Раскол российского общества времен гражданской войны

В июне 1919 года большевиками были схвачены и казнены члены махновского штаба. После этого Махно впервые нанес удар по красным. Подрыв махновско - большевистского союза был одной из причин провала Южного фронта, противостоящего Деникину. После отступления Красной Армии с Украины войско Махно было единственной силой, бившейся с деникинскими добровольцами (применяя, главным образом, партизанскую тактику). 

После возращения Красной Армии  на Украину махновским формированиям  вновь пришлось вести войну на два фронта. Финал махновского движения связан с тактической комбинацией большевиков. Им за счет крупных политических обещаний удалось привлечь махновские отряды к участию во взятии Крыма, а после перехода через Сиваш окружить и разоружить их. Почти все махновские командиры были расстреляны. Махно, оставшийся в Гуляй - Поле, со значительно сократившимися силами продолжал борьбу до середины 1921 года. Однако соотношение сил резко изменилось, и эта борьба была обречена - тем более, что она скатилась до бандитских методов.

На протяжении всей войны менялись акценты во взаимоотношениях большевиков с меньшевиками - от запретов меньшевистских организаций к их легализации и наоборот, от взаимных обвинений - к военному сотрудничеству. Весной 1919 года часть меньшевистского руководства заявила о поддержке Красной армии против Колчака и Деникина. Некоторые активисты - меньшевики перешли в РКП(б) - Жилинский, Г.. Линдов, В. Волгин, С. Лозовский, О. Шмидт, А.Вышинский. Лидеры меньшевиков Л. Мартов, Ф. Дан заявили о поддержке Советской власти, хотя вскоре разногласия с большевиками заставили их эмигрировать.

Меньшевики вместе с эсерами  осенью 1918 года оказались в состоянии  идейно - организационного кризиса. Их декларации о "третьем пути" оказались  оторванными от повседневной жизни. Эсеры выступили против большевиков, но не нашли сочувствия и у белых, не забывших о "вкладе" эсеров в развал прежней государственности. Деникинские и колчаковские офицеры открыто презирали эсеров и меньшевиков за половинчатость и склонность к политической риторике. После разгона эсеровской Директории в ноябре 1918 года некоторые "учредиловцы" были арестованы, а затем расстреляны белыми. Эсеровско - меньшевистские правительства не смогли удержаться у власти, независимо от своей воли они лишь подготовили почву для установления в Сибири и на Дальнем Востоке военной диктатуры адмирала Колчака. 
Белое движение было самым последовательным противником большевиков. Его истоки идут от сложившейся в середине 1917 года коалиции монархистов, националистов и кадетов. Идеологи белого дела князь Г. Львов, П. Струве, В. Шульгин стремились консолидировать движение на базе национальной идеи, предполагавшей борьбу за возрождение сильной российской государственности, против "засилья Интернационала". Как военная сила белое движение стало оформляться в начале 1918 года, когда генералы М. Алексеев, Л. Корнилов и А. Каледин начали собирать в Новочеркасске добровольческие части. Поначалу прибыло лишь 200 офицеров, затем генералы и полковники Дроздовский, Неженцов, Богаевский, Марков, Эрдели, Кутепов, Филимонов, Улагай и другие привели свои отряды. В конце 1918 года добровольческую армию возглавил генерал А. Деникин. Основные идеи Деникина выражены в словах "... Большевизм должен быть раздавлен...вопрос о формах государственной власти является последующим этапом и будет решен волей русского народа. Главным было скорейшее восстановление Великой, Единой, Неделимой России".

На востоке страны вооруженную  борьбу против большевиков возглавил  бывший главнокомандуюший Черноморским флотом адмирал А. Колчак. Сначала он вошел в состав эсеровского Сибирского правительства (директории) в качестве военного министра, а после переворота в ноябре 1918 года был объявлен "верховным правителем". Колчаку удалось собрать около 400 тыс. войск. На северо-западе страны действовал генерал Н. Юденич, на юге - А. Деникин, на севере - А. Миллер. Была установлена связь между ними, но в соединения фронтов не получилось. Командующих антибольшевистскими армиями объединяло общее понимание ситуации, которую они квалифицировали как смуту, возникшую из-за "безответственности политических болтунов". Преодоление ее они видели в ужесточении управления и помощью военных и в подъеме патриотизма.

Социальная база белого движения была довольно пестрой. Раскол общества имел социальную окраску, но в целом в его основе были разные взгляды и представления о путях будущего развития России. Выбор позиции был нелегким делом, требовал нравственной твердости. В белые уходили люди (офицеры, юнкера, студенты, казаки, служащие), патриотически настроенные и верившие в национальную идею.

Исход бескомпромиссной схватки между  красными и белыми решался на стыке  самых различных факторов. Перевес  красных был далеко не безусловным. Летом и осенью 1919 года крупные  победы одерживала армия Деникина. В октябре ей оставалось пройти всего лишь 300 км, чтобы занять Москву. Тем не менее белым не удалось выиграть решающие сражения.

Белые армии растянулись  по широкому фронту, красным удалось  концентрировать свои силы для отражения  ударов, слабо согласованным между  белым командованием. Поражение белых было вызвано тем, что их движение вбирало в себя разномастные элементы, когда рядом с офицерами, чтущими кодекс чести, оказывались случайные, безыдейные, корыстные люди, или напротив, политиканы из числа "учредиловцев", кругозор которых часто был ограничен партийными интересами. Вот как описывал внутреннее состояние белого движения один из приближенных Колчака офицер Алексей Будберг "Сейчас нужны гиганты наверху у главных рулей и в плеяда добросовестных и знающих исполнителей им в помощь, чтобы вывести государственное дело из того мрачно-печального положения, куда оно забрело; вместо этого вижу кругом только кучи надутых лягушек омского болота, пигмеев, хамелеонистых пустобрехов, пустопорожних выскочек разных переворотов, кумплотов и политически-коммерческих комбинаций; вижу гниль, плесень, лень, недобросовестность, интриги, взяточничество, грызню и торжество эгоизма, бесстыдно прикрытые великими и святыми лозунгами. Среди этого смрада, как редкие зубры, мочалятся малочисленные могикане старой, честной, добросовестной России, рыцари долга, подвига и самоотвержения".

Сильно дискредитировала движение белых "атаманщина" (названная Бурбергом "белым большевизмом") :казачьи атаманы допускали немалые беззакония и произвол в Сибири, Приморье, Забайкалье ,вызывая недовольство населения и тем самым подрывая тыл белых. На Украине жестокими погромами "прославился" атаман Григорьев (за свои насилия над мирным населением был казнен по приказу Махно)."Грязные руки протянулись к заветному белому знамени", - сетовал Будберг по поводу того, что не удалось сохранить в чистоте "белую идею". Большевики решительнее дрались за свои идеалы, их пропагандистская машина сработала намного продуктивнее.

И главное - белые не смогли обеспечить себе поддержки крестьянства, которое на протяжении свей войны колебалось между ними и большевиками. Крестьянство "питало" и белую, и красную армии, а часто выступало в качестве силы, враждебной и тем, и другим (восстания в Поволжье, Сибири, махновщина). Покончив с белыми, большевики не закончили гражданскую войну. Им пришлось потратить огромные усилия для борьбы с "антоновщиной" - крестьянским движением в Тамбовской губернии. Силы армии Антонова исчислялись несколькими тысячами вооруженных людей, имели у него и тяжелые орудия. Антонов установил строгую дисциплину, наказывал бойцов за любое самовольство в отношении населения. О масштабах военных действий в Тамбовской губернии говорит то, что они продолжались в течении полутора лет. Против повстанцев были направлены регулярные войска под командованием Тухачевского. В них насчитывалось 38000 штыков, 10000 сабель, 500 пулеметов, 63 орудия, аэропланы и броневые автомобили. Тухачевский указывал: "...приходится вести не бои и операции, а целую войну, которая должна закончиться полной оккупацией восставшего района... борьбу приходится вести не с бандами, а со всем местным населением". 
  Последним аккордом гражданской войны в России было чрезвычайно жестокое подавление крондштадского мятежа, означавшего полярное изменение политических симпатий балтийских матросов - ударной силы красных в начальный период гражданской войны. Масштабные военные действия закончились, но отголоски общественных расколов и потрясений времен гражданской войны еще долго давали о себе знать в политической и социально-психологической сферах жизни страны. 

2. Социально-психологический  срез общественного раскола времен гражданской войны в России 1918-1921 гг.

Раскол народа в годы гражданской войны не сводился к  разделению по разные стороны баррикад царских офицеров, буржуазии, казачества, кулаков и соответственно - солдат, рабочих, крестьян и батраков. Хотя война и отражала остроту реальных социально-классовых конфликтов, раскол не ограничивался ими. был глубже и болезненней, разделяя целые классы и общественные группы на враждебные друг другу части. Немало людей подобно шолоховскому Григорию из "Тихого Дона" металось от одного воюющего полюса к другому.

После октября 1917 года, провозгласив себя носителями пролетарской  
революции, большевики естественным образом рассчитывали на поддержку рабочего класса. Из его среды подбирались кадры в государственные учреждения, в продотряды, в ЧК, в отряды Красной гвардии. Предполагалось, что рабочие без тени сомнения поддержат все начинания партии, провозгласившей себя пролетарской. Однако факты не дают оснований говорить о поголовной поддержке красных со стороны рабочих. Исследователь С.И. Константинов приводит данные о том, что в армии Колчака воевали целые дивизии из рабочих Воткинска и Ижевска, Он же указывает, что антибольшевистские заводские восстания летом 1918 года буквально сотрясали Урал - ими были охвачены Полевской. Нижний Тагил, Невьянск, Бакал, Сатка, Ирбит, Златоуст, Шадринск, Пермь и др. В Невьянске, к примеру, рабочие сформировали боевую дружину, насчитывавшую до 5 тыс. человек. В отчете ЦК партии Сталин и Дзержинский констатировали всплошную контрреволюционность населения Пермской и Вятской губерний. Политика военного коммунизма вызывала неоднократные забастовки рабочих Питера. Москвы, других городов России. 

Яркой иллюстрацией тяжести и глубины общественного раскола явилась ситуация в сфере офицерства бывшей российской армии: против большевиков с оружием в руках выступило только 40 проц. бывших генералов и офицеров. Примерно 30 проц. предпочло не участвовать в войне, считая для себя недопустимым проливать кровь соотечественников, каких бы взглядов они не придерживались. Около 30 проц. офицеров вступило в Красную армию. При этом качественный состав офицерства, оказавшегося и у белых, и у красных почти не отличался: за годы первой мировой войны офицерский корпус обновился на 7/8, и прежде всего за счет крестьян, разночинцев, интеллигенции. У подавляющего большинства белых офицеров при выборе политической позиции классово-имущественные мотивы не могли играть решающей роли - многое определяли нравственно-психологические побуждения. Раскол прошелся по офицерским семьям - к примеру, штаб Фрунзе возглавлял генерал Николай Семенович Махров, а штаб Врангеля - его брат Петр Семенович Махров; в штабе Тухачевского работал генерал Николай Владимирович Соллогуб, a в штабе Пилсудского - его двоюродный брат Владимир Александрович Соллогуб. И такие примеры были не единичными. 

Гражданская война вызвала  грандиозный раскол многомиллионного российского крестьянства. Современный исследователь Т. Осипова говорит о белой армии как на 77 проц. состоявшей из крестьян. Интересно, что эту же самую цифру  называет П. Голуб, но применительно к доле крестьян а Красной армии.

Многие крестьяне, будучи подвержены психологии общинного локализма, не хотели воевать ни за красных, ни за белых. Возникали крестьянские повстанческие армии, известные как "зеленые" (название отражало их преимущественно локальную дислокации). Крестьянские армии были силой - самой многочисленной и самой неорганизованной, лишенной четкой стратегии и координации между формированиями. 

Говоря о крестьянстве, нужно учитывать определенное влияние географического фактора. К примеру. Центральная Россия - несмотря на трудности мобилизации, как и везде (уклонение от нее во Владимирской и Курской губерниях достигало 90 7.) - все-таки дала Красной Армии во второй половине 1918 года почти 600 тыс. человек. Здесь сказались исторически обусловленные различия между крестьянством разных регионов: октябрьские лозунги большевиков о "черном переделе" наибольший резонанс нашли именно в Центральной России, а на Севере и в районах восточнее Волги, никогда не знавших помещичьего землевладения, эти лозунги были не только малоактуальными, но и напрямую угрожали крестьянам, имевших в результате столыпинских реформ собственную землю.

В 1918 году раскололось  само крестьянское сознание. Неискушенному  в теоретических премудростях крестьянину трудно было "расшифровать" подоплеку происходящих событий. В ходе крестьянских восстаний часто звучали лозунги: "За большевиков. но против коммунистов". Зная, что большевики дали мир, землю, Советскую власть" крестьяне не понимали" как эти люди могли проявить к ним открытую враждебность, насаждая коммуны и силой изымая хлеб.

Массовому сознанию нелегко  было "переварить" многочисленные противоречия того времени. Это становилось удобной почвой для идеологических спекуляций. Большевистский агитационно-пропагандистский аппарат, имея средства и полномочия, будучи мощным, гибким и наступательным, обеспечивал красным преимущества перед их противниками.

Известную привлекательность имели лозунги классовой борьбы, что особо сказывалось на фоне резкого падения уровня жизни населения. Идея социализма к моменту происходивших событий не были новыми для России. С ними крестьян старались познакомить еще народники, а затем - эсеры. Мысли о социальной справедливости не могли  не найти благоприятного отклика среди крестьянства, веками связанного с общинным и православным мироощущением. Не были чем-то новым для крестьян лозунги приоритета общественных интересов над личными. В сознании крестьян идеи равенства и справедливости ассоциировались с "прорывом в другой мир", с "царством Божиим на земле". Подавляющее большинство населения страны не разбиралось ни в нюансах и деталях политической борьбы в столицах, ни в сути теоретических споров между большевиками, меньшевиками, эсерами и анархистами. О крайней суженности идеи социализма в большевистских схемах из простых людей мало кто догадывался. 

Традиции русского православия  несли заряд антистяжательства, трудовой морали. Христианский постулат: "легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому попасть в рай" - легко можно увязать с классовыми лозунгами большевиков. Хотя большевики были "воинствующими материалистами", их агитационный аппарат "не стеснялся" обращаться к христианским мотивам. И. Бунин в "Окаянных днях" приводит выдержку из воззвания Одесского военревсовета, где революционные призывы "освящаются" именем Христа, "который... будучи Спаситель, восстал против богачей". Да и использование атеистической пропаганды не могло с ходу разрушить религиозность русского сознания народа, она по-прежнему выступала как форма, в которую лишь вливалось новое содержание, и благоприятствовала тому, что многими коммунизм стал восприниматься как новое вероисповедание (хотя подавляющее большинство населения в то время не намерено было рвать с православной верой).