Русская церковь в XVIII веке

Таким образом, Святейший  Правительственный Синод был  признан в качестве постоянного  Собора, равного по власти Патриархам, и потому носящего титул Святейшего.

Последствием этой реформы  стало подчинение церковного правительства светской верховной власти. Членами Синода назначались высшие иерархи, которые приносили в Сенате присягу на верноподданническую службу (не богу, а царю), и утверждались на должность императором. Святейший Правительствующий Синод, как и Сенат, действовал от имени государя, получал от него к исполнению Высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Святейшего Синода вплоть до 1917 г. выходили со штемпелем "По указу Его Императорского Величества". В государственных бумагах Церковная власть с тех пор стала именоваться "Ведомством Православного Исповедания", наряду с другими ведомствами: военным, финансовым, судебным, внутренних дел[3, c 335].

.Синод представлял собой  высшую административную и судебную  инстанцию Русской Церкви. Формально по своему положению Синод был равен Сенату, высшему государственному учреждению, и подчинялся только императору. Но как ни добивался Синод равенства с Сенатом, его нельзя было вполне достичь, так как Сенат был учрежден для замены монарха в особых крайних случаях, когда распоряжения Сената принимали силу именных царских указов. С согласия Высочайшей власти ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизовать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед Высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел[3, c. 342].

Помимо того, что Синод  был центральным органом управления Русской Церкви, он являлся еще  епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной  в Синодальную. Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при Патриархах. Но после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 г., Синодальная область прекратила свое существование.

 

 

 

 

 

 

 

2.Отражение реформы в государственном и церковном правосознании.

1. Реакция церковных иерархов на реформу.

Иерархия, покорно принявшая  реформу, в последующие царствования, особенно по смерти Феофана Прокоповича, от времени до времени обнаруживала тенденцию к возврату патриаршества. Православный народ по обычаю "безмолвствовал". Противники церкви раскольники-старообрядцы не молчали и громко в своей  рукописной подпольной литературе изображали Петра и все его дело, как  дело антихриста. Уже во второй половине XVIII в. из секты странников вышло "Собрание от Святого Писания об антихристе". Тут Петр объявляется личным лжехристом-антихристом, мучителем православных христиан, распространителем  своей новой жидовской веры, узаконившим  новолетие Янусовское (т.е. январское)[4, c. 322]. И таких характеристик Петра была целая серия.

Также в Синод и органы надзора приходило немало сообщений  о безместных церковнослужителях и  бросивших свои кельи монахах, которые  ходили по городам и селам с  возбуждающими народ речами о  наступивших «последних временах», о царе-«антихристе», который изменил  греко-российской церкви, и о близком  и грозном «конце мира» как  о неизбежной расплате за все прегрешения[2, c. 262].

Иностранная оценка церковной  реформы Петра, преимущественно  в странах протестантских, была хвалебной  и положительной. Для придания большего авторитета и каноничности новому церковному правительству Петр I обратился к Константинопольскому Патриарху Иеремии III с просьбой, чтобы он, по совещании с другими Патриархами, «учреждение духовного Синода за благо признать изволил». В 1723 г. Иеремия прислал свою утвердительную грамоту, в которой извещал о признании Святейшего Синода своим «во Христе братом». Аналогичные грамоты были получены и от других Восточных Патриархов[3, c.356 ].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Отношение органов государственного управления к церкви

Реформа Петра Великого оказалась на деле необыкновенно прочной, устойчивой и глубоко укоренившейся в сознании всех правительственных поколений XVIII и XIX веков. Идеология просвещенного абсолютизма, тоталитарно покоряющего своему контролю и церковь, стала адекватной государственному правосознанию быстро перевоспитавшегося в европейском духе по имени православного правящего класса. Исчез сидящий рядом с царем православным патриарх, исчезла и идея особого автономного канонического законодательства. Источник всего права, в том числе и для церкви, — единственный: власть светского монарха. Церковь в подчиненном ему аппарате министерств и ведомств есть лишь одно из министерств или ведомств, а именно "Ведомство Православного Исповедания" — классический штемпель на всех официальных бумагах всего церковного управления синодального периода.

С этой государственно-абсолютистской точки зрения не оставалось в рамках Российского Государства никакого места для другого параллельного  источника законодательства. Каноническое правотворчество для русской  церкви этим было закрыто. Синод не мог проводить самостоятельную законотворческую деятельность в области церковного права. Фактически всякий законопроект Синода должен был утверждаться Сенатом или императором.

Популярным и общеизвестным  симптомом поглощения в императорской  России церковной власти властью  государственной всегда считался институт синодальной обер-прокуратуры. Появление  ее требовалось системой высшей петровской администрации. В Сенате был свой генерал-прокурор. В Синоде, после  длительной борьбы его за некоторое равенство с Сенатом, должен был появиться свой прокурор. Обер-прокурор Синода возглавлял аппарат наблюдения за духовенством (и не только за ним) на местах. Лица, составлявшие этот аппарат, получили названия инквизиторов[2, c. 245].

По своему началу синодская обер-прокуратура  не имела в виду возглавлять и  направлять церковное управление. Это  был только орган надзора и  контроля, как и во всех коллегиях петровской административной системы. В течение всего XVIII века синодские обер-прокуроры были фигурами с ограниченным влиянием в зависимости от характера самих носителей этой должности и степени непосредственной близости правящих иерархов ко Двору. Никто из иерархов XVIII в. не подозревал даже, что "око Наше" со временем из отвлеченного принципа превратится в конкретную действительность. Поэтому все трения и конфликты Синода с обер-прокурорами XVIIІ в. носят характер сравнительно мелочных споров, в которых синодалы третировали этих контрольных чиновников, как ненужное пятое колесо в телеге, и нередко Сенат и Государи, уступая бойкоту Синода, убирали неугодных обер-прокуроров и заменяли другими. Факт немыслимый в XIX в., когда обер-прокурор из чиновника превратился в носителя реальной власти, в министра над церковью[4, c. 320].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Русская церковь после Петра Великого

1. Церковь в царствование императрицы   Екатерины I (1725-1727)

После смерти Петра I на императорский  престол вступила его вдова Екатерина I (1725-1727), совершенно не подготовленная к управлению великой державой. Поэтому указом Сената от 8 февраля 1726 г. был учрежден Верховный Тайный совет из семи членов. В состав этого Совета из сенаторов вошли: кн. Меньшиков, граф Апраксин, граф Толстой, граф Головкин, князь Голицын и барон Остерман [4, c. 378]. Сенат и Синод вошли в подчинение Верховному Тайному совету, в руках которого сосредоточилась вся полнота правительственной власти. В результате этой административной реформы Синод оказался зависимым не только от монарха, как это было установлено при Петре, но и от Тайного совета, лишенного всякой сакральности, к тому же не вполне православного по вероисповеданию своих членов, ибо в Верховный Тайный Совет входила и протестантская фигура барона Остермана[4, c. 377]. Пониженный на лестнице высших государственных   учреждений, Синод изменил и свое наименование – вместо Правительствующего стал называться Духовным.

Манифестом 1726 г. Синод был разделен на два апартамента. Первому апартаменту  повелевалось “состоять в шести  персонах архиереев”. Все они были равны между собой: отменялись прежние  звания вице-президентов, советников, асессоров. Второй апартамент составлен  был из шести светских чиновников и предназначался для управления церковными вотчинами.

Новым царствованием в истории  России открывалась эпоха временщиков, внезапного возвышения одних и стремительного падения других. Подобная участь могла  постигать и духовных сановников.

После смерти Екатерины I 6 мая 1727 г. престол перешел к Петру II, сыну царевича Алексея.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Церковь в царствование императора Петра II (1727-1730)

Малолетний сын убиенного царевича Алексея был символической тенью  императорской власти. Правили целиком  так называемые "верховники"[4, c.383 ], самым влиятельным из которых вначале был кн. А.Д. Меншиков, а после его ареста 8 сентября 1727 г. и ссылки в Сибирь – князья А.Г. и В.Л. Долгоруковы. В правление Долгоруковых начали открыто проявляться стремления к реставрации допетровских порядков, в церковных кругах велись разговоры о восстановлении Патриаршества.

В положении монастырей произошло  некоторое улучшение. При Петре II в “малобратственных” монастырях, оскудевших до такой степени, что  часто в них некому было служить, разрешалось увеличить число  братии. Некоторые разорившиеся, заброшенные  при Петре I обители были открыты заново.

В ночь на 19.01.1730 г. 15-летний император  скончался.

 

 

 

 

3. Церковь в царствование императрицы Анны Иоанновны (1730-1740)

Верховный Тайный совет призвал  на престол старейшую в роде Романовых, племянницу Петра I Анну Иоанновну, вдову Курляндского герцога. Восстанавливались худшие стороны петровской политики, часто в карикатурном виде. В области церковного управления проводником этой линии стал Феофан Прокопович. Граф А.И. Остерман, фанатичный приверженец петровских реформ, и герцог Э.И.Бирон, гонитель Православия, развязали в стране настоящий террор, который проводился под знаменем восстановления петровских начал правления. В этом терроре участвовал и архиепископ Феофан, специальностью которого стало ведение «архиерейских процессов». Первым из иерархов 2 октября 1730 был осужден архиепископ Воронежский Лев (Юрлов), обвиненный в том, что на следующий день после получения известия об избрании на престол Анны он не служил торжественного молебна. 17 ноября 1730 в попытке замять «дело» архиепископ Льва был обвинен митрополит Ростовский Георгий (Дашков). Митрополит Георгий в ходе расследования, не дожидаясь его окончания, попросился на покой, но и этот шаг не спас его от расправы. Архиерейские процессы шли своим чередом. Ссылаясь на неопределенность известий из столиц, молебен о воцарении Анны отказался служить Киевский архиепископ Варлаам (Ванатович). Феофан назначил розыск. По заключению следственной комиссии Синод лишил Варлаама сана и выслал его простым монахом в Кириллов Белозерский монастырь[4, c. 384]. В Сибирь был отправлен и епископ Платон (Малиновский). Главной заботой Феофана было устранение его давнего противника и обличителя архиепископа Феофилакта (Лопатинского). В свое время, будучи ректором Московской академии, тот вместе с префектом академии Гедеоном (Вишневским) обличал всесильного любимца Петра и ставленника на архиерейскую кафедру Феофана в неправославии. Три года тянулось следствие. Доведя узника до полумертвого состояния, объявили его лишенным сана и монашества и заключили в Петропавловскую крепость. Страдалец был освобожден уже после смерти императрицы Анны, перед кончиной (6 мая 1741) ему возвратили сан. Между тем в 1736 г. умер его мучитель архиепископ Феофан.

В положении российского духовенства  в ХVIII столетии произошли серьезные  перемены. Сословность государственного и общественного строя России, сложившегося в эту эпоху, с характерными для него барьерами между отдельными состояниями: дворянством, городским  гражданством, крестьянством - привела  к образованию духовного сословия. Образование духовного сословия сопровождалось падением значения выборного  начала при замещении церковных  мест.

Киевская Духовная Академия и малороссийские семинарии вплоть до екатерининской эпохи сохраняли всесословный характер, но в конце столетия и они замкнулись в школы для детей духовного  чина.

На протяжении ХVIII в. Правительство  не раз проводило так называемые разборы духовного чина, в результате которых множество лиц переводилось из духовного сословия в податное состояние или рекрутировалось  в армию. Самые свирепые разборы  проводились в царствование Анны Иоанновны. Начавшаяся в 1736 г. русско-турецкая война дала повод сенату отправить  в Синод меморандум, в котором  требовалось набрать 7 тыс. рекрутов из духовного звания. 7 сентября 1737 вышел еще один указ, требовавший ускоренного набора и напоминавший о возрастном цензе для священнослужителей: 30 лет для священников, 25 - для диаконов. Все не имевшие штатного места священнослужители в возрасте от 15 до 40 лет подлежали немедленному воинскому набору. «Изъятие излишков» духовенства происходило не только через перевод в податные сословия или запись в солдаты. Для грамотных и способных был открыт выход на чиновничью службу и в ученые специалисты, в которых в ХVIII в. государство испытывало большую нужду. Лучших учеников забирали из семинарий в Академию наук, в Московский университет, в Сухаревскую математическую школу, в Медикохирургическую академию. Ни одно другое сословие не дало столько умов и талантов, столько созидателей отечественной науки и творцов русской культуры, сколько духовный чин.

В годы царствования Анны Иоанновны  особенно тяжким испытаниям подверглись  монастыри. Указом 1734 г. за постриг монаха в обход закона (а по закону разрешалось  постригать только вдовых священников  и отставных солдат) на епархиального  архиерея налагался штраф в 500 р. (по тем временам чрезвычайно разорительная  сумма), настоятель монастыря, в котором  состоялся недозволенный постриг, осуждался на пожизненную ссылку, а сам новопостриженный инок лишался  монашеского звания и подвергался  телесному наказанию. На настоятелей  налагалась обязанность доносить в  Синод о малейших проступках насельников, а виновных монахов либо отдавали в солдаты, либо ссылали в сибирские  рудники. Игуменов и игумений то и  дело вызывали в Петербург и там  подвергали допросам в Тайной канцелярии. Тайная канцелярия проводила разборы  монашествующих. Иноков, заподозренных  в политической неблагонадежности (а заподозрить можно было кого угодно и по любому поводу), изгоняли из обителей и ссылали на каторжные  работы. В результате этих гонений  число монашествующих сократилось  почти вдвое.