В Киевской Руси жители крупных городов  налогов не платили, но с приходом монголов ситуация коренным  образом  меняется. Население попадает под  налоговую и воинскую повинности, что меняет положение городского население и закладывает начало процессу «консолидации тягловых социальных классов»⁴¹, который завершится в течение XVII века. А система налогообложения и воинской повинности станет, таким образом, его начальным пунктом, так как сохранится и после освобождения Руси от даннической зависимости, ибо уже московские князья решат использовать ее в своих собственных интересах. От повинностей будет освобождена лишь небольшая привилегированная часть населения, а остальная, тягловая, масса горожан постепенно будет терять все больше и больше из когда-то имевшихся у нее свобод и в конце концов, Судебником 1649 будет оформлена как замкнутая группа, к которой все ее члены будут прикреплены постоянно.

     Схожим  образом происходило и закрепощение крестьян. Да,  на ход этого процесса повлияли многие исторические события, без которых, возможно, мы некогда  бы не узнали, что такое крепостное право, но начало было опять-таки заложено  при монголах, лишь впоследствии развившись в известную нам форму зависимости.

     Как и городское, сельское население  во времена Киевской Руси не подвергалось ни воинской повинности, ни прямому  налогу, исключение составляли лишь смерды, при монголах оно, также как и  население городов, было вынуждено  нести воинскую повинность и платить  налоги. Изменилась и структура сельского  населения. В монгольский период смерды как отдельная группа продолжали существовать только в Новгородской земле, остальные, по-видимому, вошли  в служилые общины, введенные  монголами. Такое понятие как «люди» (мелкие землевладельцы) вообще исчезло из  речи  того периода,  что свидетельствует  о резком сокращении числа мелких землевладельцев. Взамен появляется новый  термин, обозначающий уже все сельское население, «крестьяне», введенный,  согласно Петру Струве,  церковью для обозначения арендаторов монастырских земель, впоследствии распространившийся на все категории земель. Тем не менее, во время монгольского владычества сохранялись различия между монастырскими и остальными крестьянами, так как первые, в силу  привилегий церкви, несли только монастырские повинности. Сохранялась и личная свобода крестьян, к тому же крестьянин был не «арендатором чьей-либо земли, а имел собственное право, трудовое право, на землю, которую  обрабатывал»⁴².

     По  окончании монгольского владычества, крестьяне,  работавшие на «черных» землях, были фактически уравнены с  манориальными путем установления больших налоговых ставок. Относительная  свобода сохранялась: крестьянин имел право переехать  в другое владение по окончании сельскохозяйственного  цикла, но на черных землях «от него обычно требовалось найти заместителя, который мог бы принять на себя его долю тягла». Но уже с введением  поместной системы  и возникшей  необходимость обеспечения помещиков  работниками, крестьяне были  прикреплены  к земле. 

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Итак, монгольская экспансия XIII века была одним из важных и судьбоносных взрывов в истории человечества, которые время от времени меняют судьбы мира. Историки и современники, находившиеся под впечатлением событий тех далеких лет, писали, что монгольское вторжение «может быть описано как одно из величайших несчастий, которые когда-либо постигали человечество»⁴³. Поэтому мы согласились с традиционной точкой зрения относительно того, что непосредственно монгольское нашествие нанесло сокрушительный удар по Руси  и это оспорить невозможно. Но, по нашему мнению, ни о каком событии нельзя судить однобоко. Естественно,  разрушения  и массовая гибель населения имели место,  но ущерб все же не был столь тотален и отразился на различных сферах общественной жизни того  времени в разной степени.

     Тем не менее, такое наступление не могло  не оставить своего влияния на завоеванные  народы. Монгольское нашествие круто  повернуло историю многих стран, а последствия их владычества  еще на протяжение столетий ощущались  у азиатских и европейских  наций,  став одной из наиболее значительных страниц в истории Персии, Китая  и Русь не исключение. Поэтому мы вынуждены были не согласиться с  тем, что монгольское иго не привело  к каким-либо существенным  изменениям в социально-экономической и социально-политической сферах жизни. Мы не отрицали,  что  многие изменения, произошедшие в тот  период, были во многом, если не целиком, обусловлены естественными внутренними  процессами,  начавшимися еще  до  прихода монголов. Но, тем не менее, исходя из проанализированной нами литературы, пришли к выводу,  что  влияние монголов как минимум  ускорило и дало толчок многим из них.  Поэтому,  мы согласны с Г. В. Вернадским, писавшим,  что именно иго определило наше развитие на несколько столетий вперед.

     Так как мы говорили о взаимодействии монголов и Руси, то оно не могло  носить чисто отрицательный характер для одной стороны и чисто  положительный для другой,  поэтому  мы постарались несколько по-новому взглянуть на проблему, показав в  своей работе как отрицательные  черты и явления, так и положительные.

     Самый главный результат монгольского нашествия – разрушение городов  и истребление населения, конечно, сыграл определенную роль жизни русского общества. Это могло проявиться и  в снижении власти вече, но, все-таки, это скорее всего результатом  естественных внутренних  процессов.  Нельзя не отметить разрушение народного  ополчения, что способствовало созданию регулярной армии, и изменения положения  практически всех слоев общества, которые из свободных превратились в прикрепленных к службе монарху. То есть, фактически монгольское завоевание привело к изменению типа государственного развития  и сыграло, возможно не определяющую, но важную роль, в формировании единого русского государства. Домонгольский  период и называется именно так потому, что тогда Руси был присущ традиционно европейский путь феодального развития (с определенной региональной спецификой).

     После татаро-монгольского ига промежуточное  положение Древней Руси между  Западом и Востоком постепенно сменяется  ориентацией на Восток. Золотая Орда повлияла на дуализм русской государственности.

     Монголо-татарское  завоевание также искусственно задерживало  распространение товарно-денежных отношений, хотя помогло установлению связей с востоком, но акцент в торговле сменился с внешней на внутреннюю. В то время как западноевропейские государства, не подвергнутые нападению, постепенно переходили от феодализма к капитализму, Русь же сохраняла  феодальное хозяйство.

     Но  современные нам историки до сих  пор не могут прийти к согласию и определить, чем же было иго  для Руси: бедствием или благом. Хотя, конечно, судя по тому как оно  затронуло социальную, экономическую  и административную сферы, можно  говорить не  только о большом  значении этого периода нашей  истории, но и о необходимости  исследования взаимосвязи монголов и Руси в то время для понимания  перемен, произошедших в сфере управления, экономики и социального развития не только в тот период, но и в  дальнейшей истории Руси, в которой  монгольское влияние в нескольких аспектах не только не уменьшилось, но даже возросло. Поэтому мы можем  сказать, что  монгольский период определил наше развитие на несколько  столетий вперед. 

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ

1. Вернадский  Г. В. Монголы и Русь. М.: Тверь, 1997.
2. Кривошеев Ю. В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII-XIV вв. СПб.: Издательство СПбГУ, 2003.
3. Кулишер И. М. История русского народного хозяйства. Ч.: Социум, 2004.
4. Насонов А. Н.  Монголы  и Русь (история татарской политики на Руси). Л., 1940
5. Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. М., 1959.
6. Толочко А. П. Древнерусский феодальный  город. Киев, 1989
7. Хрусталев Д. Г. Русь: от нашествия до «ига» (30-40 гг. XIII в.). СПб.: Евразия, 2004.
8. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960.
9. Фроянов И. Я. О возникновении монархии в России. // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995