Соборное уложение 1649 года как исторический источник

Принятие Соборного уложения является очень значимым событием в истории России и, конечно, появление его обусловлено различными факторами, которые на тот момент были решающими. Безусловно, мятежи в Москве и многих других городах повлияли на внутриполитическую обстановку государства и связь Соборного уложения с этими событиями прослеживается достаточно хорошо. Мятеж в Москве 1648 года внушил мысль об Уложении – на то были свои причины; но он побудил правительство привлечь к участию в этом деле земских представителей: на земский собор, созванный  на 1 сентября того же года для выслушивания и подписи свода, правительство смотрело, как на средство умиротворения народа. Можно поверить патриарху Никону, который писал, как о деле всем ведомом, что этот собор был созван не добровольно, «боязни ради и междоусобия от всех чёрных людей, а не истинные правды ради». Несомненно, эти мятежи, не быв первоначальной причиной предпринятой кодификационной работы, однако отразились на ее ходе: правительственный испуг испортил дело¹².

Подобной точки зрения придерживается и М. Н. Тихомиров, говоря, что вновь возник вопрос о составлении нового законодательства, который уже поднимался после Смоленской войны 1637 года, на Земском соборе 1642 года и был разрешен в условиях «бунташных» событий 1648 года. Но в отличие от дореволюционной историографии, советская придает очень большое значение этим восстаниям и при этом заявляет о том, что они явились главными причинами появления Уложения, а сам свод, по словам М. Н. Тихомирова– памятник «определенной эпох и определенной классовой среды». На мой взгляд, эти события не были первоначальными причинами составления Уложения, а явились лишь ускорителями процесса его возникновения.

Как мы знаем, Уложение составлялось в довольно короткий срок и сохранило на себе следы этой спешности. Согласно Ключевскому, комиссия не погружалась в изучение всего приказного материала, а ограничилась основными источниками, указанными ей в приговоре 16 июля. К ним относятся Кормчая (вторая ее часть, заключающая в себе кодексы и законы греческих царей), московские судебники, Судебник царский, и дополнительные к нему указы и боярские приговоры, т.е. указные книги приказов. Указные книги являются самым обильным источником Уложения. Большое количество глав свода составлено по этим книгам с дословными или измененными выдержками: например, две главы о поместьях и вотчинах составлены по книге Поместного приказа, глава «О холопье суде» – по книге приказа Холопьего суда, глава «О разбойниках и о татиных делах»… по книге Разбойного приказа¹³. Не обошлось и без использования вспомогательных источников. Комиссия использовала памятники стороннего происхождения. Был использован Литовский Статут 1588 г. «В сохранившемся подлинном свитке Уложения встречаем неоднократные ссылки на этот источник. Составители Уложения, пользуясь этим кодексом, следовали ему, особенно при составлении первых глав, в расположении предметов, даже в порядке статей, в подборе казусов и отношений, требовавших законодательного определения, в постановке правовых вопросов, но ответов искали всегда в своем туземном праве, брали формулы самых норм, правовых положений, но только общих тому и другому праву или безразличных, устраняя все ненужное или несходное праву и судебному порядку московскому, вообще перерабатывали все, что заимствовали. Таким образом, Статут послужил не столько юридическим источником Уложения, сколько кодификационным пособием для его составителей, давал им готовую программу»¹⁴.

Хотелось бы сказать и  о том, что Уложение было первым печатным памятником русского права. «Обычной формой оповещения законов до Уложения было оглашение наиболее важных из них  бирючами на торговых площадях и в  храмах». Ни в какой другой форме  люди в то время не получали информацию о законах, которые принимались  «в верхах». Зачастую они не могли  запомнить, а уж тем более понять их суть. «Единственными законоведами и безапелляционными истолкователями  законов были приказные дьяки, которые  широко использовали свои знания в корыстных целях»¹⁵. С принятием печатного памятника копии его были разосланы по уездам. Конечно, злоупотребления после этого не прекратились, но основы их были подорваны. Вплоть до конца семнадцатого века с мест поступали жалобы о невысылке Уложения и просьбы выслать его, говорится в статье Новомбергского Н. Я. Сам он не исключал о возможности жульничества воевод и с этим вряд ли можно поспорить.

Итак, после исследования внешней структуры Уложения, мы можем сделать выводы о том, что данный документ стал результатом работы обширной группы людей из различных групп населения. Говоря о причинах его появления, нельзя не отметить роль мятежей в различных городах страны, так же можно выделить главную предпосылку - потребность в кодификации всех имеющихся на тот момент законов. Временные рамки составления кодекса не очень большие, поэтому можно сделать вывод, что составлялся он для того, что бы быстрей решить проблемы, накопившиеся внутри страны.

Глава 2. Внешняя критика источника.

Соборное уложение 1649 г. завершило  собой ряд процессов внутренней жизни, начавшихся со Смуты и под  ее влиянием, закрепило законом положение  государства, создавшееся из этих процессов  к половине XVII в¹⁶. Становится ясно, что при новой династии появляются новые понятия в умах людей в управлении, прослеживается новая постановка верховной власти и новый состав земского собора. Все эти новшества вытекают прямо или косвенно из одного печального факта нашей истории - Смуты, «надломившего силы народа и пошатнувшего внешнее положение государства»¹⁷. Перед правительством новой династии встал вопрос, как выйти из затруднений, в которых оно оказалось. Чтобы увидеть, в каком направлении действовало правительство, где и как оно искало выхода из тяжелого положения, необходимо было обратиться ко всем главам Уложения.

Производя внутреннюю критику  источника, нужно заострить внимание на процессе эволюции политического строя из сословно - представительской монархии в самодержавную монархию.

Царь обладал всеми  полномочиями государственной власти – административной, законодательной, судебной и военной, - хотя и продолжал  делить власть с Боярской думой и  отчасти с земскими соборами, которые  в какой-то мере ограничивали его  власть.

В середине XVII века намечается ослабление роли земских соборов, а  в уездах – выборного губного  управления, которое все более  вытеснялось властью воевод. На фоне этих событий Соборное уложение 1649 г. дало наиболее полное и концентрированное  выражение власти царя как верховного главы государства в условиях начавшегося распада сословно-представительской монархии и зарождения самодержавной власти. В новом кодексе царской власти посвящены глава II – «О государьской чести и, как его государьское здоровье оберегать» и глава III, касающаяся охраны порядка на государевом дворе.

Несмотря на то, что в названии второй главы значится царские «честь» и «здоровье», охране здоровья государя из 22 статей посвящены только две (II, 1, 13). Глава открывается определением смертной казни за голый умысел против жизни и здоровья царя. Уложение впервые вводило в законодательство наказуемость голых умыслов, но, как обычно, вводило санкции дифференцированно. Если за умысел на жизнь и здоровье царя предусматривалась смертная казнь независимо от сословного положения виновного, то зависимому человеку за умысел в отношении своего хозяина полагалось отсечение руки (XXII, 8). Умысел на жизнь и здоровье царя возведен в ранг государственных или политических преступлений. Остальные статьи II главы посвящены определению других видов государственных преступлений, как преступлений опасных, процедуры следствия по ним и характер санкций. К такого рода преступлениям из них отнесены «измена Московскому государству» и «скоп и заговор» против царя и на его «государевых бояр и околничих и на думных и на ближних людей, и в городах и в полкех на воевод» (II, 18-20), т.е. против государственного строя в целом и его отдельных представителей.

В Уложении предусматривались  следующие виды измены: сбор рати, переписка  и иные формы контактов с недругами  русского царя и оказание им помощи – все это с целью завладеть  Московским государством – статья 2; статья 3 - сдача противнику города или прием в города Московии «иных государств зарубежных людей для измены же»; полное или частичное сожжение города со злым умыслом и изменой, гласит в 4 статье. За все эти деяния, квалифицируемые как государственная измена, назначалась смертная казнь, конфискация поместий, вотчин и имущества. Характер данных преступлений определял и их субъекта. Это высшие лица государства, которые могли так действовать во время военных действий, либо во время перемирия. Смертной казни подвергались жены и дети, знавшие о готовящейся измене – 6 статья. Аналогичные действия предпринимались и в отношении остальных близких родственников изменника – статья 9. Если же жена и дети не были в курсе дел, то в отношении их никаких наказаний не предпринималось и с конфискованных вотчин и поместий они получали выплаты, которые назначал государь (7 статья) и при этих же условиях у близких родственников даже не изымали имущества(10 статья). В 8 статье говорится, что не подвергаются наказанию те дети, которые жили отдельно от своего родителя до его измены и не знали об этой измене. Из этого можно сделать вывод о том, что цель данных статей кроется в том, что бы выявить участников заговора, пусть даже пассивных. Но при этом не действует принцип родства. Преступнику приписывалось стремление захватить государственную власть. «В стремлении быть самому государём составители Уложения предусматривали самозванство и политические интриги, столь характерные для первой половины XVII века»¹⁸.

Так же Уложением предусматривался и такой вид преступления, как  «скоп и заговор», т.е. выступление  массы людей против царя, бояр и  воевод и т. д. В 18 статье второй главы говорится, что для того, чтобы предотвратить данное явление, люди должны доносить власти о людях, которые готовят такие выступления. В другом случае, знавшему о готовящемся скопе и заговоре, грозила смертная казнь (статья 19). Запрещалось также, то чтобы люди самовольно двигались скопом и заговором к царю, боярам, думным людям и на местах к воеводам и приказным людям. Отягчающим обстоятельством было избиение и ограбление должностных лиц. За такие действия назначалась смертная казнь «без всякие пощады» - глава вторая – 20 и 21 статьи. Конечно, эти статьи были прямым откликом на восстание 1648 года в Московии.

Нужно отметить тот факт, что наказанием за восстание была смертная казнь, независимо от того, кто организовывал его – царь, бояре, воеводы – все подвергались ему в равной степени. «Поэтому справедливо замечание, что вторая глава Уложения «не делала никакого различия между преступлениями против государства, и действиями, направленными против личности государя»¹⁹.

В значительно большей  мере, чем II глава, охране чести царя посвящена III глава: «О государеве дворе, чтоб на государеве дворе ни от кого никакого безчинства и брани не было»²⁰.

В первой статье этой главы  говорится, что всякое бесчестье  кого-либо словом при государе на его же дворе наказывалось уплатой, т.е. штрафом, но это еще не все, человека, выразившего свое бесчестье, могли отправить в тюрьму на две недели. Удар рукою – один месяц тюрьмы, нанесение ранения – двойная уплата и тюремное заключение на полтора месяца (2 статья). А смерть от раны, нанесенной орудием или просто ранение без смертельного исхода в присутствии царя, карались смертной казнью. Обычная угроза оружием в присутствии царя привела бы к отсечению руки (3,4 статьи). Разумеется при отсутствии царя наказания за данные преступления смягчались: за угрозу оружием – три месяца тюрьмы, при ранении - оплата бесчестья и увечья вдвое, при смертельном ранении грозила смертная казнь, а если пострадавший выздоравливал, то преступнику отрубали руку (5 статья).

 «Сравнение этих статей  со статьями I главы, предусматривающих совершение аналогичных преступлений в церкви, а также со статьями X главы (статьи 32-82) о преступлениях, совершенных вне церкви и царского дома, показывает, что различный характер санкций за одни и те же преступления зависел от места их совершения.

Особо оговорен в третьей  главе запрет стрелять из пищалей  и луков и других видов оружия в присутствии царя – как на царском дворе, так и во время  царских выездов. А во дворе запрещалось  носить такое оружие при себе. Нарушение  запрета влекло наказание батогами и заключение в тюрьму на неделю (6,7 статья). Жестоко каралось и воровство на царском дворе – троекратное уличение в воровстве влекло отсечение руки (9 статья)»²¹.

Впервые столь детально в  законодательстве были разработаны  нормы, направленные на охрану порядка  в царском дворе, тем самым  чести двора и безопасности государя. Они примыкали к законам, предназначенным для охраны порядка управления. Уложение 1649 г. явилось документом, который окончательно привел к закрепощению крестьян, и определило их место в структуре общества. XI глава Уложения, посвященная крестьянам, названа «Суд о крестьянех». Из всех 25 глав свода только еще одна имеет подобное наименование – XX глава («Суд о холопех»). А. Г. Маньковым эти две группы населения рассматриваются, как эксплуатируемые. Согласно В. О. Ключевскому в XI главе данного Уложения рассматриваются положения, которые фиксируют лишь ситуации, связанные с побегами крестьян, при этом «не выясняется сущность крестьянской крепости»²²

Итак, в приведенных главах собраны законы, регулирующие правовые взаимоотношения между высшими слоями населения и крестьянами и холопами. Но это далеко не полный перечень всех глав и норм, в которых регулируются правоотношения связанные с крестьянами. 111 статей в 17 главах Уложения упоминают о крестьянах. Сказанное означает, что роль крестьянства в общественной жизни России того времени была значительной, от его жизнедеятельности зависели очень многие сферы общественной и государственной жизни.  Это нашло отражение в том, что законы, касающиеся крестьян, находятся во многих разделах русского права XVII в. Поэтому трудно согласиться с мнением тех историков, которые все значение Уложения в отношении крестьян сводят к XI главе, а эту последнюю к одной норме – отмене урочных лет.

«В равной мере неправомочно и мнение тех дореволюционных  авторов (В. О. Ключевский, М. А. Дьяконов), которые, исходя из общей концепции  безуказного закрепощения крестьян, не придавали в этом процессе большого значения Уложению. В советской историографии  вопрос о роли Уложения в судьбе русского крестьянства рассматривается  шире и глубже»²³.

В конце XVI в. был узаконен принцип крестьянской крепости по писцовым книгам, но крепости не полной и окончательной, а ограниченной. Институтом, ограничивающим действие крестьянской крепости, были урочные годы, введенные указом от 24 ноября 1597 г. Отсюда в основе самого закона о прикрепление крестьян и в практике его применения сложилось противоречие, суть которого удачно выражена А. А. Новосельским. Наличие указов об урочных годах, по его словам, находилось в противоречии с установившимся признанием писцовых книг решающим документом в делах о крепостной зависимости крестьян. Указы об урочных годах как бы ни снижали значение писцовых книг. Данное противоречие и было снято Уложением 1649 г. Уложение признало незыблемой и постоянной крепостную зависимость по писцовым и переписным книгам и в силу этого отменило урочные годы, как противоречившие указанному назначению писцовых и переписных книг. Такое нововведение было принято правительством в ответ на настоятельные челобитья дворян и детей боярских большинства центральных уездов страны.