Общая характеристика Уложения 1845 года

домашнему исправительному наказанию (ст. 148). В местах лишения свободы  –

смирительном доме, крепости или тюрьме – несовершеннолетние содержались

отдельно от других заключенных (ст. 149).

Уложение 1845 года устанавливало определенные обстоятельства, «по коим

содеянное не должно быть вменяемо в  вину». К ним относились:

1)     «совершенная невинность  того деяния, коего случайным и непредвидимым

последствием было сделанное зло;

2)     малолетство в таком  возрасте, когда подсудимый не  мог еще иметь

понятия о свойстве деяния (т.е. до 7 лет);

3)     безумие, сумасшествие  и припадки болезни, приводящие  в умоисступление

или совершенное беспамятство;

4)     ошибка случайная  или вследствие обмана (т.е. добросовестное

заблуждение относительно противозаконности  деяния);

5)     принуждение от превосходящей  непреодолимой силы;

6)     необходимость обороны» (ст. 98).

В третьем пункте упомянутой статьи практически речь шла о невменяемости,

впервые более или менее четко  сформулированной в уголовном законодательстве

России. Уже довольно определенно  были зафиксированы критерии невменяемости -

так называемый юридический («когда нет  сомнения», что виновный, «по состоянию

своему в то время, не мог иметь  понятия о противозаконности  и о самом

свойстве своего деяния» – ст. 101) и так называемый медицинский критерий

невменяемости: освобождались от наказания  «безумные от рождения или

сумасшедшие», больные «в точно  доказанном припадке умоисступления или

совершенного беспамятства», «потерявшие  умственные способности и рассудок от

старости или дряхлости», а также  «лунатики (сонноходцы), которые, в припадках

своего нервного расстройства, действуют  без надлежащего разумения» (ст. 101-

103). Не подлежали наказанию, кроме  того, глухонемые, «когда нет сомнения,

что они не получили. никакого понятия о обязанностях в законе», за

исключением случаев совершения ими  «смертоубийства» или «зажигательства» (ст.

104). В таких случаях глухонемые  содержались под стражей отдельно  от других

заключенных. Перечисленные категории  лиц, не подлежащие наказанию, отдавались

на попечение «благонадежным»  родственникам, опекунам или посторонним (с их

согласия). В случае отсутствия таковых  или недостаточной их благонадежности

больные, страдающие временными нервно-психическими расстройствами,

«отдавались» в больницу «до  совершенного их выздоровления», старики  и

лунатики – в заведения Приказа  общественного призрения, «безумные  или

сумасшедшие» – в дом умалишенных. При совершении последними «смертоубийства»

или «зажигательства» либо покушения на эти преступления они заключались в дом

умалишенных независимо от наличия  родственников и пр., их благонадежности  и

желания оставить больных у себя (ст. 101-103).

    

Институт крайней  необходимости

 

Два обстоятельства, исключавших наказуемость деяния, сформулированные в конце

приведенного перечня (п. 5 и 6 ст. 98 Уложения 1845 года), представляли собой

крайнюю необходимость и необходимую  оборону. Первое, именовавшееся

«принуждением от превосходящей и  непреодолимой силы», определялось следующим

образом: «Учинившему противозаконное  деяние вследствие непреодолимого к тому

от превосходящей силы принуждения  и токмо для избежания непосредственно

грозившей его жизни в то самое  время неотвратимой другими средствами

опасности, содеянное им не вменяется в вину» (ст. 106). Таким образом,

условиями правомерности вреда, причиненного в состоянии крайней

необходимости, являлись:

А) наличие непосредственной опасности, состоявшей в непреодолимом на данный

момент принуждении, превосходящим по силе возможности лица;

Б)  наличие опасности, угрожавшей исключительно жизни причинившего вред;

В)  неотвратимость опасности на данный момент никакими другими средствами.

Как видно, какой-либо соразмерности  вреда причиненного вреду предотвращенному не

требовалось¹² ,однако характер опасности был ограничен угрозой

только для жизни причинившего вред (потому, вероятно, и не требовалась

упомянутая соразмерность). Лишь в  этих двух позициях названный институт

отличался от соответствующей нормы  в действующем уголовном законодательстве.

    

Институт необходимой  обороны

 

«Необходимость обороны» как институт, известный российскому уголовному

законодательству с давних времен, в Уложении 1845 года был закреплен

достаточно полно и детально (ст. 107-109). Оборона считалась необходимой, а,

следовательно, и правомерной и  не влекла за собой уголовной ответственности

при наличии следующих условий:

1)     оборона могла применяться  для отражения действительного  и наличного

нападения;

2)     объектами обороны  могли выступать жизнь, здоровье, свобода,

собственность, неприкосновенность жилища, целомудрие и честь женщины, причем

разрешалось защищать не только себя, но и других;

3)     оборона допускалась  лишь при невозможности прибегнуть  к защите

местного или ближайшего начальства;

4)     причиненный нападавшему вред мог заключаться в «употреблении силы и

каких бы то ни было мер для отражения  нападения, равно и нанесение  притом

нападающему ран, увечья и самой  смерти»;

5)     на обороняющегося возлагалась обязанность немедленно объявить о

содеянном соседним жителям, а при первой возможности и ближайшему начальству.

Уложение не знало понятия превышения пределов необходимой обороны, однако

«всякий напрасный, сделанный нападающему  после уже отвращения грозившей  от

него опасности вред», признавался  «злоупотреблением обороны», и в  таком

случае виновный надлежал наказанию. К «необходимости обороны» приравнивалось

задержание преступника, ограниченное условиями сопротивления лица,

непосредственно застигнутого только лишь при похищении или повреждении

имущества. Таким образом, институты, на современном юридическом языке

называемые обстоятельствами, исключающими преступность деяния, в Уложении

1845 года были изложены грамотно  для того времени.

    

Смягчающие и  отягчающие обстоятельства

 

Уложение устанавливало перечни  обстоятельств уменьшавших и  увеличивающих вину

и наказание. К уменьшавшим вину и наказание обстоятельствам  относились,

именуемые в нынешнем законодательстве «явкой с повинной», чистосердечным

признанием и раскаянием, «деятельным  раскаянием», «содействием раскрытию

преступления».

Смягчающими обстоятельствами при  совершении преступления являлись также:

преступления «по крайней нужде»; «по легкомыслию или же слабоумию, глупости и

крайнему невежеству»; «вследствие  сильного раздражения, произведенного

обидами, оскорблениями и иными  поступками» потерпевшего; вовлечение в

преступление «убеждениями, приказаниями или дурным примером людей», имевших

над виновным «по природе или  по закону высшую сильную власть»; а  равно

«малолетство и несовершеннолетие  виновного» (ст. 140, 142).

На «увеличение вины и меры наказания» влияли: степень умысла и «обдуманности

в действиях преступника»; противозаконность  и безнравственность побуждений к

совершению преступления; жестокость, «гнусность или безнравственность», а

также опасность способа совершения преступления; тяжесть преступления; особая

активность при совершении преступления и число привлеченных сообщников;

«неискренность и упорство в  запирательстве» при расследовании  преступления

(ст. 135).

К отягчающим обстоятельствам относились также повторность и рецидив

преступлений («повторение того же преступления или учинение другого  после

суда и наказания за первое –  ст. 137). Примечательно, что наказание

увеличивалось и «по мере того, чем выше было состояние, звание и  степень

образованности преступника» (ст. 135). Состояние опьянения учитывалось  в

качестве отягчающего ответственность обстоятельства лишь в том случае, «когда

доказано, что виновный привел себя в сие состояние именно с намерением

совершить сие преступление» (ст. 112).

Уложению 1845 года было известно понятие  совокупности преступлений: наказание

при этом назначалось по принципу поглощения («суд, упомянув в своем

определении о всех наказаниях, следующих за каждое из тех преступлений,

приговаривает виновного к тягчайшему из сих наказаний и в самой  высшей оного

мере» – ст. 156). Уложение прямо допускало  аналогию закона, однако суду

предписывалось в данном случае, «не приводя сего приговора в  действие,

представлять о том без замедления на рассмотрение Правительствующего Сената»

(ст. 155).

    

Система наказаний  по Уложению 1845 года

 

Система наказаний по Уложению 1845 года была чрезвычайно сложной и  громоздкой.

Она представляла собой так называемую лестницу наказаний, в которой все

наказания подразделялись на рода, виды и степени по сравнительной их тяжести и

располагались в последовательном порядке ступеней. Было установлено 12 родов

наказаний, разделенных на 38 степеней, которые образовывали убывающую

прогрессию, начиная от смертной казни  и кончая внушением. При этом отдельно

предусматривались наказания для  лиц, изъятых от тяжелых наказаний, и для лиц,

не изъятых от этих наказаний. Все  меры ответственности подразделялись на общие

(могли назначаться за любые  преступления), особенные (назначались  за

преступления и проступки по службе) и исключительные (за определенные,

указанные в законе преступления). Общие наказания, кроме того, делились на

главные, дополнительные и заменяющие. Главные же в свою очередь могли быть

уголовными или исправительными. Н.С. Таганцев писал в конце XIX века: «Ожидания

составителей Уложения не оправдались. Лестница, созданная ими, оказалась  тяжела

и непригодна. Жизнь почти вслед  за введением Уложения так расшатала  ее,

выстроила из нее так много ступеней, что в ее позднейшей обрисовке ... она

сохранила мало сходства с первоначальной»¹³.

    

Уголовные наказания

 

Наиболее суровыми были наказания  «уголовные»: самой мягкой мерой  были лишение

прав состояния и ссылка на поселение  в Сибирь или Закавказье. Крепостническая

Россия променяла и другой вид  наказаний –  «исправительные»,

предусматривавшие мягкие по тому времени  меры: ссылку на житье в Сибирь,

заключение в крепость, тюрьму, арест, выговор, замечание, внушение, розги.

Особенно суровыми были наказания  за государственные преступления:

злоумышление против «священной особы  государя императора», бунт против

верховной власти и государственная  измена (ст. 263-282). Основными мерами

наказания за эти преступления были смертная казнь, бессрочная или срочная (от

4 до 12 лет) каторга.

Ряд статей, предусматривавших наказание  крепостных за выступления «против

своих господ» (ст. 1907-1911), приравнивались к статьям «О сопротивлении

распоряжениям правительства и  неповиновении установленным от него властям»

(ст. 183 –290); карательные меры включали  телесные наказания, клеймение,

ссылку на каторгу сроком до 15-20 лет, ссылку на жилье (самой мягкой мерой

было заключение в смирительный дом). Для помещиков, «не желающих употреблять

предоставленных им по закону домашних исправительных мер» в случае «упорного

неповиновения» крепостных, «хотя  и без явного восстания», государство  охотно

предоставляло свои карательные органы, где по просьбе помещика крепостного

могли наказать розгами от 20 до 50 ударов (ст. 1908); розгами до50 ударов

наказывались также крестьяне, подавшие жалобу на своего помещика (ст. 1909).

Господствующие верхи считали  «Уложение о наказаниях» одним  из наиболее

«удачных» кодексов России. Это феодально-крепостническое  Уложение на долго

пережило сам крепостной строй, в 1886 г. его доработали, и многие статьи

этого Уложения действовали до 1917 года. На протяжении более четверти века

основной функцией II отделения  все же оставалась инкорпорация законов. Вся

подлинно кодификационная деятельность фактически ограничилась «Уложением о

наказаниях уголовных и исправительных» (1845 год). К уголовным наказаниям

относились: лишение всех прав состояния  и смертная казнь, лишение всех прав

состояния и ссылка на каторгу, лишение  всех прав состояния и ссылка на

поселение в Сибирь, лишение всех прав состояния и ссылка на поселение  на

Кавказ. Лишение всех прав состояния  означало гражданскую смерть: лишение

прав, преимуществ, собственности, прекращение  супружеских и родительских

прав.

                     Исправительные наказания                    

К исправительным наказаниям относились: лишение всех особенных прав и

преимуществ и ссылка в Сибирь, отдача в исправительные арестантские

отделения, ссылка в другие губернии, заключение в тюрьме, в крепости, арест,

выговор в присутствии суда, замечания  и внушения, сделанные судом или

должностным лицом, денежные взыскания. Лишение всех особенных прав и

преимуществ заключалось в лишении  почетных титулов, дворянства, чинов, знаков

отличия, права поступать на службу, записываться в гильдии, быть свидетелем и

опекуном. Применялось также частичное  лишение некоторых прав и преимуществ.