Первые славянские кодификации

Введение

Великое княжество Литовское просуществовало с конца ХIII века по 1795 год. Всё это время оно значилось в числе самых передовых европейских стран в сфере государственно-правового строительства. Это подтверждают источники кодифицированного права, которые регулировали в то время экономическую и общественную жизнь в ВКЛ. Важное место в правовой системе Литовского княжества занимали сборники законодательства. Первым подобным сборником считается Судебник Казимира IV, изданный 29 февраля 1468 года. Его текст, впервые, был обнаружен историком Даниловичем в библиотеке графа Румянцева в 1825 году. Его объем невелик. Несмотря на краткость, Судебник представляет собой ценнейший источник по истории литовского права. Он отразил нормы литовского обычного права, восходившие к древнейшему периоду, а также зафиксировал один из этапов развития феодального иммунитета и государственности в BKЛ второй половины XV в. Впервые Судебник был опубликован в 1826 г., и с этих пор исследователи-литуанисты постоянно привлекали, и продолжают использовать его в своих работах. Ссылаются на него же историки-медиевисты, изучающие историю России, Белоруссии, Украины. Однако многие вопросы, связанные с его историей и определением научного значения, остаются не вполне выясненными и во многом спорными. Подобное положение в большой степени объясняется тем, что специально Судебник изучали мало: до настоящего времени нет ни одной монографии, посвященной этому памятнику, незначительно число конкретных источниковедческих работ, исследующих его в разных планах. Нет и надежной научной публикации Судебника, отвечающей современным археографическим нормам. Считающееся лучшим его издание в Актах, относящиеся к истории Западной России (АЗР) (1846 г.) устарело и имеет очень серьезные недостатки. Все же последующие публикации памятника основываются именно на этом издании. Таким образом, положение Судебника Казимира в современной исторической науке явно парадоксально. С одной стороны, общепризнана несомненная научная важность этого уникального источника - первой сохранившейся письменной фиксации законов Литовского государства; с другой стороны, крайне малая изученность памятника не позволяет в полной мере использовать его в исторических исследованиях.

Целью курсовой работы является изучение места первого опыта кодификации в Великом Княжестве Литовском - Судебника 1468 года.

Списки cудебника

Прежде чем приступить к изучению памятника, необходимо иметь четкое представление о том, какие списки сейчас известны когда они были найдены и опубликованы и насколько надежны эти публикации. Это особенно нужно сделать, потому что списков Судебника Казимира сохранилось очень мало, в существующей же литературе сведения о них, обстоятельства введения их в научный оборот очень скудны, во многом противоречивы, изобилуют неясностями, неточностями, зачастую просто ошибками.

Подлинный акт об издании Судебника 1468 г. до нас не дошел. Известны три списка в составе восточнославянских рукописей, происходящих с территорий бывшей Древней Руси, входивших в конце XV-начале XVI в. в состав ВКЛ. Хронологически списки близки друг другу и времени издания Судебника. Значительных текстуальных расхождений между ними нет.

Первый список Румянцевский (далее Р) находился в Приложении к кормчей книге 80-х годов XV в.. Судебник помещается после княжеских уставов в особых обработках, возникших на территории Украины в XV в. В списке есть киноварные инициалы, разделяющие текст памятника. По сравнению с другими списками в нем имеются пропуски и особые чтения.

Второй список Тарновский (далее Т) находится в кормчей книге последней четверти XV в. в собрании Ф. Тарновского. Судебник помещается во вставке с текстом общеземского привилея Великого княжества Литовского 1447 г. В Приложении к кормчей содержится ряд других источников по истории Литовского княжества. В списке имеются искажения текста.

Третий список Уваровский (далее У) входит в состав сборника юридического содержания конца XV-начала XVI в.. Кроме Судебника в сборнике содержатся запись о смоленском посошном и бобровых гонах, заговор против кровотечения и русский перевод сокращенной редакции малопольско-великопольских дигест, объединенных с сокращенными краковско-вартскими статутами XV в. (без конца). Только этот список имеет указание на дату и место издания Судебника.

Кроме того, имеются три копии Судебника начала XIX в. Одна из них (Рх) представляет собой копию списка Р и хранится в архиве Н. П. Румянцева в папке под названием «Материалы о Кормчей книге под рубрикой „Выписки из списков Кормчей книги"» . Две копии списка У (черновая - Р2 и беловая - Р3) находятся в собрании Румянцева в составе копии с юридического сборника.

Структура судебника

Судебник открывает раздел, который условно можно назвать «Уставом о татьбе». В списке Р это подчеркнуто тем, что начало первой статьи «Што с лицом приведут татя» отделено от остального текста разделительным знаком, а следующая фраза начинается с новой строки с киноварного инициала. Статьи этого раздела определяют степень ответственности вора и членов его семьи при татьбе с поличным (1, 4, 5, 6). Здесь также содержатся предписания о порядке оплаты причиненного ущерба истцу, выплата штрафа господину вора, о судьбе поличного (2, 3, 4). В этот же раздел входит ст. 7 об ответственности господина вора в случае его соучастия и ст. 8 об ответственности хозяина дома за тайное держание в доме посторонних лиц. Основное содержание этого раздела - определение ответственности при уголовных преступлениях. В двух статьях (1, 2) предписывается, что несостоятельный вор наказывается виселицей, но не указано, кто осуществляет казнь.

Затем устав прерывают три статьи (9-11), определяющие порядок обращения в суд при возникновении дел между лицами, находящимися в подчинении разных властей.

Со ст. 12 начинается раздел о наказаниях, продолжающий Устав о татьбе. Начало ст. 12 является своего рода заголовком этого раздела: «А коли злодея выдадуть ис права, а чим его узвелять казнити по его делом». Обособленность этой фразы в списке Р подчеркнута тем, что следующее предложение ст. 12 начинается с киноварного инициала. Здесь же выясняется, что для осуществления приговора вора по решению суда выдают потерпевшему. Ст. 12 предписывает строгое следование приговору суда, провозглашая суровость по отношению к нарушителям права собственности: «А над злодеемь милости не надобе».

Следующие статьи (13-19) определяют меру наказания (плату или виселицу) за воровство. Три из них определяют наказание при татьбе с поличным. Хотя в первых двух статьях воровство с поличным не упоминается, из сопоставления с содержанием следующих статей (16-18) выясняется, что ст. 12 и 13 имеют в виду именно татьбу «с лицом». Это же обстоятельство является косвенным доказательством того, что ст. 12-15 примыкают к Уставу о татьбе. Ст. 16-18 определяют меры наказания вора, не пойманного с поличным, вина которого доказывается показаниями свидетеля (сока). К этому разделу относится и ст. 19 о наказании за воровство невольных (паробков), распространяющая общие нормы наказания на паробков, имеющих свое имущество.

Ст. 20-22 образуют особый комплекс. Они посвящены определению порядка решения земельных дел о наездах.

Вопросы о наказании за утаивание найденных вещей трактует ст. 23. В ст. 24 предписано за воровство невольных и зависимых людей наказывать в соответствии с законами о воровстве, установленными в Судебнике, различавшем наказание в зависимости от того, был ли преступник пойман с поличным или уличен свидетелями. Заканчивает Судебник статья о мостах, устанавливающая наказание для лиц, не замостивших свои участки и ставших вследствие этого виновниками несчастного случая.

Таким образом, в Судебнике прослеживается определенная систематизация материала, которая нашла отражение в его структуре. Судебник делится на три части. Основное содержание первой из них - определение, ответственного за совершенное преступление (ст. 1-8). Вторая часть разъясняет порядок обращения в суд (ст. 9-11). Третья часть рассматривает вопросы о том, как следует наказывать за различные преступления. Среди них выделены воровство с поличным и без поличного, наезды, земельные дела, утаивание найденных вещей, воровство людей и челяди, невыполнение мостовой повинности. В этой части проведена недостаточно строгая систематизация, здесь выделяются дела о земле и наездах, поскольку в них большое внимание уделено вопросам процесса, нежели определению наказания по этим делам. В особенности это касается ст. 22 о решении земельных споров.

Исторические предпосылки появления судебника и его идеологическая направленность

Полемизируя с известным исследованием Й. Хейзинги польский историк X. Самсонович назвал XV век «„золотой осенью“ польского средневековья», поскольку конец средневековья «принес с собой перемены, которые предопределили направление развития целого континента». Он показал, что именно в этот период «развитие мысли подготовило основы рациональной гуманистической культуры. По-видимому, плодотворны оба подхода, поскольку речь идет о переходном периоде. Эту особенность классификации пограничной эпохи, наполненной длительной борьбой двух мировоззрений, выделил И. Н. Голенищев-Кутузов, который писал о том, что «от идеологической установки исследователя зависит объявить XV век „закатом средневековья" или „зарей возрождения"» .

В последние десятилетия советские и польские ученые отметили связь общественной мысли, права, литературы и искусства Белоруссии и Литвы первой половины XVI в. с культурой эпохи Ренессанса. По наблюдениям белорусского философа В. М. Конона, «ранние ренессансные идеи отчетливо выражены только в просветительской деятельности Франциска Скорины и Николая Гусовского, т.е. в первой половине XVI в.» XV в. был подготови-тельным, предренессансным периодом. Ю. М. Бардах отметил, что ВКЛ только в XVI в. «оказалось в большей степени в сфере воздействия культуры Запада».

Что значит XV век в истории культуры ВКЛ? Пока историки не ответили на этот вопрос достаточно полно. Культура и идеология ВКЛ XV в. изучены слабо, хотя их исследование особенно перспективно, поскольку здесь наблюдалось скрещивание и взаимодействие нескольких факторов: литовского, восточнославянского и польского. Попытка выделить ростки нового, которое стало доминирующим в более позднее время, может быть плодотворной не только для воссоздания картины литовского общества XVв., но и для того, чтобы более ярко высветить явления культуры XVI в., показать ее преемственность, а также направление эволюции.

Для правильного понимания содежания Судебника и его адекватной оценки, полезно сопоставить некоторые его формулы с древнерусскими. А также с аналогичными формулами русской публицистики XV-XVI вв. В это время в русской публицистике отмечено пристальное внимание к вопросам происхождения русской государственности, законности, роли суда, отчетливо выступает характерная для средневековья идея божественного происхождения власти.

Усиление репрессивных начал в праве, применение пыток, устрашающих наказаний получает подкрепление в феодальной идеологии, освященной авторитетом христианского учения. Праведный суд, строгий к нарушителям общественного порядка и милостивый к соблюдающим закон, является высшим предназначением олицетворяющего власть бога на земле христианского государя. Учение о богоустановленности власти, о повиновении властям основывается на авторитете апостолов. Этикетная черта идеального правителя, поставленного «от бога на казнь злым, а добрым на милованье», прослеживается в течение длительного времени. Варьируясь, формула использовалась в различных ситуациях, так или иначе связанных с осуществлением суда, подкрепляя необходимость строгой кары нарушителей общественного спокойствия. Она встречается в XIII в. в Новгороде: «кто вы добр, того любите, а злых казните». В ст. 3 Псковской судной грамоты она приобретает вид: «а праваго не погубити, а виноватаго не жаловати». Особое звучание эта идея получает в период оформления за-конодательства формирующегося Русского централизованного государства.

В «Повести о Дракуле» (конец XV в.) жестокость Дракулы к преступникам объясняется тем, что он как государь «от бога поставлен... лихо творящих казнити, а добро творящих жаловати. А ти лихо творили, по своим делом въсприали» . Апология грозного немилосердного земного суда, казнящего «лихих» людей «по их делом», звучит в сочинениях публициста XVI в. Ивана Пересветова, также подкрепленная ссылками на божественную волю: «. . .а нашедши виноватого, не пощадити лутшаго; а казнят их по делу их; да рекут тако: „И от бога написано, комуж до по делом его“». Отмеченные выше в древнерусской письменности и публицистике Русского государства XV-XVI вв. формулы были распространены в правовых источниках XV в. ВКЛ. Рассмотрим более внимательно сферу их применения. Один из основных принципов шляхетской чести - личная неприкосновенность - был провозглашен еще в привилее 1434 г. (ст. 1), адресованном князьям и боярам, и более подробно представлен в привилее 1447 г. (ст. 3). Адресат привилея 1447 г. расширен, здесь перечислены княжата, рытери, шляхтичи, бояре, местичи (мещане). Привилей запрещал до судебного разбирательства наказывать обвиненного конфискацией имущества, денежным штрафом, смертной казнью, тюремным заключением. В эту же статью в 1447 г. было внесено положение о наказании пропорционально тяжести содеянного. В привилее 1447 г. упомянуто «христианское право», как и в ст. 4 о личной ответственности перед судом. Этим словом на старобелорусский язык было переведено латинское catolicus. В привилее 1434 г., а также в старобелорусском переводе Жемайтии в соответствующем месте нет указания на общие образцы (Польша, христианское право), которые имеются в привилее 1447 г. Насколько важными были упомянутые статьи, показывает не только их включение в привилеи некоторых земель, но и общее обозначение дарованных прав как «права вольная, хрестиянския, добрая и справедливая». Опуская здесь текстуальные сопоставления, отмечу, что включение положений общеземского привилея в областные не было механическим. Составители, отказавшись от буквализма, сохраняли точный смысл постановлений, искусно применяя для перевода латинских выражений лексику и формулы делового и юридического языка ВКЛ. Характерно, что «право Коруны Полское» ни здесь, ни в I Литовском статуте не упомянуто, в Статуте в этом месте речь идет о «звычае и правах хрестьянских» (разд. I, ст. 1).

Провозглашение принципа личной неприкосновенности в ВКЛ в XV в., хотя и свидетельствовало о приобщении при посредстве Польши к общеевропейским правовым принципам, не было подкреплено подробной письменной регламентацией суда и процесса недостаточно укрепилось в правосознании. Об этом свидетельствуют, например, постановления Судебника Казимира о виновных в наездах.