Шпаргалка по "Истории отечественной журналистики"

Билеты по истории  отечественной журналистики

1. Экономическое и социально-политическое развитие России в начале XX в. Система периодической печати конца XIX – начала XX вв.

Вступление российской экономики в XX столетие было отмечено началом серьезного кризиса 1900—1903 гг. Экономический застой продолжался до 1909 г., когда он сменился новым подъемом. Неверно считать кризис начала века доказательством экономической отсталости России или неразрешимости стоявших перед ней проблем. Достижения и успехи в экономике были, и немалые. Впрочем, острые проблемы и трудности тоже были. 
     
     Сначала об успехах. Россия в начале XX в. была страной со средним уровнем развития капитализма. Отмена крепостного права в 1861 г., реформы 60—70-х гг. не прошли бесследно: капиталистическая промышленность росла высокими темпами (первое место в мире), возникли новые отрасли (нефтедобывающая, химическая, машиностроение) и новые промышленные районы (в первую очередь Донбасс-Криворожский). Важные изменения происходили на транспорте: железные дороги связали Центр с окраинами и стимулировали экономическое развитие страны (в конце XIX в. вступила в строй первая очередь Транссибирской магистрали). В годы кризиса (1900—1903) ускорился процесс создания крупных промышленных монополий — картелей и синдикатов: «Продамет» (1902), «Продвагон» (1902), «Продуголь» (1904) и др. Производство, особенно в тяжелой промышленности, концентрировалось на крупных и крупнейших предприятиях. По уровню концентрации российская экономика опережала экономику других стран. В области банковского дела и финансов также произошли значительные сдвиги. Возникли крупные банки, тесно связанные с промышленностью, — Петербургский международный коммерческий банк (1896), Азовско-Донской банк (1871), Русско-Азиатский банк (1910). Финансовая система после проведенной в 1897 г. министром финансов С. Ю. Витте реформы (введение золотого обеспечения рубля и свободный размен бумажных денег на золото) была одной из самых устойчивых в мире. 
     
     Россия вошла в пятерку наиболее развитых промышленных стран. Она встала на путь экономической модернизации, т. е. изживания остатков крепостничества, развития промышленности, создания основ индустриального общества, в котором промышленность преобладает над сельским хозяйством, а городское население — над сельским. Модернизация в России имела свои особенности: 
     
     приходилось догонять вырвавшиеся вперед индустриальные державы; 
     
     огромное влияние на экономический рост оказывало государство. Государственные субсидии, заказы, высокие таможенные пошлины, содержание за счет казны заводов, фабрик, железных дорог были призваны поддержать и ускорить развитие современной на тот период промышленности; 
     
     в финансировании промышленного роста заметную — но не решающую — роль играл иностранный капитал: немецкий, французский и др. 
     
     Задача модернизации была тем вызовом, который России бросило само время. Ее решение было сопряжено с трудными, даже тяжкими проблемами. Назовем некоторые из них. 
     
     Российская экономика была многоукладной. Наряду с динамично развивавшимися частнокапиталистическим, монополистическим и государственно-монополистическим укладами существовали уклады, не охваченные модернизацией, — патриархальный, полукрепостнический, мелкотоварный. 
     
     Высокие количественные показатели (темпы роста, уровень концентрации, объемы производства) сочетались с довольно низкими качественными. Низкой была производительность труда. По уровню производства промышленной продукции на душу населения и технической оснащенности предприятий Россия далеко отставала от ведущих индустриальных стран. 
     
     Развитие экономики было крайне неравномерным по отраслям и районам страны. 
     
     Чрезвычайную остроту приобрел в начале XX в. аграрный вопрос. Историки называют сельское хозяйство ахиллесовой пятой тогдашней России. Крупное помещичье землевладение сочеталось с крестьянским малоземельем. Община, сохраненная реформой 1861 г., поощряла уравнительные настроения, весьма сильные в крестьянской среде, и с осуждением относилась к успехам «крепких хозяев». Большинство помещичьих хозяйств жили по старинке: сдавали землю крестьянам в полукабальную аренду, а те обрабатывали ее собственным примитивным инвентарем. Применение наемного труда, передовой агротехники, сельскохозяйственных машин в начале XX в. было явлением едва ли не исключительным. 
     
     Экономическая модернизация начала оказывать некоторое влияние на социальную структуру страны. Заметнее становилось несоответствие между традиционным делением населения (126 млн человек) по сословиям (потомственное и личное дворянство, почетные граждане, купечество I, II, III гильдий, мещане, крестьяне, казаки и др.) и делением на классы (буржуазия, пролетариат и др.). 
     
     Дворянство (1% населения) оставалось привилегированным, политически господствующим сословием, но его экономическое положение постепенно ухудшалось. Оскудение дворянских усадеб, с сочувствием описанное И. А. Буниным и А. П. Чеховым, было примечательным явлением эпохи. Дворянство медленно, но неуклонно размывалось, его представителей можно было встретить среди предпринимателей, служащих, интеллигенции. 
     
     Буржуазия, приобретавшая серьезное экономическое значение, не была единой: рядом со старой московской и провинциальной буржуазией (в основном формировавшейся из купеческих родов, в свою очередь восходивших к дореформенному крепостному крестьянству) росла новая петербургская буржуазия, тесно связанная с государством, банками и передовыми отраслями промышленности. 
     
     Крестьянство (более 80% населения) страдало от малоземелья, пережитков крепостничества, оставалось приверженным общинным ценностям коллективизма и равенства. Крестьяне мечтали о «черном переделе», разделе помещичьей земли между общинниками. Равенства в крестьянской среде при этом не было, расслоение деревни на бедноту, середняков и кулаков зашло довольно далеко. 
     
     Положение рабочего класса (менее 10% населения) в начале XX в. было тяжелым. Длинный рабочий день, плохие бытовые условия, низкая зарплата, сочетавшаяся с изощренной системой штрафов, бесправие — таковы причины, вызывавшие недовольство рабочих. Особыми социальными группами являлись чиновничество, духовенство и интеллигенция. Социальные отношения отличались высокой конфликтностью: основания для недовольства имели все крупные социальные группы. Добавим сюда проблемы, связанные с многонационально-стью и многоконфессиональностью России. «Тюрьмой народов» наша страна не была, но отношения между населявшими ее народами, говорившими на разных языках, исповедовавшими разную веру (православие как государственная религия, много последователей имели ислам, католицизм, протестантизм и др.), требовали продуманной и взвешенной национальной политики. 
     
     К началу века модернизация практически не затронула политическую сферу. В системе центральных органов власти никаких изменений не произошло (Государственный совет, Сенат, Синод, Комитет министров и Совет министров, министерства, губернаторы на местах). Россия оставалась самодержавной (абсолютной) монархией. Вступивший на престол в 1894 г. Николай II был убежден в том, что ограничение прав самодержца, внедрение представительных институтов и конституции приведет Россию к краху. «Я буду охранять начала самодержавия», — обещал он в начале царствования.

2. Борьба за свободу печати: 1905-1907гг.

Одной из ярких страниц в историй революционной борьбы москвичей является борьба рабочих московских типографий за свободу печати осенью 1905 г., в результате которой около 40 ,дней в Москве все периодические, издания выходили без предварительной цензуры.

В дореволюционной России существовала жесткая цензура, которая к 1796 г. оформилась как всеобъемлющая система надзора за печатью и литературной. Впоследствии она продолжала развиваться и совершенствоваться. В 1865 г. было организовано Главное управление по делам печати, созданы местные городские цензурные комитеты и назначены инспектора для надзора за типографиями и книжной торговлей [1]. Однако постоянного цензурного устава в России не было. Вся издательская деятельность регулировалась временными правилами о печати и различными циркулярами Главного управления по делам печати министерства внутренних дел. С 1873 г. до начала 90-х годов XX в. Главным управлением по делам печати было издано 550 циркуляров, запрещавших освещать в печати те или иные стороны общественной жизни, кроме того, с 1876 г. по 1902 г. министерство внутренних дел опубликовало 97 различных постановлений,также регламентировавших работу типографий и издательств [2].

В 1902 г. все ранее объявленные циркулярные распоряжения, постановления как Главного управления по делам печати, так и МВД были пересмотрены. Некоторые распоряжения и ограничения отменялись, другие оставались на будущее, но и они постоянно дополнялись. Так, уже постановлением Главного управления ho делам печати от 22 июля 1902 г. запрещалось сообщать в периодических изданиях о студенческих волнениях, о беспорядках на фабриках и заводах, о волнениях крестьян в Полтавской и Харьковской губерниях [3]. 28 ноября и 5 декабря 1904 г. последовали новые циркулярные запреты МВД и Главного управления по делам печати на освещение различных собраний, банкетов, и беспорядков [4].

24 ноября 1905 г., в дни нарастания революционного движения, были утверждены новые временные правила о повременной печати. Если все действовавшие до этого времени правила о печати преследовали цель обеспечения предварительной цензуры, то новые правила стали играть карающую роль. Они под страхом наказания запрещали печатать сведения о стачках и забастовках: “Каждый номер... издания одновременно с выпуском в свет должен быть представлен местному установлению или должностном лицу” [6]. Новые правила позволяли властям конфисковывать изд ния, закрывать типографии и возбуждать уголовные преследования против издателей и владельцев типографий.

В дореволюционной России, все произведения официальной периодической печати, за редким исключением, выходили в свет лишь после того, как их просмотрят цензоры. Однако существовали и “бесцензурные” издания как, например, газета Холчева в Москве, “Вечерняя почта”. Но издатель при получении права на бесцензурный выпуск периодического издания, был обязан соблюдать все действующие положения и правила о печати, в противном же случае его газета или журнал подлежали закрытию. В то же время практически вся бесцензурная социал-демократатическая литература издавалась нелегально или за границей, начиная с 1-го съезда РСДРП. “Местные с.-д. газеты, - писал В. И. Ленин, - существуют с этого времени почти непрерывно - до революции бесцензурно - разумеется, будучи постоянно разрушаемы, но возникая снова и снова во всех концах России” [7].

Манифест 17 Октября, “вырванный”  народом у царя, даровал ему  гражданские свободы, которые остались, однако, лишь на бумаге. С одной стороны, он провозглашал свободу печати, а с другой - цензура продолжала существовать. На второй день после опубликования манифеста, 18 октября 1905 г., в Большом зале консерватории состоялся громадный митинг типографских рабочих Москвы, в котором принимало участие около 8 тысяч человек. В резолюции, принятой на этом митинге, говорилось, что Манифест завоеван силой рабочих и что печатники будут принимать объявленные в нем свободы без всяких ограничений и бороться за это из последних сил [8].

19 октября [9] в Москве состоялось совещание представителей разных московских издательств, которое приняло решение печатать все материалы без цензуры и приглашало присоединиться к этому решению всех владельцев типолитографии, кроме реакционных газет (“Московский листок”, “Русский листок”, “Московские ведомости”), а также Союз типографских рабочих и всех рабочих типографий [10]. Однако только с конца октября - начала ноября московские печатники разворачивают борьбу за свободу печати. Несмотря на то, что выпуск печатной продукции без предварительной цензуры способствовал значительному повышению тиражей изданий, а следовательно, и росту прибылей хозяев типолитографий, владельцы этих заведений на своем собрании

28 октября 1905 г. не решились до отмена закона о цензуре на выпуск бесцензурных изданий [11]. Печатники подвергли резкой критике это решение хозяев: “Мы, типолитографские рабочие, возмущены холопской трусостью большинства наших хозяев... - говорилось в резолюции, принятой единогласно на митинге 30 октября. - Мы выражаем глубокие негодование, что московская печать находится в руках этого презренного большинства, из чувства глубокой угодливости отказавшегося от свободы слова и совести, купленных морем крови наших лучших граждан” [12]. На этом митинге присутствовало около 6500 человек, которые горячо поддержали эту резолюцию.

Уже с конца октября отдельные  газеты в Москве стали выходить без  цензуры. Так, московский цензурный, комитет сообщал 2 ноября старшему инспектору книгопечатания и книжной торговли о том, что с 30 октября редакция газеты “Вечерняя почта” прекратила доставку номеров наблюдавшему за ней цензору [13]. Постепенно печатники переходят к активным действиям в борьбе за свободу печати. В 10-х числах ноября рабочие университетской типографии обратились к рабочим газет “День” и “Русский листок” с тем, чтобы они отказались работать в этих черносотенных газетах, а типографщики типографии т-ва Кушнерева и К° отказываются печатать воззвание “Союза 17-го октября” из-за его реакционного содержания. В это же время печатники типографии И. Д. Сытина отказываются печатать журнал “Кремль” Иловайского. так как в нем имелись статьи явно черносотенного содержания, а рабочие типографии Романова и Прянишникова не печатают рукопись “Православные христиане” за ее антирабочую направленность. Такая же участь постигла и журнал Шарапова “Русское дело” [14].

Большую роль в борьбе за свободу  печати сыграло общее собрание Союза  рабочих печатного дела, состоявшееся 4 ноября, которое постановило издавать без цензуры книги и журналы, а собрание союза издателей, представителей книготорговцев и делегатов типографских рабочих, состоявшееся в этот день, потребовало от владельцев типолитографий печатать без цензуры с 13 ноября 1905 г. [15].

7 ноября в театре “Аквариум” состоялось многочисленное собрание рабочих разных типографий Москвы, организованное Союзом рабочих печатного дела. На нем одним из главных вопросов, был вопрос о свободе печати, по которому была принята резолюция, требовавшая от владельцев типолитографий печатать все материалы без исключения. “Типографские рабочие обязуются применять к последним самый активный бойкот, отказавшись работать в их типографиях”, - говорилось в резолюции [16].

Бойкоту и всеобщему презрению  подлежали не только хозяева, но и  рабочие типографий, которые соглашались  работать лишь при сохранении цензуры. Предполагалось также опубликование  списков владельцев заведений, не присоединившихся к требованию свободы печати. Кроме того, печатники решили поддерживать тесные отношения с союзом издателей, союзом служащих в книжных магазинах, книготорговцами, служащими в конторах типографий, разносчиками газет и прочими организациями, причастными к газетному делу, чтобы они всякими находящимися в их распоряжении средствами поддерживали борьбу за свободу слова [17].

Московский Союз рабочих печатного  дела 10 ноября 1905 г, выступил с обращением ко всем, кто стоял за свободу печати, в котором говорилось: “Мы, рабочие печатного дела, первые стоим у печатного станка и готовы со своей стороны сделать все что можем, чтобы строки, исправленные цензорской рукой, не увидели света, чтобы какая угодно, но только свободная мысль выражалась на страницах печати” [18]. Союз призывал население - не читать подцензурные газеты и журналы, авторов - не приносить ни одиои строчки для печатания в те типографии, в которых не снята цензура, а книготорговцев - не продавать подцензурные произведения и почтовых служащих - не пересылать их. Проведение в жизнь всех этих мероприятий, наносило материальный ущерб бюджетам рабочих типографий, но несмотря на это они сознательно шли па борьбу и обратились к жителям Москвы, кому дорога была свобода слова, за помощью [19]. Одними из первых на обращение печатников отозвались служащие Виндавской железной дороги, которые выражали свое горячее сочувствие типографщикам в их борьбе и надеялись, что вся мыслящая Россия готова пойти им навстречу в общей борьбе за свободное слово и прислали в фонд борьбы печатников 8 руб. 37 коп. денег [20].

Основополагающую роль в борьбе московских типографщиков  за свободу печати сыграл громадный  митинг, который из-за многочисленности присутствующих проходил 15 ноября 1905 г. сразу в двух театрах “Аквариум” и “Олимпия”. На этих параллельных собраниях обсуждались одни и те же вопросы и были приняты по ним одинаковые резолюции. Главным на них был вопрос о свободе печати. В постановлении по этому вопросу говорилось, чтобы печатники требовали снятия цензуры от владельцев типолитографий, в которых она не была устранена, в противном же случае объявляли забастовку. В постановлении также подчеркивалось, что из-за колебаний союза издателей в отношении ликвидации цензуры, его решения считать необязательными для печатников [21]. Резолюция подчеркивала, что только благодаря давлению рабочих за последнее время увеличилось число типографий (с 28 до 130), в которых печатают без цензуры [22]. На этом митинге было также решено, в целях более широкого проведения в жизнь свободы печати, послать пять делегатов от Союза рабочих печатного дела в другие провинциальные города.

Из всех 216 типографских заведений, числившихся в 1905 г, в ведении инспекции книгопечатания и книжной торговле в Москве, уже к 13 ноября 130 владельцев типолитографий дали свое согласие на бесцензурное издание произведений, в том числе владельцы всех крупнейших типографий Москвы: Сытина, Кушнарева,, Мамонтова, Чичерина, Яковлева. До конца ноября ответов не прислали 79 хозяев, 6 заведений было закрыто и несколько типографий отложили свой ответ из-за отсутствия владельцев [23]. Таким образом, можно считать, что упразднение цензуры периодических изданий в Москве с 13 ноября стало свершившимся фактом:

“Была завоевана  свобода печати. Цензура была просто устранена. Никакой издатель не осмеливался  представлять властям обязательный экземпляр, а власти не осмеливались принимать против этого какие-либо меры” [24].

С этого времени вся борьба за свободу печати сосредотачивается  в бюро Союза рабочих печатного  дела, члены которого придерживались принципов, выработанных общим собранием, состоявшемся 15 ноября, на котором присутствовало около 8 тысяч человек. Эти принципы были одобрены Федеративным комитетом РСДРП. “Московская газета” сообщала своим читателям 20 ноября 1905 г.: “Товарищи типографы энергично борятся с черносотенной литературой. Ежедневно в бюро Союза Р.П.Д. поступает несколько запросов по поводу черносотенных рукописей... Дежурным членам правления приходится исполнять роль цензора” [25].

Типографиям не разрешалось  печатать только рукописи черносотенного характера. Типографские рабочие, осуществляя  на практике принцип свободы слова, соглашались печатать рукописи, содержание которых противоречило интересам  рабочего класса лишь в том случае, если владельцы давали согласие печатать все материалы без исключения, во всех типографиях, в том числе и произведения резко противоправительственного храктера [26].

На протяжении октября-ноября 1905 г. печатники Москвы вели активную и бескомпромисную борьбу за свободу слова. 24 ноября был подписан правительством указ о новых правилах для повременной печати, которые не только сохраняли  цензуру, но и давали широкие права полиции на преследование и привлечение к уголовной ответственности тех издателей и владельцев типолитографий, которые осмеливались печатать без цензуры. Право и разрешение печатать те или иные статьи отдавалось в руки полиции. Однако новые правила в условиях нарастания революции не ослабили борьбы печатников за свободу слова. “Революция мощным ударом смела изуверские законы о печати... опираясь на силу пролетариата и поддержку рабочих печатников, она создала cвои новые законы”, - писала в те дни газета “Борьба” [27].

30 ноября одновременно в двух  театрах “Аквариум” и “Олимпия”  состоялось еще одно общее  собрание типографщиков, на котором  присутствовало около 10 тысяч  человек. В резолюции, принятой по вопросу о свободе печати, говорилось, что рабочие будут бороться с новыми правилами, и напоминалось владельцам типолитографий, что если они не хотят, чтобы печатники оставили свои станки, для них не должны существовать новые правила повременной печати [28].