Лекция по "Радиожурналистике"

Образ собеседника как  личности и осознание его общественной роли складываются у журналиста относительно четко по окончании подготовки к  встрече. Мы уже говорили, что в  дальнейшем могут возникнуть некоторые  уточнения и корректировки, но если у включенного микрофона (а специфика  радиожурналистики в том и  состоит, что момент общения в  прямом эфире одновременно есть и  результат его) репортеру приходится кардинально переоценивать имеющиеся  представления, это означает, что  его подготовка не была удачной. Перед  интервью полезно задать себе несколько  вопросов. Например:

"Каково самоопределение  партнера по общению?"

"Не кажется ли он  сам себе значительнее, чем есть  на самом деле?"

Встречаются и среди умных  людей такие, чья оценка собственной  персоны воспаряет в заоблачные сферы. Или, наоборот, человек умаляет свою истинную цену, испытывает смущение от того, что его скромная личность привлекла внимание журналиста.

«Каков в представлении  собеседника журналист: человек, снисходящий  до того, с кем общается, достойный  собеседник или профан, отнимающий время?»

Академик Л. Ландау, физик  с мировым именем, находившийся в  сложных отношениях с журналистами и «достижимый» для очень немногих из них, на вопрос, каким он представляет себе дельного журналиста, ответил: «По  всей вероятности, корреспондент должен быть хорошо эрудированным в тех  вопросах, которые он освещает, дабы не путать, как это было однажды  после беседы со мной, теорию относительности с теорией вероятности... Корреспондент всегда обязан точно знать, зачем он пришел к человеку, какую именно информацию он хочет получить. Нужна точная цель, стержень, ствол беседы, а уж ответвления от этого главного – дело второстепенное...» Знаменательно, что Ландау сказал это именно тому радиожурналисту, с которым он часто общался, кто был для него достойным собеседником.

"Каков я в глазах  того, с кем общаюсь?" – этот вопрос задает себе каждый радиожурналист, особенно в начале своего профессионального пути. Если попытаться с этой точки зрения определить оптимальный психологический тип личности радиожурналиста, можно сказать: это воспитанный человек с сильным характером, проявляющий дружескую расположенность в общении. Ему свойственны уверенность в себе, сдержанность, тактичность, мобилизованность и подтянутость.

Уверенность в себе. Эту  черту характера не следует путать с самоуверенностью. Уверенность  в себе основана на осознании общественной полезности дела, которому служит радиожурналист. Сила личности связана с убежденностью  в правоте своего дела, в поддержке  со стороны общественности. Самоуверенность  же выражается в противопоставлении себя окружающим и потому производит плохое впечатление, особенно если под  ней скрывается невежество.

Сдержанность, по существу, означает экономию в проявлении эмоций, своих личных симпатий и антипатий, умение оставаться в корректных профессиональных рамках. Поспешность выводов и  обобщений в оценке людей свидетельствует  о недостатке сдержанности. Другая крайность – эмоциональная «скупость».

Тактичность – верная спутница сдержанности, правильный выбор линии поведения применительно к конкретным обстоятельствам. Тактичность – это инстинктивное чувство равновесия, а не маска, используемая для того, чтобы любой ценой поддержать удобные отношения; это уважение и понимание личности собеседника, мотивов, которыми он руководствуется в общении с журналистом; это и крайняя осторожность, и любезность в тех случаях, когда именно эти качества необходимы.

Мобилизованность и подтянутость как внутренняя, так и внешняя. Журналист должен держаться с  достоинством, без фамильярности, которую  можно принять за развязность, но и без лишнего напряжения, выглядеть  всегда готовым к деятельности. Его  внешний вид тоже можно считать  фактором общения (встречают «по  одежке», как говорит русская  пословица).

В процессе общения интересы взаимодействующих людей различаются, между ними так или иначе распределяются роли: один партнер (в нашем случае радиожурналист) стремится получить информацию, другой – дает или должен дать ее; один из них может быть на позиции сильного, другой – на позиции слабого. И есть еще один, предпочтительный для журналиста вариант: позиция равных собеседников, каждый из которых – профессионал в своем деле.

Обстановка общения становится благоприятной, если собеседник чувствует  непредвзятость, беспристрастность  журналиста, видит, что его принимают  таким, каков он есть на самом деле, независимо от обстоятельств и занимаемого им положения в обществе, и атмосфера доверия немедленно разрушается, если у партнера по общению возникает ощущение, что он представляет для журналиста интерес только как средство достижения профессиональных целей.

в начало 

 

Репортер в  прямом эфире

Корреспондент обязан учитывать, что «живая передача», форму какого бы жанра она ни принимала, – это еще и особый вид контакта с аудиторией.

Работа в прямом эфире, позволяющая, действительно, использовать все возможности радио, должна предусматривать  некое равенство между ведущим  и аудиторией. Успех передачи определяется не только емкостью и оперативностью информации, ее оценкой слушателями, признанием правоты журналиста или, по крайней мере, попыткой понять его  точку зрения, прислушаться к ней, но и умением ведущего найти форму  искреннего разговора и желанием выслушать оппонента. Именно здесь  смыкаются или расходятся точки  зрения, здесь возникает уже не радиовещание, а радиообщение, когда журналист-ведущий и радиослушатель – равные партнеры.

Этот настрой на общение – решающее качество, которое необходимо вырабатывать n себе ведущему прямого эфира, ибо никто не захочет слушать человека, не заинтересованного в поддержании процесса взаимодействия с аудиторией.

Прямой эфир, в том числе  и в форме прямого репортажа, – это доходчиво и живо поданная звуковая картина происходящего, донесение существа ситуации до аудитории. Это гегелевское «становление смысла» в ходе свершения события, когда слушатель вместе с ведущим еще не знает, что произойдет в следующую минуту. Отсюда и особое обостренное внимание аудитории, которая как бы «входит» в атмосферу происходящего в реальном времени и становится его непосредственным свидетелем, более того, участником, думающим и решающим самостоятельно.

Умелое построение материала  позволяет уйти от поверхностного изложения  репортажа. Задача журналиста здесь  не только описывать происходящее, но и предусматривать возможную  реакцию слушателя, мгновенно реагировать  на ход его мыслей. В этом – признак высокого профессионализма. Обратимся к примеру. 

 

Корреспондент в прямом эфире ведет  рассказ о подготовке к рейсу  нового туристического морского лайнера, который будет курсировать между  Санкт-Петербургом и Гамбургом. Он подробно останавливается на красотах его внутреннего убранства, роскошных  коврах, картинах, бронзовых пилястрах  и т.д.

Следует долгая пауза...

И затем – реплика ведущего, несомненно, рассчитанная на вполне естественную реакцию «рядового» слушателя:

«Ну, это не для нас!..»

Корреспондент. А почему вы думаете, что мы с вами не достойны всего  этого?.. 

 

Реплика, как бы объединяющая ведущего, корреспондента и слушателя, рассчитана на нечто большее, чем  простое сообщение о событии, которое оказалось лишь поводом  для размышлений. Происходит смещение акцента – один из приемов, позволяющий из ряда обыденных фактов высечь искру публицистического эффекта. Заметим, что это возможно лишь в том случае, когда ведущий и слушатель находятся в одном «временном пространстве».

Несомненно, современный  прямой радиорепортаж становится скупее, лаконичнее в деталях уже хотя бы потому, что у слушателя почти  всегда есть возможность обратиться к телевизионному эквиваленту, способному заменить множество слов одним изображением.

Обычно на прямой эфир с  места события информационная программа  на любом канале выделяет не более 2–3 минут, за исключением, возможно, спортивных и протокольных репортажей, и это  рождает стремление к точности, выразительности, а главное – к емкости речи.

Так, например, оценивая в  коротком сообщении с места прохождения  малочисленную, но шумную и крикливую демонстрацию, корреспондент бросает печально-комическую фразу-цитату: «Долог их путь. Страшно далеки они от народа...» Или в репортаже о концерте выдающегося пианиста Давида Ашкенази, приехавшего из эмиграции в Москву на гастроли, журналист, подглядев, как солидный маэстро украдкой ершит волосы перед зеркалом, замечает: «Смотрите, несмотря на 28 лет разлуки, маэстро причесывается по-русски!» Такая фраза заменяет по своей эмоциональной насыщенности (да и по смыслу) любое длинное рассуждение на тему ностальгии.

Вообще стремление передать одной-двумя фразами суть происходящего (наряду с описанием и звуковой картиной) – одно из самых плодотворных направлений в практике прямого эфира. Такой «словесный концентрат», по сути, становится образным осмыслением события, подобно тому, как стало звуковым образом великого события знаменитое гагаринское «Поехали!..»

Стремясь к максимальной насыщенности и точности языка, нужно  помнить, что слушатель всегда оценивает  не только характер события и его  составляющие, но и самого журналиста именно в силу важнейшего свойства специфики радио – его личностного характера воздействия на аудиторию.

Журналист на радио должен постоянно ощущать, что современный  прямой эфир (в отличие, скажем, от дикторского  текста), во многом из-за телевидения, все  более тяготеет к аналитичности. И это относится ко всем жанрам. Так, во время беседы корреспонденту постоянно приходится следить за ходом мысли, решая на ходу, на какие не заданные еще вопросы его собеседник уже ответил, не стоит ли отказаться от некоторых запланированных вопросов из-за того, что в процессе интервью возникли новые, появились какие-то другие повороты темы, о которых журналист не догадывался ранее. 

 

Ведущий. Федор Чистяков – лидер группы «Ноль» – всегда неохотно давал интервью, считая, что все сказано в его песнях. Особенно упорно он молчал последние два года. Наш корреспондент стал первым из журналистов, с кем Федор согласился встретиться.

Корреспондент. Федор, выйдя из больницы, ты вступил в секту «Свидетели Иеговы». Насколько мне известно, раньше ты мало интересовался религией.

Ф. Ч. Я не знал, где именно окажется то, что мне нужно на самом деле. Вообще-то это нужно каждому человеку.

Корреспондент. Чем занята твоя жизнь  сегодня помимо религии?

Ф. Ч. До определенного момента я  работал на заводе – собирал патроны для светильников, прикручивал провода. Это приносило мне некоторые деньги, меня никто не трогал, и я имел возможность спокойно размышлять. Пока не созрел для занятий музыкой. Изредка я брал гитару, что-то наигрывал и постепенно пришел к выводу, что теряю форму. Поэтому сейчас я ушел с этой работы, чтобы освободить побольше времени для музыки.

Корреспондент. В какой-то степени  это будет напоминать группу «Ноль»?

Ф. Ч. Нет, это совершенно новый проект. Не то чтобы я был принципиально  против участия музыкантов из группы «Ноль», но боюсь, что это будет  очень сложно по ряду причин. Со словом Божьим новый проект будет связан, но не впрямую. Есть специальные христианские певцы, но мне бы этого не хотелось.

Корреспондент. Почему?

Ф. Ч. Это уже вопрос, скорее, о  том, чем должен и чем не должен заниматься христианин, т.е. разговор уже  не о музыке, а на религиозную  тему. Ну, а если просто, я хочу, чтобы  музыка моя была общедоступной и  чтобы я не находился в положении, будто бы я свои идеи кому-то навязываю.  

 

Если прочесть внимательно  этот фрагмент, нетрудно увидеть, как  журналист умело и «с ходу»  перестраивает характер беседы, позволяя материалу раскрыть перед слушателями  не просто планы певца, но и его  характер.

И, наконец, еще об одном  аспекте творческой технологии прямой передачи с места события, влияющем на специфику подготовки к ней.

Прямой эфир – это всегда фиксация мгновения, описание ситуации устами ведущего-журналиста. Отсюда неизбежна субъективная форма изложения, когда автор с полным правом говорит от первого лица, от своего «я» о своем видении события и о своем впечатлении. А значит, именно в этом случае требуется особая индивидуализация языка, голоса, манеры повествования. Хорошего репортера должны узнавать с первых же слов в эфире, как узнавали и помнили долгие годы голоса и манеру держаться у микрофона таких мастеров, как Вадим Синявский, Константин Ретинский, Юрий Арди, Николай Озеров, Юрий Гальперин...

Однако заметим, что чрезмерная индивидуализация языка может иметь  и свою негативную сторону, особенно в том случае, если ведущий начинает тяготеть к ненормативной лексике. Об этом, кстати, предупреждают многие руководства для создателей радиопередач во многих странах мира, требуя от журналистов  осторожности и точности в использовании  радийной лексики именно потому, что  радио, будучи средством массовой информации, основанным исключительно на слове, уже выбором стилистики речи способно оказывать колоссальное воздействие на эмоциональный настрой аудитории.

В предыдущей главе мы уже  упомянули о том, что в последней  трети XX века границы между жанрами на практике стали чрезвычайно размытыми, и если в 50–70-е годы успех радиопередачи и работы журналиста часто и справедливо связывали с точностью жанрового выбора для освещения того или иного события, то в 80-е и особенно 90-е годы стало очевидно, что в прямом эфире (а это завоевание отечественного вещания относится именно к этому периоду) неизбежно происходит смешение разных жанров в структуре одной передачи.