Вскоре после вступления на
престол Екатерина обнаружила, что
одним из существенных недостатков
русской жизни является устарелость
законодательства: сборник законов
был издан при Алексее Михайловиче,
а жизнь с тех пор изменилась
до неузнаваемости. Императрица
видела необходимость большой
работы по собранию и пересмотру
законов. Екатерина II решила составить
новое Уложение. Она читала множество
сочинений иностранных ученых о государственном
устройстве и суде. Конечно, она понимала,
что далеко не все применимо к русской
жизни.
Императрица считала, что
законы должны быть согласованы с
потребностями страны, с понятиями
и обычаями народа. Для этого решено
было созвать выборных (депутатов) из
различных сословий государства
для выработки нового Уложения. Это
собрание выборных было названо Комиссией
для составления проекта нового
Уложения. Комиссия должна была сообщить
правительству о нуждах и пожеланиях
населения, а затем выработать проекты
новых, лучших законов.
Комиссия была открыта торжественно
в 1767 году самой Екатериной
II в Москве, в Грановитой Палате. Было собрано
567 депутатов: от дворянства (от каждого
уезда), купечества, государственных крестьян,
а также оседлых инородцев. Широко заимствуя
идеи передовых западных мыслителей Екатерина
для этой Комиссии составила “Наказ комиссии
о составлении проекта нового уложения”.
Это были правила, на основании которых
должно быть составлено новое Уложение
и которыми должны были руководствоваться
депутаты. “Наказ” был роздан всем депутатам.
Но так как введение законов находится
в юрисдикции Царя, то комиссия должна
была составить предложения. Над “Наказом”
Екатерина II трудилась более двух лет.
3. Основные идеи
"Наказа" Екатерины П
1. О России, самодержавном
государе, государственной власти и управлении
Исходя из того, что законы
должны соответствовать "общему умствованию"
народа, т.е. его менталитету, Екатерина
II в самом начале ставит принципиальный
вопрос: насколько полезными могут
быть выводы, сделанные европейской
общественной мыслью, для русского
народа? Ее ответ однозначен: "Россия
есть держава европейская, русский
народ есть народ европейский; то,
что придало ему черты неевропейского
народа, было временно и случайно". После
реформ, проведенных Петром I, состояние
русского народа вполне отвечает требованиям
введения нового Уложения.
Скажем сразу: здесь Екатерина
II серьезно заблуждалась. Россия только
начала формироваться как "общество".
Даже в Европе передовые идеи законодательства
во многом были только идеями, не претворенными
в законы. В желании "видеть все
отечество свое на самой высшей ступени
благополучия, славы и спокойствия"
она опередила свой век. И это
желание не может быть поставлено
ей в упрек. Нет ничего удивительного
в том, что императрица Екатерина
II считала самодержавную монархию
наилучшей формой правления в
огромном российском государстве. "Государь
есть самодержавный, - говорится в "Наказе",
- ибо никакая другая, как только
соединенная в его особе, власть
не может действовать, сходно с пространством
столь великого государства. Всякое
другое правление не только было бы
России вредно, но и вконец разорительно".
"Государь есть источник всякой государственной
и гражданской власти". Но самодержавный
государь, в понимании Екатерины
II, не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель
и наставник, строгий, но справедливый
отец своих подданных (саму Екатерину
II часто величали "матушка государыня - императрица").
Своими наставлениями и указами государь
охраняет народ "от желаний самопроизвольных
и от непреклонных прихотей". Он должен
быть в меру гуманным и в меру властным.
В специальной "разъясняющей" главе,
завершающей основное содержание "Наказа" (XX), говорится:
"самое высшее искусство государственного
управления состоит в том, чтоб точно знать,
какую часть власти, малую или великую,
должно употребить в разных обстоятельствах"
(ст. 513).
Видимо, чувствуя несколько абстрактный
характер своих рассуждений о
государственном управлении, российская
императрица во второй дополнительной
главе (ХХП) важнейшими государственными
"надобностями" называет: "сохранение
целости государства", для чего
необходимо поддержание на должном
уровне обороны, войск сухопутных
и морских, крепостей и т.
п.; "соблюдение внутреннего порядка,
спокойствия и безопасности всех
и каждого"; "отправление правосудия,
благочиния и надзирания над
разными установлениями, служащими
к общей пользе" (ст. 576, 577) и
другие.
2. О гражданах, их
"вольностях" и отношении к законам
Всех подданных Российского государства
Екатерина II называет "гражданами"
и вполне определенно выступает
за их равенство перед законам,
независимо от чинов, званий
и богатства. Вместе с тем в "разъясняющей"
XX главе она предупреждает против такого
понимания равенства, когда "каждый
хочет быть равным тому, который законом
учрежден быть над ним начальником".
Понимая, что "европейские государства
отличаются от азиатских свободою
в отношениях подданных к правительствам",
Екатерина II стремится определить
меру этой свободы, или "вольности",
в государстве самодержавном.
Она соглашается с тем, что
"вольность есть право все
то делать, что законы дозволяют
и, ежели бы какой гражданин
мог делать законами запрещаемое, там
бы уже больше вольности не было; ибо и
другие имели бы равным образом сию власть".
Далее конкретизируется, что "государственная
вольность: в гражданине есть спокойствие
духа, происходящее от мнения, что всяк
из них собственною наслаждается безопасностью;
и чтобы люди имели сию вольность, надлежит
быть закону таким, чтоб один гражданин
не мог бояться другого, а боялись бы все
одних законов". Цель законов состоит
в том, чтобы с одной стороны, не допускать
"злоупотреблений рабства", а с другой,
предостерегать от опасностей, которые
могут из этого произойти.
Автор "Наказа" считает, что
нет ничего опаснее права толковать
законы, т. е. искать в законе
какой-то скрытый смысл и не
обращать внимания на слова,
формулировки закона. Право толковать
законы есть такое же зло,
как и неясность самих законов,
принуждающая к их толкованию
(ст. 153, 157). Поэтому слог законов
должен быть ясен, прост и краток.
Законы делаются для всех людей
и все люди должны их понимать,
чтобы иметь возможность поступать
в соответствии с ними (ст. 457,458).
Небезынтересно отметить, что в
"Наказе" употребляется термин
"гражданское общество", но
его понимание сводится к установлению
такого порядка, при котором
одни правят и повелевают, а
другие повинуются (ст. 250).
Термина "правового государства"
в сочинении Екатерины II нет, но
некоторые образующие его признаки и черты
ил, может быть лучше сказать - то, что формально
приближается к таковым, в нем обозначены.
Обратим внимание на формулировку идеи
возможности самоограничения власти.
В статье 512 говорится, что есть случаи,
когда "власть должна действовать с
учетом "пределов, ею же самой себе положенными".
Конечно же, здесь имеется в виду не верховная
власть, которая должна быть абсолютной,
а подчиненные ей "средние власти", разграничение
компетенции между ними. "Где пределы
власти полицейские кончаются, - гласит
статья 562, - там начинается власть правосудия
гражданского". Приближение к чертам
правового государства можно усмотреть
в статьях "Наказа", рассматривающих
проблему преступлений и наказаний,
3. О преступлениях
и наказаниях.
Преступление есть нарушения
закона, и преступник не должен уйти
от ответственности; он должен быть наказан,
но в строгом соответствии с законом
- таков лейтмотив статей о преступлениях
и наказаниях. В статье 200 говорится:
чтобы наказание не воспринималось как
насилие одного иди многих людей над человечком,
совершившим преступление, надлежит, чтобы
оно точно соответствовало законам. В
этой связи подчеркивается следующие
обстоятельства:
а) Преступление должно быть доказано и приговоры
судей известны народу, чтобы каждый
гражданин мог сказать, что он живет под
защитой законов (ст. 49).
б) Пока преступление не доказано,
действует презумпция невиновности
человека, обвиняемого в совершении
преступления. Статья 194 говорит следующее:
"Человека нельзя считать виноватым
до судейского приговора, и законы не
могут лишить его защиты прежде, нежели
будет доказано, что он их нарушил",
в) Наказание должно соответствовать преступлению:
"Если подвергаются равному наказанию
тот, кто убивает животное; тот, кто убивает
человека, и тот, кто подделывает важный
документ, то очень скоро люди перестанут
различать преступления" (ст. 227).
г) Наказание должно быть скорым: "Чем
ближе будет отстоять наказание от преступления,
и в надлежащей учинится скорости, тем
оно будет полезнее и справедливее. Справедливее
потому, что оно избавит преступника от
жестокого и излишнего сердечного мучения
о неизвестности своего жребия" (ст.
221).
Представляют интерес формулировки
"Наказа" относительно" особо
тяжких преступлений. К ним относятся
преступления против государя, государства
и общества в целом и называются
они преступлениями "в оскорблении
Величества" (ст. 229, 465). Причем состав
преступления определяется только
действием, но не мыслью и
не словом. "Слова не вменяются
никогда в преступление" (ст. ..460),
за мысль не наказывают. Статья
477 повествует о том, как одному
человеку приснилось, что он умертвил
царя. Сей царь приказал казнить
этого человека, говоря, что не
приснилось бы ему это ночью,
если бы он не думал об
этом днем, наяву. Екатерина II
расценивает такую казнь как
"великое тиранство".
К числу самых тяжких преступлений
"Наказ" относит также посягательства
"на жизнь и вольности гражданина"
(ст. 231). При этом следует разъяснение,
что имеются в виду "не только
смертоубийства, учиненные людьми
из народа, но и того же рода
насилия, содеянные особами любого
привилегированного сословия".
В "Наказе" решительно осуждается
применение пыток как средства
достижения показаний обвиняемого:
"Пытка не нужна. Обвиняемый,
терпящий пытку, не властен
над собой в том, чтоб он
мог говорить правду". Под пыткой
"и невинный закричит, что он
виноват, лишь бы только его перестали
мучить". Поэтому с помощью пыток можно
осудить невинного и, напротив, оправдать
виновного, если тот сумеет вынести пытки.
Надо полагать, Екатерина II знала,
о чем писала. В России XVIII века
все еще практиковались такие
пытки, как вырезание ноздрей, клеймение
и другие. В "Наказе" осуждается также
смертная казнь. "Опыты свидетельствуют,
- говорится там, - что частое употребление
казней никогда людей не сделало лучшими;
в обыкновенном состоянии общества смерть
гражданина не полезна и не нужна" (ст.
210).
И лишь в одном случае Екатерина
допускает смертную казнь - когда
человек, даже осужденный и
находящийся в заключении, "имеет
еще способ и силу, могущую
возмутить народное спокойствие".
Явно предвидя появление таких
"возмутителей спокойствия", императрица
гасит в себе присущее ей
чувства человеколюбия и снисхождения:
"Кто мутит народное спокойствие,
кто не повинуется законам,
кто нарушает сии способы, которыми
люди соединены в общества
и взаимно друг друга защищают,
тот должен из общества быть исключен,
т. е.: стать извергом" (ст. 214).
4. О крепостных крестьянах
Депутаты отвергли прежде всего
те статьи, которые касались крепостных
крестьян. В этой связи дадим
небольшую историческую справку.
На Руси издревле землей владели
не сельские жители, крестьяне,
а горожане - князья и бояре.
За право пользования землей
крестьяне несли различные повинности:
работали со своим инвентарем
в хозяйстве владельца земли
(барщина), ежегодно выплачивали
ему деньги и продукты (оброк).
Вначале крестьяне могли менять
хозяина. Однако уже в XV-XVI веках
возможность перехода крестьян от одного
хозяина к другому была ограничена неделей
до и неделей после 26 ноября по старому
стилю, называвшимся "Юрьев день".
В 1957 г. был отменен и "Юрьев день".
Было установлено, что каждый
крестьянин должен постоянно
жить и работать на одном
месте, у одного и того же
хозяина. Так устанавливалась
система крепостничества (крепостью
в древнерусском праве назывался
акт символический или письменный,
утверждавший власть лица над
какой-либо вещью), предполагавшая
не только прикрепление крестьян
к земле, но и право помещика
на личность крестьянина. Во второй половине
XVIII века, т.е. при Екатерине II, крестьянам
было запрещено жаловаться на помещиков,
а помещики получили право ссылать крестьян
на каторгу.
Сейчас трудно сказать, была
ли альтернатива иного, некрепостнического,
развития феодальных отношений
в России. Бесспорно одно: система
крепостничества, крепостное право
— тяжелейшая ноша, не только
экономическая и не только
для крестьян. В. О. Ключевский
отмечал, что нравственное воздействие
крепостного права на общество
было шире юридического. Оно еще
более понизило уровень гражданственности
в России, исключив из земского
собора, начавшего было складываться
в качестве выборного представительного
собрания, почти все сельское
земледельческое население. Все
классы общества участвовали
в "крепостном грехе". Но
особенно отрицательно сказалось это
право на самих душевладельцах-крепостниках,
делая их холопами существовавшей власти.
Крепостничество породило глубокую "социальную
разладицу" в обществе, а земледельческое
дворянство, как руководящий класс, дало
извращенное, уродливое направление всей
русской культуре (Ключевский, Т.Ш, с. 176-178).
Говоря о крепостничестве, Екатерина
различает две разновидности
"покорностей" -существенную и
личную. "Существенная привязывает
крестьян к участку земли, им
данной. Такие рабы были у германцев.
Они не служили в должностях
при домах господских, а давали
господину своему известное количество
хлеба, скота, домашнего рукоделия
и проч., и далее их рабство
не простиралося. Такая служба и теперь
заведена в Венгрии, в Чешской земле и
во многих местах Нижней Германии. Личная
служба, или холопство, сопряжено с улучшением
в доме и принадлежит больше к лицу. Великое злоупотребление
есть, когда оно в одно время и личное,
и существенное". (Соловьев, 1993, с.
497) Всего этого в печатном "Наказе"
нет, ибо сие "великое злоупотребление"
имело место в России в великих размерах
и депутаты не хотели здесь никаких реформ.
Оказались ненужными и статьи, в которых
было сказано: "Всякий человек должен
иметь пищу и одежду по своему состоянию,
и сие надлежит определить законом. Законы
должны и о том иметь попечение, чтоб рабы
и в старости и в болезнях не были оставлены.
Один из кесарей римских узаконил больным
рабам быть свободными, когда выздоровеют.
Сей закон утверждал рабам свободу; но
надлежало бы еще утвердить законом и
сохранение их жизни".