Роль Православной Церкви в истории русской культуры и государственности

     Иногда  в непосредственной близости от монастырей возникали большие поселения  полугородского типа - слободы и  «посады» с ремесленным и торгово-промышленным населением. И когда новой России уже в XVIII веке понадобились новые  города, как административные центры для уездов, то многие города были образованы именно из подмонастырских посадов и слобод. Так возникли уездные города: Калязин (Тверской губ.), Варнавин (Костромской губ.), Макарьев (Костромской губ.) и Макарьев Нижегородской губ. (здесь возникла знаменитая макарьевская ярмарка, Покров (Владимирск. губ.), Кириллов и Череповец (Новгородск. губ.). Образовавшийся вокруг Троице-Сергиевского монастыря Сергиевский посад не был сделан уездным городом, но по числу своего населения превысил все уездные города Московской губернии. Заметим еще, что на далеком Беломорском севере, около монастыря св. Михаила Архангела возник важнейший торговый пункт Московской Руси - город Архангельск.

     В XVIII веке все вообще населенные монастырские владения были взяты в ведение и управление государства. Таким образом, русские монастыри, временно изъявшие из светского общества значительную часть общественно-хозяйственных сил и средств, возвратили их затем светскому обществу в развитом и значительно увеличенном виде, и потому пред лицом беспристрастного суда могли бы со спокойной совестью ответить словами евангельской притчи: «пять талант ми еси предал - се другая пять талант приобретох на них»…

     Так сложным путем индивидуальный религиозный  подвиг русских отшельников превращался в большое народнохозяйственное и культурно общественное дело: сначала от светского общества отделялась какая-то светящаяся точка и временно скрывалась во мраке непроходимых северно-русских лесов. Этот светящийся во мраке огонек духовного подвижничества привлекал к себе других отшельников, жаждущих религиозного подвига, и общее религиозное воодушевление рождало пустынный монастырь - место молитвы, поста и непрерывного служения Богу. Потом эта оторвавшаяся от мира частица общенародного религиозного духа снова обрастала плотью мирских нужд и интересов и таким образом, не прекращая служения Богу, снова возвращалась на грешную землю для участия в общенародных трудах, нуждах и заботах, и в государственном служении.

     Монастырские  земли первоначально освобождавшиеся от государственного тягла (т.е. от платежа податей и исполнения повинностей), уже в XVI веке привлекаются к этому тяглу, а в XVII веке на них тягло падало еще в большем размере, чем на земли светских владельцев. Уплачивая государству установленные подати, монастыри давали также со своих имений на военные нужды так называемых «даточных людей». В трудные времена опасностей и чрезвычайного военно-финансового напряжения Московского государства, когда правительству не хватало средств на покрытие военных расходов, ему приходила на помощь богатая монастырская казна, откуда тысячи и тысячи рублей текли на «корм» и на жалование ратным людям. Из казны Троице-Сергиева монастыря в начале XVII века было взято правительством на ратные нужды свыше 65 000 рублей, сумма по тому времени огромная! Соловецкий монастырь в царствование Алексея Михайловича (1645-1676 гг.) выслал в Москву на жалованье ратным людям 41 414 рублей и 200 золотых. Тихвинский монастырь получил в 1655 г., во время тяжелой борьбы с Польшей за Малороссию, следующее повеление: «От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малые России самодержца, в Тихвин монастырь архимандриту Иосифу с братьею. Ведомо нам учинилось, что у вас в монастыре есть деньги многие, и мы указали взяти из монастыря на жалованье нашим ратным людям денег 10 000 рублей»…

     Но  этой финансовой помощью государству  не исчерпывалась роль монастырей во времена внешних опасностей. Некоторые  монастыри, защищенные солидными стенами  и башнями, играли роль военных крепостей, подвергались осаде неприятельских войск и с успехом отражали их нападения. Соловецкий монастырь долгое время был на севере оплотом русской государственности, первоклассной крепостью, гарнизон которой (содержимый на монастырские средства) защищал русское Поморье от нападений враждебных соседей (шведов, норвежцев, корелов). Славная обитель Троице-Сергиева в смутное время с успехом выдержала осаду польско-литовско-«воровских» войск и этим успехом подняла падавший дух русского народа. Кириллов-Белозерский монастырь в 1612-1613 гг. выдержал осаду литовцев. Тихвинский монастырь выдержал в 1613 г. трехмесячную осаду шведского войска и в 1614 г. снова отразил нападение шведов.

     В годы общественно-стихийных бедствий, в «гладныя времена» неурожаев, крупные и богатые монастыри - Троице-Сергиев, Кириллов-Белозерский, Пафнутьев-Боровский, Иосифов-Волоколамский приходили на помощь множеству голодного народа, открывая для пропитания голодающих свои обильные житницы.

     В конце XV в. тяжелый неурожай постиг Белозерскую область, и на помощь голодающему населению пришел Кириллов монастырь: ...«глад велий тогда в людех иже в окрестных монастыря живущий бяху, и начата мнози приходите в монастырь глада ради хлебнаго и вси ходящи и кождо их насытився отхожаху... Бяху же ядущих в монастыре том на всяк день шесть сот душ или множае и тако сиа быша даже и до новаго хлеба»... «Обильными поступлениями в монастырь в обычное спокойное время он был обязан обществу и правительству. Но во время общественных и государственных несчастий наоборот тем, что было получено и собрано монастырем, он поступался в пользу общества и государства», говорит историк Кирилло-Белозерского монастыря Н. Никольский.

     Выручая государство и общество в трудные  минуты военных опасностей и стихийных бедствий, древнерусские монастыри и в нормальное время были для отдельных лиц страховым учреждением на разные случаи жизни. Крестьянин-земледелец, в случае неурожая или падежа скота получал в монастыре ссуду (процентную или беспроцентную).

     Служилые  люди, одряхлевшие или изувеченные на государевой службе, и «вкладчики» из всех слоев населения находили в монастыре покой и «прекормление» (в древнерусских монастырях таким образом жили не только чернецы, но и «бельцы», т.е. светские люди). Особенно существенную и постоянную поддержку находила в монастырях многочисленная в древней Руси масса нищих и странников. «Церковное богатство - нищих богатство» - утверждала древнерусская поговорка. Монастыри постоянно устраивали для нищих «кормы» и наделяли их милостыней. При многих монастырях были устроены больницы, богадельни и «странноприимницы», в которых убогие больные, бесприютные и пришельцы находили для себя приют и прокормление. Например, в 1601 году по описи Кириллова монастыря было «в монастыре в больницах нищих 90 человек, да в богадельне 12 человек, и обоего 102 человека» (монашествующих в это время было около 150 человек).

     Помимо  всех этих услуг, которые оказывал монастырь  древнерусскому обществу, велика была и общая национально-культурная роль древнерусских монастырей. В них воспитывались и из них выходили все русские иерархи (поставлявшиеся из состава черного духовенства, обычно из архимандритов и игуменов), из коих многие стали выдающимися деятелями и служителями русской культуры и русской государственности. Далее, монастыри были исходными пунктами миссионерско-проповеднической деятельности среди инородческого и иноверческого населения Русской равнины, а распространение христианства среди этого населения вводило его в общерусское культурное единство (из деятелей этого порядка должно упомянуть св. Стефана, первого епископа Пермского, просветителя зырян, скончавшегося в 1396 г., и св. Гурия, первого архиепископа Казанского, насадителя православия в пределах бывшего Казанского царства, который скончался в 1563 г.). Наконец почти вся древнерусская письменность и просвещение сосредоточивались в монастырях. С одной стороны, круг грамотных или «книжных» людей в древней Руси почти только и ограничивался духовенством и монашеством, а с другой стороны никто кроме монахов не имел столько досуга и столько усердия для чтения, переписки и составления книг, что считалось в древней Руси делом «душеполезным» и богоугодным. «Первыми монастырями, которые начали заботиться о заведении настоящих библиотек четиих книг, были монастыри преп. Сергия Радонежского и преп. Кирилла Белозерского» (Голубинский), а за ними начали составлять собрания книг и рукописей и другие монастыри северо-восточной Руси.

     В библиотеке Троице-Сергеева монастыря, по описи 1641 года, числилось до 700 рукописей. В монастырях составлялись и переписывались не только произведения специально церковной «учительной» литературы, как жития святых (любимый предмет чтения древнерусских грамотных людей), проповеди, пастырские послания, полемические сочинения против еретиков и иноверцев, но также и сочинения, имевшие огромное национальное и культурное значение, именно летописи и летописные своды, составляющие основу нашего исторического познания о древнем периоде родной истории. Кроме летописей древнерусские «книжники» - монахи составляли отдельные сказания о достопамятных исторических событиях, как напр. знаменитое сказание келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицина об осаде монастыря Сапегою и Лисовским и о событиях смутного времени вообще.

     При таком соединении многообразных функций, когда монастырь был и местом спасения души путем молитвенного и трудового подвига, и местом молитвы за живых и умерших, и хозяйственнофинансовым центром для окрестного населения, и местом «покоя и пропитания» для вкладчиков, уходивших под священную сень монастыря от суеты и тревоги житейской, и местом благотворительной помощи нищим и «убогим», - неудивительно, что все слои и разряды русского общества с таким усердием и любовью трудились над созданием и «благоукрашением» святых обителей. Иногда бывали случаи, что монастырь строился по инициативе и при содействии целого общества, городского или сельского, ощущавшего в нем настоятельную потребность. В 1580 году «земские люди» Вятской земли обратились к царю Ивану Васильевичу с челобитною, на которую из Москвы был послан приводимый ниже ответ: «От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси, на Вятку, в город Хлынов, выборным судьям и старостам и целовальникам и всем земским людям. Прислали естя к нам от всей земли челобитную, а в челобитной написано, что Вятские городы от Московских городов удалели, а нашего деи богомолья мнишескаго монастыря у вас во всей Вятской земле нет... и нам бы вам велети мнихом монастырь устроите на Вятке, в Хлынове, Успенья Пречистой, а излюбили естя в строители Пыскорскаго монастыря постриженика старца Трифона, и землицы бы нам к монастырю велети дати... - И мы старцу Трифону велети в Хлынове Успенья Пречистой мнихом монастырь строите и священников призвати, а земли есмя к Успенью Пречистой велели дате в Хлынове под городом пустошь»... В благословенной грамоте патриарха Иова об устроении Богоявленского монастыря в городе Слободском Вятской области (1599 г.) читаем: «Били нам челом с Вятки Слободского города земской староста... и во всех посадских людей и волостных крестьян место, а сказали: на Вятке-де в Слободском городе монастыря не бывало искони вечно, и многие-де посадские люди и волостные крестьяне во ангельский чин постричися желают и им – деи постричися негде; а которые-де люди наперед сего постриглися, и они - деи волочатся без пристрою меж двор... и они - деи ныне городом Слободским посадом и уездом в городе в Слободском... воздвигнули храм Богоявления... и приговорили к тому храму служите чернаго попа Иосафа Казанца, и под келейцу-де и ему место дали... и яз Иев патриарх... пожаловал, благословил велел у них впредь в том Богоявленском монастыре быта тому черному попу Иосафу, велели есми ему тот... монастырь строить и братию собирати, желаемых постригать»...

     Обращаясь теперь к вопросу о взаимоотношениях между церковью и государством в московский период русской истории, мы видим, что между ними существует тесное идейное и политическое сотрудничество. Церковные иерархи и монастырские «книжники» поддерживают и развивают учение о божественном происхождении верховной светской власти, учат о высоком назначении государя, как охранителя правоверия, права, справедливости и порядка в государстве, требуют от него соблюдения правды и правосудия в правительственной деятельности и указывают ему на его ответственность перед Богом за вверенное его попечению «словесное стадо овец Христовых» или за «люди порученные ему Богом». На рубеже XV и XVI вв. русское духовенство, в лице старца псковского Елеазаровского монастыря Филофея, выдвигает возвышенное национально-патриотическое учение о Москве, как о третьем и вечном Риме. После падения православных царств на балканском полуострове - Болгарского и Сербского, а затем и Византии, московский государь стал единственным православным монархом в мире. И вот старец Филофей писал в своем послании к Василию III: «Да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православныя христианской веры снидошася в твое едино царство; един ты во всей поднебесной христианам царь». Русь отныне стала, по взгляду Филофея, мировой носительницей и защитницей православной веры, и русский государь единственным вождем и покровителем православного народа. После падения двух Римов (Византия считалась вторым Римом) Москва стала третьим Римом, будет незыблемо стоять до конца мира («а четвертому Риму не быти»), если только она неотступно и неуклонно будет хранить святую православную веру.

     При венчании на царство нового государя высший иерарх русский митрополит, а с конца XVI века патриарх - в своем  поучении говорил царю: «Сохрани веру христианскую, греческаго закона, чисту и непоколебиму,... люби правду и милость и суд правый»; «всех же православных христиан блюди и жалуй и попечение о них имей от всего сердца; за обидимых же стой царськы и мужескы и не давай обидети не по суду и не по правде»...

     Единение  православной иерархии с светской властью не ограничивается областью идейной, но осуществляется в политической практике. Епископы и игумены по-прежнему являются советниками князей, впоследствии царей московских. Великий князь, затем царь постоянно «советует» о важных государственных делах с «отцем своим митрополитом», потом патриархом. Участие духовенства в государственных делах получает даже свое оформление в лице т. наз. «освященного собора» (собрания высшего духовенства). Освященный собор в ХVI-ХVII вв. является непременной составной частью земских соборов. В течение всего XVII века патриарх и освященный собор принимают постоянное участие в управлении и законодательстве Московского государства.

     Кроме права совета, православным иерархам принадлежало еще право «печалования», т.е. заступничества пред государями за лиц, несправедливо подвергавшихся преследованиям или наказаниям.

     В период возвышения власти московских государей (в ХV-ХVI вв.) московские иерархи  всячески поддерживают и укрепляют  авторитет Московского государя, который должен быть «всея Русския земли государем государь». Ему должны покориться и удельные князья и вольные народоправства (Новгород, Вятка, Псков). В 1471 г. в период острого конфликта Новгорода с Иваном III митрополит Филипп (I) обратился к новгородцам с посланием, в котором предостерегал их против отступления от православия к «латынству» и убеждал их покориться великому князю: «И вы, сынове, смиритеся, ему же Богом покорены есте, под крепкою рукою благовернаго и благочестиваго государя великаго князя Ивана Василиевича всея Руси, вашего отчича и дедича». С другой стороны, когда великий князь «въсполелся» на новгородцев и «на конь всел, хотячи их добре показнити», митрополит обратился и к великому князю с посланием, в котором убеждал его помиловать новгородцев, если они принесут повинную: «...челом бью твоему великому благородию, чтобы еси, господине, пожаловал, смиловался над ними... не презрел сего пащего к тебе моления и челобитья, гнева бы своего утолил еси, а их челобитья пожаловал еси принял, а меча бы еси своего поудержал, чтобы ся в твоей земле многое крови христианскыя не пролило промежду твоих людей»...

     Помогая русским государям в управлении государством, иерархи православной церкви не превращались однако, в их безличное и безгласное орудие. Когда они видели, что государь уклоняется от исполнения своего долга, что он нарушает интересы своего народа или небрежет о нуждах государственных, они нередко выступали против государя с укоризненным и гневным словом обличения, призывая его к исполнению своего долга и угрожая гневом Царя небесного. В этом отношении особенно ярки два исторических выступления - архиепископа Вассиана Ростовского в эпоху падения татарского ига и митрополита Филиппа в эпоху опричнины.

     В 1480 году, на русскую землю двинулся с огромным войском татарский царь Ахмат, которому великий князь Иван III Васильевич отказался заплатить установленную дань. Великий князь с своей стороны, собрал большое войско и, получив благословение на брань от митрополита и всего «боголюбивого собора», выступил против татар. Оба войска остановились одно против другого на разных берегах реки Угры, и никто не решался начинать бой, боясь силы противника. После продолжительного стояния на месте великий князь, слушая «злых советников» стал склоняться к мысли об отступлении. Митрополит и духовенство послали ему соборное послание, в котором увещевали его мужественно и безбоязненно выступить против татар, чтобы освободить свое отечество от тягостного и позорного татарского ига. Но великий князь по-прежнему не решался на бой и думал об отступлении... Тогда выступил престарелый архиепископ Ростовский и Ярославский Вассиан, который написал великому князю на Угру длинное и горячее послание полное пламенной веры, горячего патриотизма и национальной гордости. Обращаясь к государю, владыка желает «глаголати твоему величеству твоего ради спасения: наше убо, государю великий, еже воспоминати, ваше же еже послушати»... Владыка напоминает государю его обещание «крепко стояти за благочестивую нашу православную веру и боронити свое отечество от бесерменства» и горячо убеждает его не слушать злых советников, которые «совещают ти не противитися супостатам, но отступите и предати на расхищение волкам словесное стадо Христовых овец». «Не от твоих ли рук тех кровь взыщет Бог»...? - гневно спрашивает владыка, - «где убо хощеши избежати или воцаритися, погубь врученное ти от Бога стадо»... «Не послушай убо, государю, таковых, хотящих твою честь в бесчестие и твою славу в бесславие преложити, и бегуну явитися и предателю христианскому именоватися; но отложи весь страх и возмогай о Господе в державе и крепости»... Владыка призывает великого князя «поревновать» своим «прародителям», напоминая ему военные подвиги великих князей киевских (Святослава, Владимира Святого и Владимира Мономаха) и великого князя Дмитрия Ивановича, победителя Мамая. Он призывает великого князя идти на Ахмата «не яко на царя, но яко на разбойника, хищника и богоборца»... «И се убо который пророк пророчествова, или апостол который или святитель научи сему богостудному и скверненному самому называющуся царю повиноватися тебе, великому Руських стран хрестианскому царю»?... Призывая великого князя с христолюбивым воинством мужественно вступить в бой за веру и отечество, владыка обещает ему победу, а павшим в бою награду небесного блаженства. Однако великий князь, как повествует летописец, «не послушая того писания владычня Вассианова, но советников своих слушаше»...; повинуясь их злым советам, он «оставя всю силу у Оки на березе... и побежа на Москву». Народ, увидя великого князя, покинувшего армию, встретил его ропотом, и здесь выразителем народного недовольства и обличителем недостойного поведения великого князя выступил тот же епископ Вассиан. «Приеха же князь великий во град Москву и срете его митрополит, а с ним владыка Вассиан Ростовский. Нача же владыка Вассиян зле глаголати князю великому, бегуном его называя, сице глаголюще: «вся кровь на тебе падет хрестианская, что ты выдав их бежишь прочь, а бою не поставя с татары и не бився с ними; а чему боишися смерти? Не бессмертен еси человек, смертен; а без року смерти нету ни человеку, ни птице, ни зверю; а дай семо вой в руку мою, коли аз старый утулю лице против татар»; - и много сице глаголаше ему, а гражне роптаху на великаго князя». Перед нами прямо библейская картина! Преисполненный священным гневом старец иерарх, перед народной массой и во главе ее, обвиняет государя в неисполнении им своего патриотического долга нанося ему укоризны и прямые оскорбления, и вызывается сам стать во главе войска, чтобы вести его в бой против врагов!