О мотивах нападения гитлеровской Германии на Советский Союз : к вопросу о версии превентивной войны

Таким образом, внешнеполитические представления и цели Гитлера с середины 20 – х  годов и до конца августа 1939 года не претерпели принципиальных изменений. Намерение Гитлера, высказанное во всех его программных документах – разбить СССР, завоевать его территорию с целью приобрести «жизненное пространство для немецкого народа» были одним из краеугольных камней его внешней политики, которому он следовал неизменно. И, если бы даже ход истории пошёл бы каким – либо другим путем, военное столкновение между СССР и Германией все равно бы стало неизбежным.

3.Тенденции советской внешней политики перед Второй Мировой войной и положение СССР .

Весьма однобоко считать отрицание Версальского мирного договора в первую очередь точкой совпадения интересов Германии и СССР. Советская политика перед Второй Мировой войной строилась исходя из двух основных приоритетах: необходимости обеспечения безопасности социалистического строительства в СССР и связанной с этим необходимости защищать территориальную целостность СССР, во- первых и попытками распространения, «экспорта» социализма за пределы СССР, но так, чтобы избежать втягивания в какой – либо значительный военный конфликт между теми странами которые советское политическое руководство считало империалистическими во – вторых. Причем, «империалистическими», считались практически все более или менее крупные государства за пределами Советского Союза. Советская идеология не делала различий между Фашистскими Германией и Италией, западными демократиями – Англией, Францией и США, и милитаристской Японией. Национал – социализм рассматривался не более чем инструмент крупного капитала. Сталинский режим стремился к территориальным приобретениям там где этого можно было достичь без угрозы собственной безопасности.

Эти принципы были вновь подтверждены на 18 съезде ВКП(б) и с советской точки зрения служили основой для возобновления отношений с Германией. Вот как он оправдывал раздел Польши, спрашивая со свойственным ему цинизмом: “Что плохого, если в результате разделения Польши мы сможем распро- странить социалистическую систему на новые территории и народы?”

Чтобы уяснить мотивы сталинского руководства при подписании пакта нужен, прежде всего, конечно предметный исторический анализ. Соотнеся советскую мотивацию пакта, озвученную и скрытую, с его последствиями, ближайшими и долгосрочными, можно попытаться определить место пакта во внешней политике СССР накануне мировой войны. Такой анализ позволяет оценить роль пакта для всей сталинской внешней политики того времени, кульминационным моментом которой явилась Вторая Мировая война.

Проблема, следовательно, заключается в том, чтобы выявить,советскую мотивацию призаключении пакта, как официальную, так и скрытую. Сталин долго колебался, как всегда, при формулировании внешней политики. Сталин всегда использовал те возможности, какие появлялись в данный момент. Почти все 30 – е  годы он был привержен идее коллективной безопасности, пока не разочаровался в этой идее в конце десятилетия. Учитывая его постоянные подозрения о возможности примерения Англии с Германией, сомнительно чтобы Сталин видел в пакте как таковом железную гарантию для границ Советского Союза.

Сам Сталин, осуждавший демократический Запад, особенно Англию и Францию за политику умиротворения едва ли не резче чем агрессию нацистской Германии, проводил сопоставление Мюнхена и советско – германского пакта в предыстории мировой войны. Мюнхенское соглашение в сентябре 1938 г., усилившее стратегические позиции Германии в Европе за счет её давнего противника – Франции, стало, по преобладающему в историографии мнению поворотом ко всеобщей войне.

Однако, если по соглашению в Мюнхене речь шла об уступке нацистской Германии части территории одной страны – Чехословакии, то в Москве, помимо пакта развязавшего руки Гитлеру, стороны договорились «в строго конфиденциальном порядке» о разграничении сфер обоюдных интересов во всей Восточной Европе. Публичное обязательство взаимного ненападения было подкреплено тайной договоренностью, достигнутой за счет нескольких малых стран. Сталинское оправдание пакта ссылкой на Мюнхен выдает важнейший мотив советского руководства при его заключении, а именно стремление повернуть гитлеровскую агрессию с востока на запад.

Но считать пакт Молотова – Риббентропа, только ответом на Мюнхенское соглашение, –  значит совершенно не учитывать советскую внешнеполитическую линию с её классовым критериями и целями. У сталинского Советского Союза были собственные геополитические замыслы, заключавшиеся в том, чтобы всемерно усиливать позиции социализма за счет и против капитализма.

Хрущев вспоминал, что партийные работники высокого ранга были ориентированы Сталиным на то, что «большая война» с врагами неизбежна. В разряд врагов попали не только гитлеровская Германия, но и Англия с Францией, - «объединенные силы империалистического лагеря», которые «значительно превосходили в то время наши силы».

Значительную роль в   делах, связанных с пактом сыграл А.А. Жданов. В его архивном фонде имеется целый ряд документов, изучение которых позволяет дополнить понимание мотивов сталинского руководства при заключении пакта[7].

Среди них стенограмма его речи на ленинградской партийной конференции 3 марта 1939 г. В ней среди прочего содержаться следующие его высказывания : « Мировая обстановка складывается так, что фашизм, этот зверь, это выражение мировой реакции, империалистической буржуазии, агрессивной буржуазии, который является хищником вооруженным до зубов, питается слабыми, беззащитными государствами; вы, наверное заметили, что сейчас эта ось направлена главным образом против Англии и Франции. Хотя Англии хотелось бы уравновесить положение таким образом, чтобы Гитлер развязал войну с Советским Союзом. Но Гитлер понимает по – своему, и прет туда где слабее и считает, что должен развязать войну где слабее. И так как видит, что слабее на западе, он и прет туда вместе с Муссолини». Англии в выступлении было уделено особое внимание. «Товарищи, - уверял Жданов своих слушателей, - под маской миролюбия, под маской коллективной безопасности Англия стравливает одну державу с другой, не прочь втравить и войну с нами организовать, используя в этом отношении действия, тактику, старые традиции буржуазных политиков – чужими руками жар загребать, дождаться положения, когда враги ослабнут и забрать».

Раз все так очевидно для советского руководства, которое «обмануть трудно», то и советская внешняя политика уже вполне определилась: « Будем копить наши силы для того времени, когда расправимся с Гитлером и Муссолини, а заодно, безусловно и с Чемберленом».

Эти слова были встречены аплодисментами.[8]

Тема антагонизма СССР и стран капитализма получила пространственное толкование в письме В.П. Золотова, члена ВКП(б) с 1928 г., озаглавленном «Краткая записка о некоторых вопросах нашей внешней политики», которое было направлено Жданову и Молотову после назначения последнего главой НКИД СССР. Основную часть письма занимает раздел «О Великобритании, Франции и Германии». Письмо хранится ныне в фонде Жданова. Ждановские пометки, преимущественно подчеркивание (такие места далее выделены курсивом) иллюстрируют позицию самого Жданова, нашедшего в авторе своего единомышленника. Сошлись они в том, что представлялась обоим главным вопросом: чью сторону – Англии или Германии выгоднее принять Советскому Союзу. Вот какую позицию советовал (скорее настоятельно рекомендовал) занять на переговорах с западными странами корреспондент. Договариваясь с Англией и Францией об общих действиях против Германии, писал он «мы должны всегда четко и ясно представлять себе, что нашим основным и главным врагом в Европе и во всем мире является не Германия, а Англия». Развивая антианглийский тезис, автор продолжал: «Знаменитое «стремление на восток» германского фашизма если не создан, то подогревается Англией заинтересованной как в нашей гибели, так и в ослаблении Германии».

Позиция Англии на переговорах объясняется вовсе не общностью наших интересов, как многим кажется, а неожиданным для Англии направлением германской агрессии». Поэтому её задача состоит в том, чтобы «создав преграды дальнейшему расширению германской агрессии в буржуазной Европе…во что бы то ни стало повернуть германскую армию на восток против Советского Союза».

Далее в письме сообщалось: «Поскольку наш главный враг – Англия, нам нужно иметь тщательно разработанный план борьбы с ней. Англию надо бить везде, но главным образом в Европе, ибо Англия как мировая держава существует лишь до тех пор, пока она сильна в Европе».

Далее следуют совершенно замечательные рекомендации, что «для этого надо». Прежде всего, всемерно укреплять советскую военную мощь, сопроводив этот процесс «демонстрацией непобедимости нашего оружия, в каком – либо очередном дальневосточном конфликте». Необходимо также, с одной стороны разжигать антибританские тенденции и настроения «господствующие» у подавляющего большинства немецких фашистов, и с другой – широко поддерживать антигерманскую агитацию и пропаганду в демократических странах. Последний пункт рекомендации вызвал наибольший интерес у Жданова, подчеркнувшего всю фразу: «На случай войны Германии с Францией и Англией обещать Германии соблюдение нами нейтралитета, обеспечить охрану ее тыла, а концентрацией Красной Армии на западной границе парализовать возможность Польше вступить в войну на стороне Англии». Пакт как раз имел в виду все эти цели: официальный нейтралитет СССР в войне между Германией и западными странами, обеспечение для Германии «спокойной уверенности на Востоке» и, по тайной договоренности, совместные советско – германские военные действия против Польши. В конце письма сделано заключение: «В результате войны Германии и ее союзников с Англо – Францией силы всех этих держав будут истощены, Европа и мир будут охвачены разлившимся морем пролетарских и национальных восстаний, и тогда – то Советский Союз бросит на весы истории меч Красной Армии». Это заключение очень похоже на обязательство Сталина, данное им  на партийном пленуме в 1925 г. : в случае всеобщей войны СССР выступит последним, «чтобы бросить решающую гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить»

Настоящей сенсацией стал архивный документ, обнаруженный в Центре хранения историко – документальных коллекций, фонды которого составляют трофейные материалы, вывезенные из Германии. Открытие сделала Т. С. Бушуева, соавтор книги «Фашистский меч ковался в СССР» (М., 1992), опубликовавшая документ в журнале «Новый мир». Это запись на французском языке выступления Сталина на совместном заседании членов Политбюро и руководителей Коминтерна 19 августа 1939 года.  Отметим, что ранее факт заседания членов Политбюро в этот день решительно отрицался, и до сих пор приходится собирать материал о нем окольными путями, вне коллекции Кремлевского архива.

Вот основные положения этого документа. Начинается он с заявления, что вопрос о войне и мире «вступает в критическую для нас фазу». Далее следует такое рассуждение: «Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать «модус вивенди» с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять характер опасный для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она конечно нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну».

.Как видно из документа Сталин не считал, что для безопасности СССР создалась прямая непосредственная угроза (официальный тезис о вынужденном для советского Союза характере пакта родился много позже). Следовательно, альтернатива пакту была, и решение в пользу нацистской Германии Сталин принимал исходя из доводов сугубо классовых, что подтверждают его дальнейшие рассуждения. Ссылаясь на «опыт последних двадцати лет», он заявил, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение достаточно сильное до такой степени, чтобы большевистская партия могла захватить власть». Установление диктатуры такой партии «становится возможным только в случае большой войны».

Сталинское заключение было следующим: «Товарищи! В интересах СССР – Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и англо – французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше  до истощения обоих сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, некогда объявленная, продлилась максимальное количество времени».[9]

Многолетняя идеологическая кампания против капитализма сделала свое дело. Внешняя политика СССР была привязана к жестким идеологическим догмам, гласившим о невозможности мирного существования государства «развитого социализма» во враждебном капиталистическом окружении. И,  исходя из этого постулата, выработала свою  внешнеполитическую линию правящая Советским Союзом коммунистическая элита во главе И. В. Сталиным.

4.Между миром и войной: отношения между Германией и СССР в 1939  - 1941 гг.

Гитлеровское решение о нападении на СССР, представляет собой загадку. Трудно обнаружить прямую линию ведущую от его зарока в «Майн Кампф» положить конец стремлению немцев на юг и запад Европы и перенацелить политику Германию на Восток Европы к действительному решению приступить к операции «Барбаросса». Слишком очевиден тот факт, что война с Англией на Западе и последующий поворот к Юго-Восточной Европе и Средиземному морю противоречили идейным устремлениям Гитлера. Он не мог игнорировать новые нужды Германии, определяемые ходом событий, даже если это сильно уводило в сторону от генерального плана набросанного в «Майн Кампф». У разных исследователей этой проблемы были различные мнения по поводу мотивов, которыми руководствовался Гитлер.

Одна группа историков считает, что Гитлер, принимая решение, напасть на СССР, считал, что он этим решает  свою главную внешнеполитическую задачу. Другие же думают, что Гитлер пришел к выводу о необходимости уничтожения СССР в результате происков своего восточного «коллеги» – диктатора, который сам замышлял нападение на Германию, и таким образом снимают с Гитлера большую часть ответственности.

Наконец, ещё одна группа историков полагают, что решение о нападении на СССР созрело у Гитлера в результате тупиковой ситуации, в которой оказалась Германия, ведя войну против Великобритании, вследствие невозможности её молниеносного разгрома.

Но все эти утверждения, однако, мало помогают нам понять действительный процесс формирования политики Гитлера в контексте данного периода. Неверно было бы считать, что во внешней политике Гитлера отсутствовала идеологическая составляющая, но она подчинялась неизменным геополитическим соображениям и меняющимся политическим обстоятельствам.

После победы над Францией и её капитуляции 22 июня 1940 г., только Великобритания осмеливалась сопротивляться германскому господству в Европе. Первоначально Гитлер планировал посредством дипломатических шагов урегулировать взаимоотношения с нею. Он не планировал добиваться её полного разгрома, он считал, что Англия станет младшим партнером Германии в предполагаемом Гитлером переделе мира. С этой целью он сказал Браухичу 23 июня того же года: «Если Британия уйдет из Европы, признавая этим факт германской гегемонии, мы оставим Англии военно- морской флот и колонии».[10]Он не хотел поначалу разрушать Британскую империю, так как, по его мнению это «будет куплено ценой немецкой крови, а плодами победы будут пользоваться другие – Япония, Россия и Америка».  В течение нескольких недель стремление принять желаемое за действительное и идеологические предпосылки несколько ослабили его проницательность. Но уже к середине июля 1940 г., когда надежды на мирный исход померкли, Гитлер поверил, что Англия может и продолжить борьбу. Он высказал мнение, что программа вооружений, могла бы быть перенацелена против Британии, (13 июля 1940 г.) и, что нужно готовить вторжение, чтобы поставить Англию на колени (операция «Морской лев», 16 июля 1940 г.) Его последний публичный «призыв к благоразумию» Лондона 19 июля скорее был попыткой разделить ответственность за войну, чем предложением мира. Он хотел получить поддержку [11]немецкого народа для продолжения войны. Жребий был брошен, когда 22 июля 1940 г. британский министр иностранных дел лорд Галифакс заявил, что призыв Гитлера отвергается.