Просвещенный абсолютизм

Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина  после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования — созыву комиссии для составления нового Уложения.[12]

    2.Социально-экономическое и военно-политическое укрепление России при Екатерине II.

Для экономического развития России в XVIII в. характерны усиление товарно-денежных отношений, продолжение формирования единого внутреннего рынка, значительный рост внешней торговли. Все это  развивалось в довольно своеобразных формах и сопровождалось ориентацией  экономики на аграрное развитие, т.е. преимущественное развитие сельского  хозяйства и сельской промышленности, относительное уменьшение роли городов, в том числе в промышленности и торговле. Важными особенностями XVIII в. являются настоящая революция  цен, рост предпринимательства и  торговой деятельности российского  дворянства, что наложило свой отпечаток  на российскую экономику и судьбу петровских преобразований в промышленности и торговле. Об этом прежде всего и пойдет речь.

В XVIII в. в России произошел колоссальный по мировым стандартам скачок цен. Цены на хлеб, выраженные в граммах серебра, на сопоставимой территории повысились в 6,3 раза, цены на другие сельскохозяйственные товары — в 5,5, на промышленные товары российского производства — в 4 раза. Общий индекс реальных цен за XVIII в. возрос приблизительно в 5 раз. Причины  революции цен заключались, во-первых, в уменьшении громадного, почти 10-кратного, разрыва в ценах в России и  западноевропейских странах, который  существовал на рубеже XVII—XVIII вв. Преодоление этого разрыва произошло благодаря весьма значительному росту объема внешней торговли: за XVIII в. он возрос (в постоянной валюте) в 26,5 раза. Второй причиной послужило увеличение денежной массы в 7,4 раза на душу населения (в серебре) за счет эмиссии денег. Третьей причиной явилось производство отечественного золота и серебра. В ходе революции цен и под воздействием изменении в жизни страны в первой четверти века Россия включилась в процесс международного разделения труда в качестве поставщика сельскохозяйственной продукции и импортера промышленных изделий.

В послепетровское время доля готовых изделий в экспорте России стала сокращаться и к началу XIX в. составляла всего около 14%. Соответственно доля сырья и материалов в 1653—1725 гг. понизилась с 94 до 27%, а затем начала вновь повышаться и достигла в 1802—1805 гг. 78%. Рост цен и приобретение портов на Балтийском и Черном морях стимулировали экспорт российских товаров, но в большей степени сырья и материалов, во-первых, из-за «ножниц» цен в пользу сельскохозяйственных и промысловых товаров;

во-вторых, вследствие малой конкурентоспособности  российских изделий на европейском  рынке и высокого спроса на российское сырье; в-третьих, благодаря хорошо развитому производству зерна, льна, пеньки, рыбы, пушнины и других сельскохозяйственных и промысловых товаров, так как  страна обладала колоссальными земельными ресурсами и промысловыми угодьями. Именно во второй половине XVIII в. шло  активное земледельческое освоение южнорусских степей (Новороссия). Наконец, экспорт сельскохозяйственной продукции давал значительные доходы государству (от таможенных пошлин, от повышения способности крестьянства платить налоги), а также помещикам, крестьянству, купечеству, не требуя сколько-нибудь существенных капиталовложений и болезненной перестройки аграрной экономики. Другими словами, существовали огромные возможности для развития экономики экстенсивными методами, т.е. за счет простого вовлечения в оборот все новых и новых природных ресурсов. Особенно увеличивался вывоз зерна: на рубеже XVIII—XIX вв. именно зерно заняло первое место среди экспортных товаров — более 20% объема всего экспорта, в то время как в начале XVIII в. на его долю приходилось менее 3%, а в 1758—1760 гг. — 1%. В 1796—1805 гг. по сравнению с 1701—1761 гг. экспорт зерновых вырос в весовом выражении в 32 раза, а в стоимостном — в 47 раз (на душу населения по стоимости — в 27 раз). В 1796—1805 гг. на экспорт шла '/5 всего товарного хлеба в стране.[15]

С 1696 по 1796 г. площадь пашни увеличилась  с 20 до 31% всей территории, особенно быстро росла пашня в последней трети XVIII в., во время бурного повышения  цен: только за 1780—1804 гг. площадь распаханных  земель возросла примерно на 60%. Увеличение пашни существенно обгоняло рост населения. Расширение посевных площадей требовало существенного увеличения затрат труда, так как техническая  база земледелия оставалась практически  неизменной. Эта проблема решалась не только посредством интенсификации труда самого крестьянства, но и  путем снижения темпов роста промышленности, сокращения миграции крестьян в город  и обращения городских жителей  к земледельческим занятиям. Об усилении аграризации экономики страны в XVIII в. свидетельствуют данные о развитии промышленности. По самым оптимистическим оценкам, среднегодовые темпы роста рабочей силы в 1725-1768 гг. были равны 3,5%, а в 1768-1800 гг. - 2,8% (С.Г. Струмилин). По более объективным оценкам, замедление еще заметнее: так, в крупной обрабатывающей промышленности среднегодовые темпы роста рабочей силы составляли в 1725—1770 гг. 2,7%, в 1770-1804 гг. - 1,4%.

Такая же картина наблюдается в  горной промышленности — особенно заметно сокращение темпов роста  металлургии в последней трети XVIII в. Сказанное вовсе не противоречит данным о значительном росте промышленности в послепетровском столетии (в абсолютных цифрах). К концу XVIII в. общее число промышленных предприятий составило 2294, из них 2094 предприятия обрабатывающей промышленности и 200 предприятий — горнозаводской. Как правило, в истории цифры относительные, сравнивающие одно явление с другим, значительно важнее и показательнее для характеристики тех или иных процессов, протекающих в обществе. Другими словами, несмотря на заметный количественный рост промышленного производства в России в XVIII в., падение темпов роста численности рабочих в конце века и увеличение доли сельскохозяйственных товаров в экспорте России говорят об изменении соотношения промышленности и сельского хозяйства в народном хозяйстве в пользу последнего, а значит, о растущей аграризации экономики страны. Это же подтверждают и интересные явления, которые происходили в развитии городов. В 1740— 11783 гг. за счет естественного прироста число горожан в среднем возрастало в год на 0,8%, за счет миграции — на 0,18, в 1783— 1801 гг. — соответственно на 0,61 и 0,16%. В отдельные годы показатели миграции имели даже отрицательные значения. При сокращении миграции крестьян в город и более низком естественном приросте населения в городе доля городского населения сокращалась: с 1742 по 1801 г. она уменьшилась с 12 до 8,2%. В силу этих причин развитие промышленности и торговли в городах отставало. Городская промышленность развивалась слабо из-за конкуренции со стороны западноевропейской и в не меньшей степени сельской, прежде всего дворянской, промышленности. Так, если в 1725 г. в городах было сосредоточено 78% предприятий крупной обрабатывающей промышленности (из 56) и 86% рабочей силы (из 12,4 тыс.), а также значительная часть мелкой промышленности, за исключением ручных домен, горнов и соляных варниц, то в 1803—1804 гг. в городах находилось только 58% предприятий (из 1909) и соответственно 55% рабочей силы (из 75,2 тыс.).

Сельская обрабатывающая промышленность своим успехом была обязана отчасти  крестьянскому, но в еще большей  степени дворянскому предпринимательству, которое на протяжении XVIII в. укреплялось. Если в первой четверти века из 40 частных мануфактур дворянам принадлежали только две (5%), то к 1773 г. из 326 — 66 (20%) мануфактур, которые производили до трети всех товаров, а в 1813—1814 гг. из 1018 предприятий с числом работников более 15 человек 520 (более 50%). Особенно успешной была деятельность дворян в суконной, писчебумажной, поташной, стеклянной, металлургической областях — более 50% предприятий, а в винокурении с 1754 г. они были монополистами. Успехи дворян в промышленной деятельности определялись не столько их способностями к предпринимательству, сколько исключительно благоприятными условиями, которые можно назвать тепличными, в которых протекала их деятельность. Достаточно проанализировать результаты промышленной деятельности титулованных заводчиков А.И. и П.И. Шуваловых, М.И. и Р.И. Воронцовых, И.Г. Чернышева, С.П. Ягужинского и им подобных. Во-первых, они получали из казны на весьма льготных условиях предприятия, приносившие доход. Во-вторых, в их распоряжении были в неограниченном количестве сырье (прежде всего руды), лесные и водные ресурсы и самое главное — бесплатная рабочая сила: крепостные и приписные крестьяне, обязанные месяцами отрабатывать на заводах свою подушную подать. Государство делало все, чтобы новые заводовладельцы жили безбедно. Оно выдавало им ссуды, предоставляло льготы по выплате долгов, для некоторых из них делались исключения в законодательстве. Заводовладельцы из других сословий и государственные предприятия ставились во всех отношениях в неравные с ними конкурентные условия. И тем не менее к концу XVIII в. дворянское предпринимательство стало терпеть крах.

Дело в том, что с приобретением  мануфактур, которое в известной  мере продолжало традиции феодальных пожалований, их владельцы не становились  капиталистами. Дворянин-заводчик, если и достигал успехов (как правило, временных), то только в результате применения экстенсивных методов ведения  хозяйства: строи

закладывались новые заводы или  домны, приписывалось к заводам  большее, чем разрешал закон, количество государственных крестьян, усиливалась  эксплуатация собственных крепостных, занятых в промышленности. Но, получая  в качестве феодального пожалования  мануфактуру — объект, качественно  отличающийся от феодального поместья, все заводовладельцы из дворян вели промышленное хо­зяйство теми же примитивными, хищническими методами, какими они вели хозяйство в крепостной вотчине. Потребительская манера ведения хозяйства сказалась даже в том, что дворяне, получив доходные заводы, не только не поправили свои финансовые дела, но даже ухудшили их. Все дворяне - заводовладельцы оказались в неоплатном долгу у казны и частных кредиторов. А причина заключалась в том, что доходы людей высшего света уходили на удовлетворение капризов — своих и императрицы, а в развитие заводов и имений почти ничего не вкладывалось. Следует также заметить, что в первой половине XVIII в., и особенно после смерти Петра I, для экономики России стало характерным повсеместное использование подневольного труда крепостных или приписных государственных крестьян. Предпринимателям (в том числе недворянам) не приходилось надеяться на рынок свободной рабочей силы, который с усилением борьбы государства с беглыми, вольными и «гулящими» — основным контингентом свободных работных людей — существенно сузился. Более надежным и дешевым способом обеспечения заводов рабочей силой была покупка или приписка к предприятиям целых деревень. Политика протекционизма, проводимая Петром I и его преемниками, предусматривала приписку и продажу крестьян и целых деревень владельцам мануфактур, и прежде всего таких, которые поставляли в казну необходимые для армии и флота изделия (железо, сукно, селитру, пеньку и т.д.). Указом 1736 г. все работные люди (в том числе вольнонаемные) признавались крепостными владельцев заводов.

Указом 1744 г. Елизавета подтвердила  постановление от 18 января 1721 г., разрешавшее  владельцам частных мануфактур покупать к заводам деревни. Поэтому во времена Елизаветы целые отрасли  промышленности основывались на подневольном труде. Так, во второй четверти XVIII в. на большинстве заводов Строгановых  и Демидовых использовался исключительно  труд крепостных и приписных крестьян, а предприятия суконной промышленности вообще не знали наемного труда —  государство, заинтересованное » поставках  сукна для армии, щедро раздавало  заводчикам государственных крестьян. Такая же картина была на государственных лредприятиях. Перепись работных людей уральских государственных заводов в 1744—1745 гг. показала, что вольнонаемных среди них было лишь 1,7%, а остальные 98,3% работали в принудительном порядке.

Но наибольшие доходы дворянам приносила  торговля — через экспорт хлеба  и другого сельскохозяйственного  сырья и поощрение сельской торговли крестьянами. Верхушка дворянства, заинте­ресованная в развитии торговли, добивалась (и успешно) ликвидации внутренних таможенных пошлин (раньше, чем во многих европейских странах, но вовсе не потому, что правительство России было мудрее, а потому, что это было выгодно фаворитам императрицы). В то же время была сохранена система монополий и откупов, наносивших огромный вред экономике России, но находившихся в руках дворянства. В 1757 г. был введен новый таможенный тариф ярко протекционистского характера в интересах в первую очередь дворянства.

Более быстрый рост цен на сельскохозяйственные товары по сравнению с промышленными и общее отставание роста зарплаты от роста цен отрицательно сказывались на жизненном уровне городских жителей, занятых в промышленности и ремесле. Отсюда стремление горожан не терять связи с сельским хозяйством, до последнего держаться за огород, скот и даже пашню, что в течение долгого времени не только способствовало консервации аграрных черт русских городов, но и породило особого типа аграрные города. В 1760-е годы около 60% городов являлись аграрными, т.е. основным занятием их жителей было земледелие, только 2% — торговыми, 4% — промышленными и 31% — смешанного типа, остальные были административно-военными центрами. В конце XVIII — начале XIX вв. — соответственно 55; 4; 1 и 36%.

Заинтересованность помещиков  в получении все большего количества хлеба и других сельскохозяйственных продуктов привела к росту  эксплуатации крестьян, особенно в  форме барщины — наиболее тяжелой  для крестьян повинности. Становление  барщинной системы завершилось  именно к середине XVIII в. В конце  первой четверти XVIII в. по сравнению  с серединой XVII в. количество имений с отработочной рентой увеличилось  более чем в 3 раза, а число имений с денежной рентой уменьшилось в 2 раза. Резко возросла и подушная норма барщины, приближаясь, а иногда и превосходя ту норму, которая считается  предельной в эксплуатации крестьянина-земледельца. Эта тенденция сохранялась в  течение всего XVIII в., число барщинных  дней доходило до 4—5, а то и 6 дней в  неделю. Некоторые помещики переводили часть своих крестьян на месячину, т.е. крестьяне работали только на барской  пашне, получая за это лишь питание. Росли и денежные платежи в  пользу помещиков — с 40 коп. при Петре I до 2—3 руб. уже в 1860-е годы.

Но следует учитывать, что государственные  прямые налоги в XVI—XVII вв. после Петра I были неизменными, подушная подать равнялась 70 коп. с души, и только в 1795 г. она  выросла до 1 руб., в 1798 г. — до 1 руб. 26 коп., в то время как номинальные  цены на сельскохозяйственные продукты за 1725—1800 гг. выросли примерно в 4,2 раза. Разницу, возникшую из-за «ножниц» между ростом налогов и цен, получили помещики за счет увеличения крестьянских повинностей. В результате реальная тяжесть платежей оброчных помещичьих крестьян в пользу государства и помещиков в конце XVIII в. по сравнению с его началом увеличилась всего на 14%.

От «ножниц» между ростом налогов  и цен кроме дворян выиграли также  государственные, дворцовые, удельные и другие категории непомещичьих крестьян, а также податные городские сословия. Так, в течение 1724—1791 гг. у государственных крестьян общее бремя платежей выросло в 3,5 раза, у дворцовых — в 5,4, у мещанства осталось без изменений, в то время как номинальные хлебные цены выросли в 5,7 раза, цены ремесленных и промышленных изделий — в 4,7 раза. Таким образом, впервые в российской истории целые категории населения получили передышку, возможность накапливать средства, и это привело к тому, что в конце XVIII в. усиливается торговая и предпринимательская активность этих категорий населения и даже помещичьих крестьян, бремя платежей которых росло все же не так быстро, как до второй четверти XVIII в. Именно в это время начинает увеличиваться число вольнонаемных мануфактур, растет производство товаров широкого потребления, так как появился платежеспособный спрос широких слоев населения.

Каковы же были социально-политические последствия изменений в экономике  России в XVIII в.? Громадный рост цен  на сельскохозяйственные продукты при  большом спросе на них как внутри страны (со стороны населения нечерноземных  губерний, новой столицы и армии), так и за границей стимулировал товарное сельскохозяйственное производство на крепостной основе, а развитие барщинной  системы хозяйства в конечном итоге привело к усилению крепостного права.

Так же как в странах Восточной  и Центральной Европы, где подобные явления наблюдались в XVI—XVII вв., в России XVIII в. под воздействием революции цен, развития товарно-денежных

отношений произошло усиление крепостничества, которое приняло суровые формы, близкие к рабству: в 2,5 раза увеличилась  барщина, в 1,35 раза — реальный оброк. Крепостной крестьянин превратился  фактически в собственность помещика, по желанию которого его могли  ссылать на каторгу, отдавать в солдаты, переселять на жительство в другую местность, продавать, отрывать от семьи. Характерно, что рост крестьянских повинностей в пользу помещиков особенно быстро происходил во второй половине века, когда экономическая конъюнктура была наиболее благоприятной для сельскохозяйственного предпринимательства.