НТР и ее влияние на ход общественного развития. Нарастание кризисных явлений в СССР в середине 60- 80-х годов

Предусматривалось, что системы  планирования и экономического стимулирования должны были создавать у коллективов  предприятий заинтересованность в принятии более высоких плановых заданий, требующих полного использования производственных фондов, рабочей силы, материальных и финансовых ресурсов, достижений технического прогресса, повышения качества продукции.

Экономическая реформа начала действовать  в январе 1966 года.

Было сокращено число спускаемых сверху обязательных показателей, в  распоряжении предприятий оставалась доля прибыли, провозглашался хозрасчёт. Одновременно упразднялись совнархозы и восстанавливался отраслевой принцип  управления промышленностью через министерства.

Реформа затронула и сельское хозяйство. Правительство вновь списало  долги с колхозов и совхозов ( к тому времени почти все они  были убыточны), повысило закупочные цены. Кроме того, была установлена надбавка за сверхплановую продажу продукции государству.  Значительные финансы направлялись в аграрный сектор экономики В 1966 - 1980 гг. - 383 млрд. рублей, что составило78% капиталовложений в сельское хозяйство за все годы советской власти. За счёт этого мощного вливания средств началась реализация ряда программ: комплексной механизации аграрного производства, химизации почв и их мелиорации. В частности, вводятся в строй Большой Ставропольский, Северо-Крымский, Каракумский каналы, оросившие десятки тысяч гектаров засушливых земель.

Эти новации благотворно повлияли на экономическую жизнь страны. Но их эффект оказался кратковременным. Прирост  объёма производства продукции, стабилизировавшийся  в промышленности за годы восьмой  пятилетки (1966-1970 гг.) приблизительно на уровне предшествующего пятилетия (50%), а в сельском хозяйстве превысивший его на 21%, в дальнейшем вновь стал сокращаться: соответственно до 43 и 13% - в девятой пятилетке, 24 и 9% - в десятой, 20 и 6% - в одиннадцатой. Объяснялось это двумя причинами.

Во-первых, при директивной экономике непоследовательные меры по реформированию хозяйственного механизма оказались неэффективны.

Уже к концу 60-х гг. реформа промышленности выдыхается, так и не столкнув советскую  экономику с наезженной колеи.

Попытки внедрить наукоёмкие производства (микроэлектроника, информатика, робототехника, биотехнология), развернуть сеть научно-производственных объединений не приносили ожидаемого результата. К 1985 г. По сравнению с серединой 60-х годов в два раза сократилась доля оборудования, заменяемого из-за технологического старения и физической ветхости. Становым хребтом экономики оставались топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы. Структура народного хозяйства приобретала нерациональный, перекошенный характер. Являясь бездонным потребителем капиталовложений, советская экономика имела минимальный выход на человека, удовлетворение его потребностей.

Во-вторых, исключительно важную, по сути решающую роль в снижении темпов хозяйственного роста играло то обстоятельство, что сама директивная экономика, подавившая ростки нового, объективно подошла к пределу своих возможностей.

Причины тому - прежде всего обострившееся  противоречие между колоссальными  масштабами промышленного потенциала СССР и преобладавшими экстенсивными  методами его развития.

Практически полностью были исчерпаны  свободные людские ресурсы, причём из-за снижения рождаемости уменьшалась  доля молодёжи, приходящей в общественное производство. (с 12 млн. человек в 1971 - 1975 гг. до 3 млн. в 1981 - 1985 гг.)

Стоимость рабочих мест в народном хозяйстве страны достигла критического уровня - более 12% от общей стоимости основных производственных фондов. На вновь строящихся заводах и фабриках уже физически было некому работать.

Из-за перемещения сырьевой базы в суровые и труднодоступные районы Севера и Сибири лавинообразно нарастали некогда незначительные затраты на добычу и доставку природных ресурсов. Началось сокращение пахотного клина в стране, что отягощало и без того сложное положение в сельском хозяйстве.

Директивная экономика постоянно «подпитывалась» за счёт ресурсов аграрного сектора. Теперь и здесь наступал предел. Долгие годы нещадной государственной эксплуатации приводили сельское хозяйство ко всё большему упадку. Это отражалось на развитии промышленности, особенно в выпуске товаров народного потребления.

Нельзя сказать, что правящая элита  СССР совсем не видела нарастающий  упадок экономики и предпринимала  никаких мер.

В сельскохозяйственной политике с  середины 70-х гг. упор делался (наряду с попытками обустроить разорённое Нечерноземье) на агропромышленную интеграцию – организационное кооперирование колхозов и совхозов с обслуживающими их отраслями промышленности, транспорта, торговли, строительства. Начали с насаждения РАПО (районных агропромобъединений) и закончили созданием в 1985 г. Нового административного монстра – Госагропром СССР, включившего в себя пять союзных министерств. Венцом бумаготворчества аграриев из ЦК КПСС явилась «Продовольственная программа», принятая в 1982 г. Она содержала обещание накормить страну к 1990 г. Через развитие сети агропромов, насыщение сельского хозяйства техникой, удобрениями, коренное улучшение социально-культурной сферы села. Впервые в документ такого уровня был включён призыв повернуть лицом к личному подсобному хозяйству.

Противоречие обострялось тем, что индустриализационные процессы в этот период носили преимущественно экстенсивный характер. Они сводились к механическому вовлечению в производство дополнительных человеческих и природных ресурсов. Поэтому, несмотря на дальнейшее индустриальное преобразование народного хозяйства многие проблемы, возникшие в условиях форсированной индустриализации, не только не исчезли, но даже нарастали. Более того, отставание приобретало застойные черты. Укрепились специфические устаревшие хозяйственные механизмы и управленческие традиции, объективно поддерживающие такое отставание, формировалась социальная база стагнации.

Экстенсивность экономики стимулировала  нарастание дефицита рабочей силы и  спрос на тяжелый неквалифицированный  ручной труд, который становился фактором люмпенизации трудящихся.

Для немеханизированных производств  был характерен низкий уровень организации  труда, дисциплины, культуры, этики  отношений при высоком уровне алкопотребления и текучести  рабочей силы.

В затратную экономику  была органически включена и система советского образования. Развернулся процесс поголовного охвата молодежи всеобщим средним образованием, который без соответствующей материальной и интеллектуальной базы привел к удручающему снижению его стандартов.

В результате вышеописанных процессов сложился довольно устойчивый конгломерат разнородных социальных сил, который включал в себя малокомпетентных управленцев аппаратного типа, ориентированных на “престижное потребление”, полуобразованных служащих и инженерно-технических работников, псевдоученых, низкоквалифицированных рабочих, безразличных к конечным результатам своего труда крестьян. Этот конгломерат не проявлял заинтересованности к ускорению научно- технического прогресса и интенсификации производства, не желал серьезных структурных реформ в экономике и политике, опасаясь перемен в своем привычном образе жизни. Так складывалась социальная база застоя.

Под давлением этих социальных сил и формировалась текущая  и перспективная экономическая  политика.

Крайне не просто проходил в этих условиях процесс разработки проекта Директив по восьмому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР. (1966-1979гг.).

Еще в первой половине 1964 г. началась подготовка народонохозяйственного плана на семь лет (1966- 1972гг.), в который предполагалось включить задания, вошедшие во все принятые ранее решения. События конца 1964 г. серьезно изменили отношения к хрущевскому “субъективизму”. Тем не менее задания восьмого пятилетнего плана отражали стремление руководства к резкому ускорению экономического развития.

При опережающем росте  производства средств производства ставилась задача достижения экономической  сбалансированности. Предполагалось увеличить  производительность труда, прибыль. Декларировался новый подход к формированию территориально- промышленных комплексов.

Определив стратегические установки пятилетки, партийно-государственное  руководство сосредоточило внимание на конкретизации принятых решений, выработке форм и методов достижения поставленных целей, механизмов их реализации. В этот период в практику партийного руководства народным хозяйством входят ежегодные обсуждения на пленумах ЦК КПСС проектов госудпрственных планов и бюджетов на очередной хозяйственный год.

Первые годы восьмой  пятилетки дали обнадеживающие результаты, динамика экономического развития несколько  возросла, была достигнута известная  сбалансированность народного хозяйства.

В 1967 г. на новый порядок  планирования и экономического стимулирования стали переводиться целые отрасли промышленности. Перевод на новые условия сопровождался пересмотром оптовых цен 1955 г., которые уже не отражали общественно необходимые затраты, особенно в горнодобывающих отраслях. Пересмотр цен улучшил экономическую ситуацию, с 1968 г. все отрасли промышленности стали рентабельными. Однако надежды, возлагавшиеся на быстрое улучшение положения дел в экономике, не сбывались. Хозяйственная реформа не получила своего дальнейшего логического развития, не реализовывались ее основные замыслы.

В промышленном строительстве, начиная с девятой пятилетки (1971-1975 гг.), акцент переносится на создание десятков гигантских территориально-производственных комплексов (ТПК): Западно-Сибирского по добыче и переработке нефти, Павлодарско-Экибастузского и Канско-Ачинского по добыче угля и т.п. В целях ускоренного развития экономики Сибири и Дальнего Востока в 1974-1984 гг. была проложена Байкало-Амурская магистраль. Вдоль неё предполагалось развернуть сеть новых ТПК, но на их закладку средств уже не хватило, и БАМ до сего дня приносит убытки.

В 1979 г. Брежневское руководство  предприняло ещё одну попытку  оживить промышленное производство. Он начало борьбу с «липовой» отчетностью  с мест. ЦК КПСС и Совмин СССР приняли  постановление, определившее, что отныне основным показателем эффективности работы предприятия становится так называемая «чистая продукция» - та, на изготовление которой завод или фабрика затрачивали собственные материалы, энергию и труд. Но до реализации этого постановления дело фактически не дошло.

Не удалось установить отношений взаимной ответственности  между органами, принимающими и выполняющими решения. Директивность планирования не была подкреплена четкими формами  экономической ответственности  плановых органов за качество планов, за ресурсообеспеченность.

И все же в первые годы восьмой пятилетки были налицо некоторые  успехи. Темп роста производительности труда и средней заработной платы  работающих в промышленности сблизились. Но полной сбалансированности их достичь  не удалось. Не были выполнены задания по производительности труда. В 1968 г. средняя заработная плата по всей индустрии выросла заметно больше, чем производительность труда.

Становилось ясно: для  того, чтобы двигаться вперед, необходимо демонтировать отжившую свой век  малоэффективную хозяйственно- политическую систему и заменить ее современной.

К началу 70-х годов  в экономике еще ощущалось  дыхание реформы 1965 г., но уже было ясно, что она постепенно сворачивается.

Некоторое улучшение  социально- экономического положения  было достигнуто за счет мобилизации административно- командной системы а также частично за счет реформ что укрепило позиции консервативных и антиреформаторских сил в политическом руководстве страны. В соответствии с типом и уровнем мышления высшего партийного и административного эшелона ставка на упрощенно технократические подходы стала преобладающей.

На ХХIV съезде КПСС декларировалось  что решающее значение для экономического роста приобрел вопрос об интенсификации и источниках роста. Подчеркивалось, что с точки зрения очередных задач и долговременных перспектив на первое место выдвигается ускорение научно- технического прогресса (НТП).

Универсальным средством  решения всех экономических и  социальных проблем провозглашалось  повышение руководящей роли партии. Оно трактовалось как распространение партийного контроля на все сферы жизни общества.

Большие усилия прилагались  для имитации общественно- политической и трудовой активности трудящихся. Количественные показатели роста активности поднимались вверх за счет определенной части членов производственных коллективов при одновременном и устойчивом проявлении пассивности большей их части.

Главный же способ избежать экономического краха, власти усмотрели  в форсировании поставок на западный рынок энергоносителей, тем более. Что цены на них возросли там только за 70-е гг. почти в двадцать раз.

Администативно- командная  система неизбежно трансформировала курс на создание объединений в ведомственный  монополизм что еще сильнее подавляло  конкуренцию раскручивало рост цен  снижало качество и технический уровень продукции.

Положение дел в экономике  ухудшалось, рост жизненного уровня народа прекратился.

Зато процветала «теневая экономика». Ее питательной средой была бюрократическая система, функционирование которой требовало постоянного жесткого внеэкономического принуждения и регулятора в виде дефицита. Последний абсурдно демонстрировал себя повсеместно на фоне совершенно невероятных излишков различного сырья и материалов. Самостоятельно продать или обменять их на нужные товары предприятия не могли. Подпольный рынок поддерживал развалившуюся экономику.

Брежневское руководство  дутыми цифрами и гигантскими  прожектами стремилось отвлечь внимание общественности от плачевного положения, в котором оказалась держава. Нарастало сращивание дельцов «теневого бизнеса» с ответственными работниками партийно- государственного аппарата в центре и на местах. Обороты «теневой экономики» становились миллиардными.