», «это было нелогично, но красиво», «человек по фамилии Мармеладов», «профорганизация парикмахеров «Синяя борода», «агроном arpo-Удобрягин» и т.д. Не менее успешно выступал в «Гудке» Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев), который пришел в эту газету в 1926 г. (до этого работал в журнале «Красный перец»). До сотрудничества с И. Ильфом опубликовал свыше 50 юмористических рассказов в журналах «Красный перец», «Смехач», «Огонек» и в газете «Гудок». Главное внимание он уделял комическому сюжету. Таковы его рассказы «Беспокойная ночь», «Гусь и украденные доски», «Проклятая проблема», «Рассказ об одном солнце», «Дядя Силантий Арнольдыч». Острие сатиры Е. Петров направлял против мещан («День мадам Белополянкиной»), летунов («Энтузиаст», «Знаменитый путешественник»), склочников («Его авторитет»). Вершиной художественно-публицистического творчества И. Ильфа и Е. Петрова явились их совместные выступления в «Правде», начиная с 1932 г. Фельетоны «Как создавался Робинзон», «Веселящаяся единица», «Равнодушие» и многие другие, близкие к сатирическому рассказу, были «на уровне большой литературы». Нередко И. Ильф и Е. Петров прибегают к гротеску. Сатирическое преувеличение порой доводится до абсурда. В фельетоне «Клооп» сотрудники учреждения под этим странным названием не знают, зачем оно существует и как расшифровать его сокращенное название. «Такой гротеск – сложное художественное средство. Его может позволить себе только тонкий художник, знающий и понимающий жизнь так глубоко, что фантастика картин не исказит правду, а заострит, подчеркнет ее»²⁸, – замечает исследователь творчества сатириков Л.М. Яновская. Михаил Кольцов, Илья Ильф, Евгений Петров, А. Зорич, Давид Заславский, произведения которых вошли в золотой фонд советской публицистики, с наибольшей силой выразили лучшие традиции дореволюционного русского демократического фельетона.

24. Советские газеты 20-х годов: “Беднота”, “Гудок”, “Вечерняя Красная газета” и пр.

В ходе ликвидации буржуазной прессы и других оппозиционных изданий  продолжался процесс по созданию советской партийной журналистики. Уже на третий день после взятия большевиками власти 28 октября (10 ноября) в Петрограде начал издаваться официальный орган Совета Народных Комиссаров «Газета Временного рабочего и крестьянского правительства». Редактором первого правительственного органа Советской России был утвержден П.А. Красиков. Редакция находилась на Фонтанке в здании Комиссариата по внутренним делам. Как правительственный орган газета имела исключительное право на печатание объявлений (и местных петроградских, и присылавшихся из провинции и из-за границы), рассылалась во все правительственные учреждения, волостные правления, земельные комитеты, местные Советы рабочих и солдатских депутатов. Главным в газете был отдел «Действия правительства» (первоначально назывался «Постановления рабочего и крестьянского правительства»). В этом официальном отделе публиковались декреты, приказы, распоряжения СНК, местных органов власти. В первом номере были обнародованы Декрет о земле, Декрет о мире, Декрет о печати. Из других опубликованных правительственных постановлений следует выделить Декрет о государственном издательстве, Декрет о введении государственной монополии на объявления, Постановление о революционном трибунале печати, Декрет о свободе совести и церковных и религиозных обрядах, Проект о расторжении брака, Декрет о введении в Российской республике западно-европейского календаря, согласно которому первый день после 31 января 1918 г. считался не 1-м, а 14 февраля. Под рубрикой «Вести из провинции» шли информационные сообщения об утверждении советской власти на местах. Под постоянной рубрикой «Суд» публиковались решения Революционного трибунала печати о закрытии оппозиционных газет. Последний номер газеты вышел 28 февраля 1918 г. В 1917 г. возникло еще несколько новых изданий: 21 ноября в Петрограде под редакторством К.С. Еремеева начала выходить газета «Армия и флот рабочей и крестьянской России». Газета являлась органом СНК по военным и морским делам и выходила под аншлагами: «Да здравствует Красная Армия!», «Защита революции – Красная армия!» Заглавиям полос полностью соответствовало и их содержание: «Для чего нужна социалистическая армия», «Красная армия – это звучит грозно и гордо!», «Что нужно знать солдату и гражданину, чтобы хорошо уметь драться штыком», «Об условиях поступления в социалистическую армию» и т.д. Много места занимали в газете материалы о переговорах в Брест-Литовске, о подавлении мятежа Керенского, о реорганизации армии и милиции. В номере от 18(31) января 1918 г., вышедшем под новым названием «Рабочая и крестьянская Красная Армия и Флот» были помещены Декрет СНК об организации Красной Армии и сообщение об ассигновании 20 млн. рублей на эти цели. В связи с созданием в Москве еженедельника «Красная Армия» издание газеты 30 апреля 1918 г. прекратилось. Важное значение в периодике Советской России 1917 г. имели «Голос трудового крестьянства» и «Гудок». Еженедельник крестьянского отдела ВЦИК Советов «Голос трудового крестьянства» был основан 3 декабря как орган фракции левых эсеров Всероссийского Совета крестьянских депутатов в Петрограде. Весь тираж еженедельника, составлявший 60 тыс. экземпляров, бесплатно рассылался губернским, уездным, волостным Советам, земельным отделам, библиотекам-читальням и крестьянам. Последний номер газеты под руководством эсеров вышел 6 июля 1918 г. Издание было возобновлено 10 июля при большевистском составе редакции. Чтобы привлечь по возможности больше читателей, новая редакция в виде бесплатного приложения выпускала специальные листки «Деревенская жизнь», «Народная медицина и ветеринария», «Женская страничка», «Сельское хозяйство». В июне 1918 г. газета слилась с «Беднотой». В 1917 г. увидела свет и наиболее популярная, особенно в 1930-е годы, газета «Гудок». Она начала выходить 23 декабря как орган профессионального союза железнодорожных мастерских и рабочих Петроградского и Московского узла. Первым ее редактором был Л.С. Сосновский. Определяя свою программу, редакция в первом номере заявляла, что она будет «способствовать выработке единства воли и действия железнодорожного пролетариата, выявлять его революционное классовое сознание, углублять и расширять завоевания революции, будить и звать железнодорожные низы к сплочению своих сил и тесному единению со всем борющимся пролетариатом России для торжества трудовой революции и лучших заветов рабочего движения». Это программное редакционное заявление – еще одно свидетельство, что рожденная Октябрем советская пресса с первых дней своего существования представляла собою идеологическое и организационное средство проведения политики РКП(б). Еще значительно интенсивнее советская журналистика развивается в 1918 г. В марте, после переезда Советского правительства в Москву, была создана газета «Беднота», редакционный коллектив которой возглавили Л.С. Сосновский и В.А. Карпинский. «Беднота» быстро превратилась в одно из наиболее популярных изданий: уже к марту 1919 г. ее тираж превысил полмиллиона экземпляров. Рассчитанная на полуграмотных и вовсе неграмотных в своей массе читателей-крестьян, «Беднота» существенно отличалась от других центральных газет и версткой, и формами подачи материалов, и краткостью, популярностью их изложения. С первых же номеров редакция газеты стремилась установить тесные связи с читателями. Их письма полностью занимали всю вторую полосу «Бедноты» под рубриками «Как живется в нашей деревне», «Советская власть в деревне». Значительной популярности газеты способствовали публикации под рубрикой «Вопросы и ответы», а также выпуски приложений и специальных страниц: «Новое земледелие», «Лицо земледельца» и др. Из центральных, возникших в 1918 г. газет следует выделить первую советскую вечернюю газету, первое советское экономическое издание, первый советский печатный орган по делам национальностей. Первое вечернее издание – «Вечерняя Красная газета» выходила с 17 июля по 1 октября 1918 г. под редакторством В.А. Карпинского. Нам нужна дешевая вечерняя газета, живая, с интересным рисунком, с оперативными новостями, житейскими сведениями, – так определяла свою задачу редакция. Внимание читателей привлекали подборки заметок под рубриками «В последний миг», «В последнюю минуту», «Телеграммы». Значительный интерес вызывали публикации в отделе «Черная доска». «Материалов для «Черной доски», – заявляла редакция в номере за 15 августа, – жизнь преподносит более, чем достаточно. Что же! Будем заносить туда все «славные имена» всяких дезорганизаторов, примазавшихся к Советской власти, негодяев и саботажников – какими бы именами они не прикрывались!». В связи с тем, что 1 октября в Москве стала выходить ежедневная газета «Коммунар», издание «Вечерней Красной газеты» прекратилось. В «Коммунаре» сохранились некоторые рубрики «Вечерней Красной газеты», в том числе «В последнюю минуту», «На «Черную доску», а также сатирический отдел «Пролетарская плаха». Ведущим в «Коммунаре» стал отдел «Рабочая жизнь», занимавший порой целые полосы. Ввиду острого недостатка бумаги с 1 июня 1919 г. издание «Коммунара» было прекращено, вместо его подписчики стали получать «Бедноту». С октября 1918 г. началась история советской экономической журналистики. 10 октября появился первый номер ведомственной газеты «Известия Высшего Совета Народного Хозяйства», предназначенной для публикаций постановлений и распоряжений ВСНХ. Трудности с изданием ежедневной газеты, доводила до сведения читателей редакция, заставляют ее ограничиться на первое время изданием информационного органа, однако в ближайшие дни редакционный коллектив намерен превратить его «в большую ежедневную экономическую газету». Превращение это произошло 6 ноября 1918 г. В этот день читатели получили первый номер газеты «Экономическая жизнь», в котором, кроме передовой «Экономические перспективы русской революции», были помещены статьи «Из истории возникновения ВСНХ» М. Савельева, «Экономическая диктатура пролетариата» Р. Арского, «Условия экономического строительства и перспективы будущего» М. Бронского, «Как мы овладели государственным банком» Н. Осинского. Постоянными на страницах руководящего органа ВСНХ стали рубрики «Продовольствие», «Транспорт», «Металл», «Топливо», «Сельское хозяйство», «Финансы», «В президиуме ВСНХ». Особое внимание газете уделял Ленин: с 1918 по 1923 г. на страницах «Экономической жизни» было опубликовано более ста его материалов. Через три дня после создания «Экономической жизни» вышла еще одна центральная газета «Жизнь национальностей» – еженедельник Наркомнаца. Регулярно освещая вопросы промышленности, сельского хозяйства, культуры, просвещения национальных регионов, газета нередко помещала исторические очерки под заглавиями «Киргизы», «Ингуши», «Мари (черемисы)», «Из истории вотского трудового народа» и т.д. Основное содержание этих публикаций сводилось к тому, что только организованность и единение всех национальностей вокруг русского народа приведут к успеху в борьбе за Советскую власть. Среди постоянных авторов были Ф. Кон, П. Стучка, другие партийные и государственные деятели. Часто в газете выступал возглавлявший Наркомнац И. Сталин, перу которого принадлежит немало передовых статей: «Политика правительства по национальному вопросу», «Два лагеря», «Наши задачи на Востоке», «Резервы империализма» и др. Последний номер газеты вышел 16 февраля 1922 г., а с 25 февраля под тем же названием стал издаваться журнал.

25. Политика “военного коммунизма”. Переход к НЭПу. Политический, экономический и социальный кризис в стране.

После окончания гражданской  войны страна оказалась в тяжелейшем положении, столкнулась с глубоким экономическим и политическим кризисом. В результате почти семи лет войны Россия потеряла более четверти своих национальных богатств. Особенно крупный урон понесла промышленность. Объем ее валовой продукции уменьшился в 7 раз. Запасы сырья и материалов к 1920 году были в основном исчерпаны. По сравнению с 1913 годом валовое производство крупной промышленности сократилось почти на 13%, а мелкой более чем на 44%.

Огромные разрушения были нанесены транспорту. В 1920 г объем перевозок железных дорог составил 20% по отношению к довоенному. Ухудшилось положение в сельском хозяйстве. Сократились посевные площади, урожайность, валовые сборы зерновых, производство продуктов животноводства. Сельское хозяйство все более приобрело потребительский характер, его товарность упала в 2,5 раза. Произошло резкое падения жизненного уровня и труда рабочих. В результате закрытия многих предприятий продолжался процесс деклассирования пролетариата. Огромные лишения привели к тому, что с осени 1920 года в среде рабочего класса стало усиливаться недовольство. Положение осложнялось начавшейся демобилизацией Красной Армии. По мере того, как фронты гражданской войны отступали к границам страны, крестьянство начало все более активно выступать против продразверстки, которая реализовывалась насильственными методами с помощью продотрядов.

Политика "военного коммунизма" привела к уничтожению товарно-денежных отношений. Ограничивалась продажа  продовольствия и промышленных товаров, они распределялись государством в виде натуральной заработной платы. Была введена уравнительная система оплаты труда среди рабочих. Это порождало у них иллюзию социального равенства. Несостоятельность этой политики проявилась в образовании "черного рынка" и расцвете спекуляции. В социальной сфере политика "военного коммунизма" опиралась на принцип "Кто не работает, тот не ест". В 1918 г. была введена трудовая повинность для представителей бывших эксплуататорских классов, а в 1920 г. - всеобщая трудовая повинность. Принудительная мобилизация трудовых ресурсов осуществлялась с помощью трудовых армий, направляемых на восстановление транспорта, строительные работы и др. Натурализация оплаты труда привела к бесплатному предоставлению жилья, коммунальных, транспортных, почтовых и телеграфных услуг. В период "военного коммунизма" в политической сфере установилась безраздельная диктатура РКП(б), что тоже в последствии явилось одной из причин перехода к НЕПу. Партия большевиков перестала быть чисто политической организацией, ее аппарат постепенно срастался с государственными структурами. Она определяла политическую, идеологическую, экономическую и культурную ситуацию в стране, даже личную жизнь граждан. . По существу речь шла о кризисе политики “военного коммунизма”.