Национальная специфика образования в эпоху глобализации: поможет ли нам опыт КНР?

Особенно велики различия между городом и деревней —  проблема крайне актуальная для Китая, где до сих пор сельские школьники  составляют 60% всех учащихся (в России — 30%). Качество их обучения значительно  ниже, и соответственно ниже шансы  на получение высшего образования. В 1990–98 годах в городах/уездах КНР  процент зачисленных в вузы ежегодно был на 10 процентных пунктов выше, чем в деревне, тогда как в  деревне количество абитуриентов на 37% превышало их число в городе.

Сглаживание региональных различий в качестве и доступности обучения невозможно без активного участия  центра. С начала ХХI века правительство КНР рассматривало стимулирование максимально сбалансированного регионального развития образования как свою главную миссию. В политических документах КНР последних лет четко — с указанием конкретных мер и сроков их реализации — поставлена задача: унифицировать планы развития образования в городе и на селе и обеспечить согласованное развитие образования по отдельным регионам [14].

… запущены проекты, направленные на сотрудничества между учебными заведениями  восточных и стимулирование западных провинций, между школами крупных городов и соседних бедных регионов. В середине 90-х годов правительство КНР инициировало «Государственный проект обязательного образования в бедных регионах», общая стоимость которого составила около 20 млрд юаней (2,5 млрд долл.). Действуют национальные программы реконструкции ветхих зданий школ в деревне, строительства школ-интернатов, распространения современного дистанционного обучения и проч.

Подобные проекты, хотя и  с опозданием, начали действовать  и в России. В нашей стране, где неполное среднее образование доступно практически всем детям и почти 70% получают полное среднее образование (в школах или в системе начального профессионального образования), в последнее время особое внимание уделяется сглаживанию региональных различий в уровне подготовки выпускников полных средних школ, в том числе по линии город — село, чему служит планомерный переход на систему ЕГЭ. С 2005 года в Министерстве образования и науки РФ возобновил работу отдел, отвечающий за проблемы, связанные с региональной политикой. Для их решения разработана, в частности, Федеральная программа развития образования 2006–2010 годов. В настоящее время большинство российских регионов охвачено государственной «Программой поддержки субъектов Российской Федерации, внедряющих комплексные проекты модернизации российского образования» (2006), которая основана на конкурсном подходе. Межрегиональное сотрудничество предусматривает такие традиционные формы, как заключение соглашений на поставку учебников родных языков для детей, принадлежащих титульной нации того или иного субъекта Федерации, проведение межрегиональных конференций учителей, организация фестивалей родной культуры и т. д. И все же, по мнению российских ученых, «в плане финансирования в Китае региональная политика центра в сфере образования производит впечатление более упорядоченной и имеющей более долгосрочную основу, чем в России» [16]… 

Образование и  государство. Патернализм, децентрализация  и макрорегулирование

…«Закон КНР об образовании» 1995 года предоставил школам и вузам  страны статус юридического лица, что  должно было позволить им самостоятельно решать некоторые финансовые, кадровые, материально-технические, а также  педагогические проблемы. В действительности учебным заведениям были предоставлены  в основном хозяйственные права, академическая свобода в вузах  реализуется крайне слабо, но даже такое  относительно незначительное расширение полномочий неоднократно приводило  к попыткам реванша со стороны  управленцев, опасавшихся потери контрольных  функций. Сравнивая степень независимости  вузов в наших двух странах, следует  учитывать уровень их подчиненности. Как известно, в редакции 2004 года статья Закона РФ «О высшем и послевузовском образовании», согласно которой субъекты РФ обладали всей полнотой власти в  сфере финансирования вузов, утратила силу и государственные вузы были переданы в федеральную собственность. В Китае процесс шел в обратном направлении — вслед за реформой правительственных административных структур значительное количество высших учебных заведений, ранее подчинявшихся центральным ведомствам (помимо министерства образования), переводилось в ведение административных органов образования на уровне провинций. В настоящий момент ответственность за реализацию высшего образования в Китае несут либо провинциальные власти, либо совместно правительства центра и провинций (автономных районов и городов центрального подчинения), при том что на последние возлагается основная финансовая ответственность.

В сфере внутривузовского управления весьма осторожно осуществлялось разделение тесно сращенных в предшествующие десятилетия функций идеологического и административного контроля. Параллельно, однако, происходило усложнение и партийных, и административных структур. В КНР кандидатуры ректоров государственных вузов рассматриваются и назначаются вышестоящими инстанциями (ректоров негосударственных вузов избирают и нанимают попечительские советы). Согласно ст. 39 Закона КНР о высшем образовании в государственных вузах КНР реализуется система ответственности ректоров перед низовым комитетом КПК высшего учебного заведения, который осуществляет единое руководство всей работой учебного заведения и поддерживает ректора в осуществлении его прав. Это приводит к тому, что именно секретарь парткома остается первым лицом в вузе, хотя сфера его ответственности гораздо уже, чем у ректора. Вот почему в докладах участников прошедшего в Шэньяне (КНР) осенью 2007 года Международного форума по высшей школе звучало требование уточнить сферы деятельности руководства вузов, гармонизировать отношения двух ветвей внутривузовской власти [19]. Выступавшие на форуме китайские деятели образования отмечали наличие целого ряда противоречий между желаемой ролью вуза в обществе и его реальным местом в нем (высокие цели при недофинансировании и низких зарплатах), между целевыми установками вуза и политическим курсом правительства по отношению к высшей школе (чиновники, имеющие свои, далекие от науки цели, превратили вузы в придаток правительственной машины), между целями функционирования вуза и уровнем менеджмента, между административными и академическими правами и свободами высшей школы.

В отличие от КНР в России ректоры вузов избираются его  коллективом, хотя согласно постановлению 2007 года результаты выборов должны быть утверждены властными структурами.

Важным индикатором академических  свобод и демократизации внутривузовского управления является участие в нем общественности. Законодательная база для этого была заложена в Китае лишь в последние десятилетия ХХ века [20], на практике оно ограничивается финансовыми вливаниями. Вместе с тем, по мнению некоторых западных ученых, осторожность, проявленная Китаем в размежевании функций государства и общества, позволила ему избежать многих проблем, с которыми столкнулись другие страны [21]. Содержащиеся в российском законе положения предполагают не столько участие общественности в самоуправлении образовательных учреждений (ОУ), сколько привлечение ее к решению самого широкого круга вопросов развития образования. Однако и в РФ на практике эти функции общественности остаются ограниченными, так как многочисленные общественные советы, создающиеся при органах исполнительной власти, наделяются исключительно совещательными функциями. В Китае все эти процессы идут еще медленнее. Исполнительные или попечительские советы организованы в основном в негосударственных ОУ, а в подавляющем большинстве государственных ОУ дело ограничивается работой педагогических и родительских советов, обладающих весьма ограниченными полномочиями. 

Китай на международном  рынке образовательных услуг: перспективы  сотрудничества

Политика «открытых дверей», которую новое руководство КНР  начало проводить с конца 1970-х  годов, набирает темпы, недаром нынешний этап модернизации китайское руководство  называет этапом «реформ и открытости». Надпись, сделанная Дэн Сяопином в 1983 году в пекинской школе «Цзиншань»: «Образование должно повернуться к модернизации, к миру, к будущему», - означала прежде всего открытость системы навстречу запросам быстро меняющегося китайского общества, превращение образования из «консерванта» общественного строя в действенный фактор его развития, а также указывала на необходимость участия Китая в мировой конкурентной борьбе.

Китай уверенно выходит на международный рынок образовательных  услуг. Остановимся на тех аспектах этого процесса, которые представляют интерес для России. Прежде всего актуален опыт, приобретенный КНР после вступления в ВТО в 2001 году, по обеспечению автономии образования и открытости образовательного рынка. Следует подчеркнуть, что обязательства, взятые Китаем в области образовательных услуг при вступлении в ВТО, являются частичными, хотя Китай планирует по мере созревания условий шаг за шагом расширять открытость в сфере торговли услугами. Речь идет, как и для всех членов ВТО, об услугах в сфере высшего, полного среднего и дошкольного образования. Из всех предусмотренных форм международных образовательных услугКитай не взял на себя обязательствв рамках транснациональной поставки услуг, включающей, в частности, предоставление учебных программ за рубеж через Интернет.Тем самым он пытается избежать «утраты контроля над содержанием обучения и управлением процессом, что означает неспособность гарантировать качество обучения, а также отбирать и эффективно отсекать содержание, идущее вразрез с китайской ментальностью, государственной безопасностью и национальной традицией» [22]. Что же касается получения услуг за рубежом, создания совместных образовательных объектов в сфере профессионально-технического образования и образования взрослых, то здесь ограничений либо нет вовсе, либо они частичны (Китай не допускает создания на своей территории иностранных образовательных учреждений в одностороннем порядке).

Правительство КНР так  формулирует свой курс: «поддержка обучения за рубежом, стимулирование возвращения  на родину, свободы въезда и выезда». С 1978-го до конца 2006 года около 1 млн китайцев направилось в 128 стран и территорий для учебы и научных исследований по трем каналам — государственному, ведомственному и за собственный счет (лица этой категории в среднем за указанные годы составили около 74%, а в последние годы — до 90%). Ежегодный отъезд на учебу вырос с 11 тысяч человек в 1998 году до почти 120 тысяч. Специальности, по которым они обучаются, охватывают едва ли не весь спектр современных научных дисциплин.

Правительство КНР поддерживает и поощряет выезд на учебу за собственный  счет. В конце 2002 года были сняты  такие ограничения, как необходимость  для лиц, имеющих дипломы основных и краткосрочных отделений высших учебных заведений, после окончания  учебы пять лет отработать на собственное  государство. Легче стала процедура оформления выезда: для отъезжающих на стажировку специалистов, имеющих названные дипломы, было отменено просуществовавшее 12 лет положение о компенсации расходов за полученное ими высшее образование (условие, отсутствующее в России, но выдвигаемое многочисленными представителями разных сфер общества). Наряду с этим в 2003 году был учрежден «Государственный стипендиальный фонд для лучших студентов, выезжающих на учебу за рубеж за свой счет». Министерство образования достаточно жестко контролирует процесс: в2002 году оно создало «Организацию по контролю за обучением за рубежом». К настоящему моменту в КНР в целом сформирована система услуг и контроля, подведена нормативная база под рыночные процедуры и предоставлена возможность всем подающим документы на выезд на учебу за свой счет получить надежную информацию и обеспечить свои законные права.

Постепенно складывается всеобъемлющая и многофункциональная  система привлечения на родину лиц, получивших образование за рубежом. Она включает содействие в их трудоустройстве  вплоть до организации их отправки к месту работы, помощь в создании собственных предприятий и предоставление информации о возможностях вложения капиталов, прием заявок на получение  стартового капитала для проведения научных исследований в специально созданных инновационных парках (для реализации последнего пункта создан специальный фонд).

По официальной статистике, за 20 последних лет ассигнования на поддержку «вернувшихся» составили 0,2 млрд юаней (около 25 млн долл. США).

Одновременно китайское  правительство предпринимает меры для компенсации «утечки умов». В частности, оно запустило проект «Вечная река», направленный на привлечение  к научным проектам выдающихся научно-технических  специалистов как своей страны, так и из-за рубежа.

Основная масса китайских  студентов пока обучается в Японии и США, их численность в несколько  раз больше тех 13,5 тыс., что сегодня  обучаются в России (около 3,2% от общего числа китайских граждан, обучавшихся  в 2006 году за рубежом) [23]. Тем не менее в настоящее время китайские студенты стали первой по численности национальной группой в составе всего иностранного контингента учащихся российских вузов. Китай осуществляет и прямое межвузовское сотрудничество с российскими вузами, около 50 российских университетов имеют соответствующие договоры с КНР, хотя наполняемость совместных научных программ чрезвычайно мала.

Сегодня Китай строит общество «малого благосостояния» [24], однако, сознавая величие собственной цивилизации, планирует «перехватить инициативу в международном сотрудничестве и конкурентной борьбе» [25] и стать  в ряды держав, поставляющих на мировой рынок знания в сфере новых технологий. Россия также озабочена восстановлением былого могущества и престижа и также претендует на место ведущего «мозгового треста». При общности основных направлений образовательных реформ в России и Китае, вписывающихся в глобальные тенденции, явная национальная специфика проявилась в формах и методах их осуществления, что, разумеется, обусловлено экономическими, социально-политическими и культурными особенностями двух стран. Тем не менее наиболее удачные стороны реформы у каждой страны достойны изучения и заимствования в рамках международной образовательной интеграции.

Статья  написана при поддержке Российского  гуманитарного научного фонда, грант  № 06–06–02065а. 

Примечания

[1] Ян Ли. Зоны высоких технологий в Китае: поиск, проблемы // Проблемы Дальнего Востока. 2007. № 4. С. 66.  

[2] Свыше 78% рабочих и  служащих городской промышленности  находились на уровне первой  ступени средней школы и ниже, высшее образование имели из  них всего 1,6% (Beijing Review. 1985. № 50. С. 15) 

[3] Fagerlind J., Saha L. Education and National Development. London, 1989. P. 55. 

[4] Борисенков В. П. Взгляд из России // Россия — Китай: образовательные реформы на рубеже ХХ–ХХI вв. Сравнительный анализ. М., 2007. С. 52. 

[6] Жэньминь жибао. 21.10.1992. 

[7] The Laws on Education of the People’s Republic of China. Beijing, 1999. P. 140–144. 

[8] В 2005 году этот показатель  составил 3,7%, а с учетом частных  вложений — более 4% (Обзор социальной  политики в России. Начало 2000-х. М., 2007. С. 72, 74). 

[9] Образование в Российской  Федерации: 2006. М., 2007. С. 75 

[11] В рамках приоритетного  проекта «Образование» апробируется  модель формирования региональных  учебно-научно-инновационных комплексов  путем создания двух крупных  федеральных университетов в  Сибири (Красноярск) и на юге России (Ростов-на-Дону), каждый из которых  объединяет по четыре вуза  различного профиля. В 2007 году этим университетам были дополнительно выделены средства на основе нормативно-подушевого финансирования. Финансирование 57 инновационных вузов, отобранных к концу 2007 года, ведется иначе: они получают дополнительные суммы за исследовательские проекты, что ближе к китайской практике.