Роль  Православной Церкви в истории русской  культуры и государственности

II-й  ПЕРИОД. От татарского  завоевания до  конца XVII века

     Во  времена татарского ига (XIII-XV вв.) православной церкви выпала на долю великая задача сохранения и укрепления русской  народности и русской государственности. Самое сознание национального единства русского народа образуется на почве сознания возникшего ранее единства религиозного - путем противопоставления русско-православного населения «поганому» востоку, с одной стороны, и латинскому (католическому) западу с другой («бесерменству» и «латинству»).

     Русская Церковь бережно хранила идею единства русского народа. На основе единства «русской веры» и выросло русское  национальное сознание - все тверичи, москвичи, рязанцы, полочане, новгородцы, черниговцы, киевляне и т.д. сознали себя единым русским народом прежде всего потому, что все они исповедывали единую «русскую веру (И.И.Лаппо)».

     Глава русской церкви митрополит Киевский уже в первой половине XIII века, еще  до татарского завоевания, именуется митрополитом «всея Руси». Между тем великие князья стали усваивать себе титул «великий князь всея Руси» только в XIV веке, да и в то время титул этот был, конечно, не столько отражением политической действительности (ибо до государственного объединения «всея Руси» было еще слишком далеко), сколько политическим притязанием. Церковное единство Руси далеко предшествовало ее объединению национально-государственному и само послужило одним из могучих средств этого объединения.

     В эпоху, когда медленно, но неуклонно происходило национально-государственное объединение разрозненных русских земель вокруг Москвы, большую и благотворную роль в этом процессе собирания национальных сил сыграли три знаменитых первосвятителя, причисленные церковью к лику святых - митрополиты Петр (1308-1326), Алексий (1353-1378) и Иона (1448-1461), - три столпа русской церкви и русской государственности. Все они принимали деятельное участие в делах государственных и способствовали собиранию Руси Москвой и возвышению авторитета и власти великого князя Московского и «всея Руси». Перенесение митрополичей кафедры из Киева на северо-восток произошло в (1299-1300 г.), когда митрополит Максим, «не терпя татарского насилия» (по выражению летописи), переехал из разоренного Киева на север, в стольный город северовосточной Руси Владимир на Клязьме. Преемник Максима, св. митрополит Петр (родом из Галицкой Руси) сделавшись митрополитом, вошел в дружеские отношения с князем Московским Иваном Даниловичем Калитой, помогал ему в делах строительства земского, подолгу живал в Москве и, по преданию, изрек пророчество о будущей славе и величии Москвы. Его преемник митрополит Феогност окончательно поселился в Москве, и таким образом, Москва стала церковной столицей Русской земли, что весьма много способствовало росту ее национально-политического значения. Преемник Феогноста, св. митрополит Алексий (родом из Черниговской земли) не только ревностно занимался делами церковного управления и благоустройства, но и принимал весьма деятельное участие в государственных делах. По смерти в 1359 году великого князя Владимирского и Московского Ивана Ивановича, митрополит Алексий стал опекуном его малолетнего сына Дмитрия (впоследствии знаменитого героя Куликовской битвы) и много помог ему в достижении великокняжеского престола (в 1362 году), а затем, во время малолетства великого князя, он стал фактическим главою и руководителем великокняжеского правительства, стремясь к возвышению власти великого князя, и к объединению остальных русских князей «в любви и докончании» под главенством великого князя «всея Руси». И впоследствии, до самой смерти своей, он не оставлял великого князя Дмитрия Ивановича своей помощью и советами в делах управления и дипломатических отношений.

     И великий светильник русской церкви в XIV в., основатель монашеского пустынножития в глухих дебрях северовосточной Руси, - преп. Сергий Радонежский не чуждался забот государственных. Князья и бояре приезжали к преп. игумену Троицкой обители за советом, благословением и молитвенной помощью, а иногда обращались к нему с просьбой о помощи и в делах чисто государственных. Не раз пользовался его советами и помощью знаменитый герой Куликовской битвы Дмитрий Донской. В великую и страшную минуту русской истории, пред походом против татар в 1380 г. великий князь Дмитрий Иванович посетил Троице-Сергиеву обитель, и преподобный Сергий благословил его на борьбу с Мамаем, обещал русскому воинству помощь Божию на супостатов, и послал с ними в бой против татар двух троицких иноков-витязей (бывших воинов) - Пересвета и Ослябю, которые пали героями в победоносной и славной Куликовской битве. И если, по справедливому замечанию В.О.Ключевского, «Московское государство родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты», то преподобного Сергия, вдохновителя Куликовской битвы, мы должны признать как бы крестным отцом Московского государства. Но помощь преп. Сергия нужна была руководителям зарождавшегося общерусского государства не только для борьбы с внешними врагами, но и для умиротворения внутренних распрей и раздоров в еще лишенной политического единства Русской земле. Преп. Сергий «явился примирителем удельных князей в их столь губительных для народа ссорах и тяжбах, предупреждая кровопролития и налаживая «вожделенный мир» и согласие, уча об единстве русских «православных христиан», как народа, несмотря на его разделение по княжествам» (И.И.Лаппо). В 1365 г. св. Сергий понудил нижегородского князя Бориса Константиновича признать верховную власть великого князя Московского. В 1385 г., вскоре после опустошительного нашествия на Русскую землю татарского хана Тохтамыша, на московские пределы напал враждебный сосед великого князя Дмитрия - князь Олег Рязанский. Изнемогающий в борьбе великий князь отправился снова в Сергиев монастырь « с молением преподобному игумену Сергию, да бы шел от него сам преподобный игумен Сергий посольством на Рязань ко князю Олегу о вечнем мире и о любви»; преподобный троицкий игумен, в то время уже глубокий старик, отправился во главе посольства от великого князя в Рязань для того, чтобы добиться заключения желанного мира. «Тихими и кроткими словесы и речми и благоуветливыми глаголы», он склонил сурового рязанского князя к примирению с великим князем Дмитрием; «Князь же велики Олег, - повествует летописец, - преложи свирепство свое на кротость, и утишися и, укротися, и умилися вельми душею, устыдебося толь свята мужа, и взял с великим князем Дмитрием Ивановичем вечный мир и любовь... И возвратися преподобный игумен Сергий с честью и с славой многою на Москву... и достойно хвалим бысть и славен и честен от всех». А перед тем, по рассказу летописца, «мнози бо преже того к нему (князю Олегу) ездиша и не возмогоша умирити их». В 1389 г. преп. Сергий присутствовал при кончине вел. князя Дмитрия Ивановича, а перед тем он был первым из свидетелей, перед которыми было составлено духовное завещание вел. кн. Дмитрия, а может быть, был и вдохновителем этого завещания, проникнутого высоким христианским духом (в наставлениях детям) и глубокой политической мудростью (в этом завещании московский великий князь впервые «благославлял» своего старшего сына великим княжением Владимирским, полагая таким образом юридическое основание будущей единодержавной великокняжеской власти).

     В середине XV века православной церкви грозила  опасность подпасть под власть главы  католического мира - римского папы. Когда Константинопольская Церковь, под угрозой турецкого порабощения, приняла на Флорентийском соборе (1489 г.) унию с католической церковью, признав главенство римского первосвященника, к этому постановлению присоединился и русский митрополит, грек Исидор, бывший на соборе. Однако по возвращении Исидора в Москву, великий князь Московский Василий Васильевич, а также духовенство и народ, отказались принять унию с латинской церковью; митрополит, изменивший православию был свергнут и бежал в Литву, потом в Рим, а в Москве собором русских епископов был поставлен митрополитом рязанский епископ Иона, доблестный и твердый в вере архипастырь.

     С этих пор Русская Церковь сделалась  почти совершенно независимой от Церкви Константинопольской, признавая за последней лишь иерархическое старшинство. Тот же митрополит Иона, во главе русского духовенства, сыграл важную роль в деле укрепления власти великих князей московских путем утверждения правильного порядка наследования престола - от отца к сыну. В несчастливое и беспокойное княжение Василия II Васильевича (1425-1462 г.), когда с притязаниями на великокняжеский престол выступили сначала дядя Василия - Юрий Дмитриевич, а потом сыновья последнего - Василий Косой и Дмитрий Шемяка, московское духовенство, во главе с митрополитом Ионой, решительно стало на сторону Василия Васильевича, обличая незаконность притязаний двоюродных братьев великого князя на московский престол и своим нравственным авторитетом помогло решению этого спора в пользу Василия II и установлению правильной династической преемственности на московском (и владимирском) великокняжеском престоле.

     Прежде  чем говорить о деятельности других, выдающихся иерархов московской Руси и государственной роли церкви в  московское время, мы должны остановить свое внимание на своеобразном и значительном явлении древнерусской жизни, оказывавшем всестороннее влияние на жизнь древнерусского общества и государства, на древнерусских монастырях. Аскетическая идея глубоко проникала собою древнерусскую церковную литературу и древнерусское общество. Длительное господство аскетической идеи на Руси объясняется не только побуждениями религиозно нравственными, не только влияниями церковно-литературными, но также всем ходом исторической жизни русского народа. Тяжелы и неустойчивы были условия его существования: после постоянных опустошительных набегов кочевых соседей и междоусобных браней Киевского периода, татарский погром в середине XIII века и долговременное татарское иго нанесли тяжкий удар экономическому благосостоянию страны и морально принизили русского человека; частые моровые поветрия, опустошительные пожары, губительный голод в результате неурожаев, - все эти бедствия и напасти укрепляли в народе взгляд на мир, как на арену полную зол и скорбей, как на «юдоль плачевную»; глубокий нравственный упадок в общественной и домашней жизни укреплял сознание того, что «мир во зле лежит», и что трудно спасти душу свою, живя в этом мире «суетном» и «многомятежном»... И чем более тяжелую и безотрадную картину являла собою жизнь мира сего, тем с большей любовью, отрадой и надеждой обращался взор русского человека к миру иного порядка, к миру, обитатели которого отрекались от суеты «сесветного» жития и посвящали всю жизнь свою на служение Богу и спасение души своей. Взгляд на монашество, как на идеал высоконравственной истинно-христианской жизни способствовал быстрому его росту и распространению на Руси. «Свет инокам - ангелы, свет мирянам - иноки» говорил древнерусский человек, и «чин» монашеский или иноческий называл он иногда «ангельским чином монашеского образа», а монастыри называл он домами Божиими...

     До  середины XIII века в пределах северо-восточной  Руси возникло лишь около 25 монастырей, но XIV и XV века явились временем усиленного монастырского строительства. Самым  важным и знаменитым из монастырей Московской Руси стал основанный св. Сергием около 1340 года в глухом лесу близ маленького городка Радонежа монастырь в честь св. Троицы.

     Монастырь св. Сергия явился родоначальником  и образцом для монастырей нового типа - монастырей пустынных; в то время как прежние монастыри строились в больших городах или около городов, св. Сергий и следовавшие по его стопам его ученики и сподвижники воздвигали свои обители вдали от городов, в глухих лесных дебрях северо-восточной Руси. Уходя все дальше и дальше на север (подвигаясь от Москвы и от Новгорода), русские пустынножители дошли до берегов Белого моря и Северного Ледовитого океана и здесь зажглись яркие маяки русского религиозного света (в середине XV века возникла на островах Белого моря знаменитая обитель Соловецкая, основанная св. св. Савватием, Германом и Зосимой, а в половине XVI в. на Мурманском берегу обители Феодорита Кольского и Трифона Печенгского, просветителей лопарей). Наиболее славным и успешным рассадником пустынных монастырей в северо-восточной Руси стала обитель преп. Сергия, который явился вообще основоположником северно-русского монашества и вместе с тем стал покровителем и молитвенником Русского государства. Ученики и собеседники св. Сергия основали до 30-ти новых монастырей, и недаром говорит древний книжник, что св. Сергий «яко солнце сияше пред всеми людьми и яко лучи от солнца ученицы его мнози провозсиша»...

     Из  множества монастырей, основанных в  этот период (XIV-XV века) упомянем Пафнутьев  Рождество-Богородицкий монастырь близ города Боровска; ученик преп. Пафнутия Иосиф Санин основал в 1479 г. знаменитый Волоколамский монастырь. На островах Ладожского озера возникли монастыри Валаамский (уже процветавший к концу XIV века) и Коневский, основанный преп. Арсением в 1398 году; в Белозерском краю возникла знаменитая обитель, основанная преп. Кириллом Белозерским в 1397 году; в половине XV века была основана преп. Нилом пустынь на реке Сорке. И еще много славных обителей возникло в то время, общее же число монастырей, возникших в Северной Руси за два с половиною столетия до конца XV века составляло около 200. В XVI и XVII вв. усиленное строительство монастырей продолжалось; в XVI в. возникло около 100 и в XVII в. около 200 новых монастырей. Впрочем, большинство этих монастырей были немноголюдными: количество братии в них составляло иногда 5-10-20 человек, и лишь в самых крупных и славных обителях доходило до 100 человек и превышало эту цифру.

     Пустынные монастыри имели огромное значение не только для религиозной, но также  для социально-хозяйственной жизни Русского народа. Поселившиеся в глухом лесу иноки занимались не только подвигами благочестия, но и тяжелым хозяйственным трудом. Они вырубали лес и строили себе храм и келии, всякие хозяйственные постройки и ограду монастырскую; затем, раскорчевавши лес, обращали добытую таким образом землю под пашню и огороды; в приречных местностях заводили себе пастбища для скота и сенокосы; в реках и озерах ловили рыбу. Строгость подвижнической жизни и слава иноческих подвигов привлекала к возникшим монастырям не только богомольцев и вкладчиков, но и крестьян земледельцев, которые селились вокруг обители, как религиозной и хозяйственной опоры. «Монастырская колонизация встречалась с крестьянской и служила ей невольной путеводительницей» (Ключевский). Так вокруг монастырей постепенно возникали мирские поселения, составлявшие вместе с иноческой братией один приход монастырской церкви. Случалось, что монастырь закрывался, но крестьянский приход с монастырской церковью оставался. Случалось и так, что монастырь богател и развивался, и окрестное крестьянское население попадало к нему сначала в хозяйственную, а потом и в юридическую зависимость. Монастыри зачастую получали от светского правительства окружавшую территорию, с правом разрабатывать ее и призывать или «называть» на нее поселенцев, для которых на первое время предоставлялись значительные податные льготы. И вот под энергичным и умелым руководством предприимчивых старцев оживали пустынные пространства нашего лесного севера и широко вовлекались в народно-хозяйственный оборот. Монастырь «называл» на свои земли крестьян и бобылей предоставляя им податные льготы, ссуды и «подмогу», за которую они обязывались разрабатывать под пашню девственные леса и ставить на своих участках дворы со всеми необходимыми хозяйственными постройками. Так возникали в монастырских владениях сначала крестьянские «починки», которые потом становились деревнями, иногда селами; иногда возникали «погосты» (поселения с церковью и дворами для причта). Как широко развилась хозяйственно-колонизационная деятельность северных монастырей в XV и XVI вв. покажет нам пример монастыря Кирилло-Белозерского, во владениях которого в одном только белозерском уезде в 1544 году насчитывалось 4 села, 3 сельца, 252 деревни и 143 починка (при этом нужно, конечно, иметь в виду небольшие размеры прежних северных деревень).

     Кроме пути колонизационного, множество населенных земель монастыри приобретали в  качестве вкладов на помин души. Впоследствии некоторые богатые  монастыри приобретали земли  и путем покупки.