Контрольная работа по "Истории судопроизводства"

Пытка обвиняемого применялась: а) при сознанию обвиняемого в основном факте преступления; б) при оговоре, сделанном под пыткой, в) при извете, подтвержденном свидетельскими показаниями; г) при извете, сделанном помещиком или вотчинником на своего холопа или крестьянина.

Особенности процесса по государевым делам ярко обрисовывают его как процесс розыскной, в котором воеводы и приказные «правды доискивались», не стесненные ни кругом субъектов процесса, ни процессуальными средствами. По окончании сыска следует приговор: «Учинить указ по сыску».

Содержание приговора могло либо осуждать того, на кого был сделан извет, либо содержать обвинение самого изветчика, если «сыщется про то допряма, что он такое дело затеял на кого напрасно».

По всем сложным делам приговор выносился боярской думой или царем. Если дума сама вела сыск по извету, то дело решалось по подлинным актам дела. Если же сыск производился иными органами, то дума решала дело по «выпискам» и «докладу». Краткий приговор «помета» составлялся тотчас по решению дела и содержал в себе только указание на род вины и на наказание, а иногда в «помету» включалось указание на награждение поимщика или изветчика. Полное описание всего хода процесса, начиная с извета, со ссылками на установленные в сыске доказательства, с подробным описанием учиненного преступления, вносилось в царскую грамоту, направляемую для исполнения воеводе.

Все виды наказаний, кроме денежных пеней, применялись по государевым делам. Измена, скоп и заговор, и умысел на государево здоровье наказывались смертной казнью. Кроме повешения, часто встречаются четвертование и отсечение головы. Если в преступлении имелись черты раскола или ереси, преступник приговаривался к сожжению. Из наказаний членовредительных чаще всего применялось урезание языка (за произнесение непристойных слов о государе); оно обычно сопровождалось кнутом и ссылкой. К бунтовщикам применялось нередко отсечение руки или пальцев. Простое телесное наказание применялось за произнесение «негожих слов» спьяна или при других смягчающих обстоятельствах.

Рассмотрение судом уголовных дел в России 17 века.   

 В области уголовно-правового и процессуального законодательства царствование Петра, несмотря на огромное число указов, регламентов и “должностей”, сохранило основные тенденции 17 века. Неоднократно подтверждалось, что Уложение царя Алексея Михайловича сохраняет полную силу и действительно, основные идеи этого дворянско-помещичьего кодекса нашли не только подтверждение, но и дальнейшее развитие в законодательстве Петра. Сохранился суд помещиков над их людьми, сохранился и даже усилился розыскной характер процесса по всем важнейшим делам, еще более возросла жестокость наказаний, и в то же время особенно резко выступил характер феодального права: в ряде случаев не только степень, но и род наказания зависели от сословной принадлежности обвиняемого и потерпевшего. Общий характер наказания как меры, направленной на подавление малейшего проявления бунта против крепостнических порядков и даже простого ослушания царской воли, усугублялся задачей устрашения окружающих. Угрозы применения беспощадной казни сопровождают почти каждый закон.  
   В отличие от формы законодательства 17 века, которая всегда предполагала совместное участие царя и боярской думы, в первой четверти 17 века, закон принимает форму единоличного царского указа. Воля абсолютного монарха становится единственной формой законодательства. Только при временных отлучках царя и в особо неотложных случаях право издания указов с силой закона предоставлялось органу, заменявшему царя.  

 Но в области уголовно-судебной  царь являлся не только источником  закона, но и непосредственным  судьей. Известно, что при подавлении стрелецких бунтов протоколы розысков докладывались царю, и Петр лично выносил смертные приговоры. Обилие указов, издаваемых по личной инициативе Петра и часто им собственноручно писанных, вызывавшихся нередко острыми потребностями текущего момента и поэтому иногда противоречащих друг другу, — явилось непреодолимым препятствием на пути кодификации. 
   В области суда и управления очень наглядно проявилась консервативная, соответствующая духу московского самодержавия приверженность к старине. Петр, правда, сделал первую в России попытку отделить суд от администрации. Но попытка эта не имела успеха. К концу царствования Петра судебные и административные функции были опять смешаны: губернаторы и воеводы либо контролировали суды, либо сами осуществляли судебную деятельность.   

 При всём перекраивании  Петром судебной системы она, в основном, отражала интересы  дворян-помещиков, служа по-прежнему  поддержанию и расширению крепостного  хозяйства.   

 В некоторых судебных  учреждениях Петра сказалось влияние крепнущего торгового капитала. Оно проявилось, в частности, в том, что купечество получило свои самостоятельные суды — магистраты, окончательно упрочившиеся при Екатерине II и выработавшие свои формы процесса.  
   Совершенно естественно, что, преобразуя московские учреждения в духе просвещенного абсолютизма, Петр обращался к иностранным источникам, ища в них образцов. Но эти образцы он подгонял к существующим русским учреждениям. 
   Наиболее отчетливо обе эти тенденций отразились при создании и реорганизациях Сената. Поскольку Сенат играл в дальнейшей истории суда и процесса царской России весьма значительную роль, мы остановимся подробнее на первом периоде его деятельности.  

В Соборном уложении 1649 года содержалось предписание о том, что правосудие должно осуществляться справедливо. Однако в условиях феодального государства такое предписание в большей мере являлось пустой декларацией. 

В развитии феодального судопроизводства и процессуального права для первой половины 17 века характерно сосуществование состязательного (обвинительного) и розыскного (следственного) процессов при явном преобладании второго над первым.

Розыск

Розыск или «сыск» применялся по наиболее серьезным уголовным делам. Особое место и внимание отводились преступлениям, о которых было заявлено «слово и дело государево», то есть в которых затрагивался государственный интерес.

Дело в розыскном процессе смогло начаться с заявления потерпевшего, с обнаружения факта преступления или с обычного наговора, не подтвержденного фактами обвинения. После этого в дело вступали государственные органы. Потерпевший подавал «явку», а именно заявление, и пристав с понятыми отправлялся на место происшествия для проведения дознания. Процессуальным действием был «обыск», то есть допрос всех подозреваемых и свидетелей.

Рост классовой борьбы и усиление абсолютистских черт монархии выдвигали на первый план розыскной инквизиционный процесс, как наиболее эффективное средство подавления народных выступлений и укрепления правопорядка и интересах господствующего класса. Вместе с тем существовало известное различие сфер применения того и другого процессов. Розыскной процесс явно господствовал в политическом и уголовном судопроизводстве, а состязательный - имел преобладание в делах гражданских. Однако при отсутствии достаточно определенного разграничения между уголовным и гражданским правом, уголовным и гражданским процессом указанное разделение сфер применения состязательного и розыскного процессов не следует абсолютизировать. Обычно споры по договорам купли-продажи, займа, поклажи, а также нанесение оскорблений, должностные преступления, убийства, учиненные не с целью грабежа, в том числе в ходе судебных разбирательств, рассматривались по правилам обвинительного процесса.

Также, для того чтобы осудить человека, необходимо знать его вину.

Формы вины

Впервые термины «преступления» и «вина» появились в юридиеских текстах в конце 16 века. Однако, критерием, которым определялся уголовно-правовой характер деяния, была не столько злая воля преступника, сколько степень нарушения общественного  интереса.

Необходимость выяснять форму вины предписывалась уже в судебных актах 16 века. Более строгие наказания влекли либо особый статус преступника, либо особые обстоятельства деяния.

Отягчающими вину обстоятельствами были убийство «в разбое», ночная татьба, преступление, совершенное в церкви, на государевом дворе или в отношении должностного лица, «скоп или сговор», во время стихийного бедствия, или совокупность преступлений.

Смягчающим вину обстоятельствами являлись малый возраст, воровство вследствие «нужды» и «простого ума». С 1550 года обстоятельством, освобождающим от наказания, становится необходимая оборона. Соборное Уложение 1649 года вводит такие понятия крайней необходимости и «неведения», наличие которых освобождает от наказания.

С 15 века преступные деяния начинают классифицироваться по составам. Преступления против Церкви и религии и наказания за них содержатся уже в церковных канонах. Практика определенно опережала законодательство: упоминание о сожжении на костре «волшебников» содержится уже в текстах 13 века Церковный Собор 1504 года предписывал карать обвиняемых еретиков урезанием языка, тюремным заключением и сожжением. Однако массовых сожжений, как это имело место в Западной Европе, в России 15-16 веков не наблюдалось.

Для дел разбойных, татиных и убийственных со времени Иоанна IV судами являлись разбойный приказ и губные старосты. Впоследствии для дел о тех же преступлениях, совершаемых в Москве, был учрежден земский двор. Если же дело доходило до пыток, истцов и обвиняемых отсылали в Разбойный приказ. Поводами к возбуждению дела являлись подача челобитной в суд или привод виновного с поличным. По губным делам доводом могло быть и известие о преступлении; оно проверялось посредством повального обыска или оговора, сделанного преступником об участии в преступлении другого лица.

В 17 веке еще более углубились различия между двумя формами процесса: старым обвинительным процессом («судом») и все более развивающимся новым розыскным процессом («сыском»). В эпоху Уложения деление процесса на розыскную и обвинительную формы не совпадало с делением на уголовные и гражданские дела.

Феодальное государство, заинтересованное в укреплении основ эксплуатации крепостного населения, усиливает активность судей по всем делам о поместьях, вотчинах, о холопах. Эти гражданские дела сближались по методам их исследования с такими уголовными делами, как дела о разбое, душегубстве и татьбе, совершаемые ведомыми лихими людьми. Как в тех, так и в других законодатель уже не полагается на активность истцов и ответчиков, а предписывает судье «сыскивати всякими сыски накрепко». Характерной для Уложения чертой является возможность в ряде случаев перехода дела, начавшегося порядком обвинительного процесса («суда») к производству в порядке розыскного процесса — («сыска»). При этом и в делах гражданских могли применяться самые энергичные меры сыска — опрос и пытка, на что имеются многочисленные указания в Уложении.

Под влиянием расширения сферы розыскного процесса происходят перемены и в доказательственной системе. В порядке «суда» еще встречаются старые способы доказывания в виде присяги одной из сторон и жребия. «Поле», то есть поединок, уже не упоминается в Уложении. Старое «послушество» принимает здесь характер свидетельских показаний в следующих формах:

а) Ссылка из виноватых, то есть просьба одной из сторон о вызове определенного свидетеля с обязательством подчиниться обвинению, если свидетель покажет против стороны, делавшей на него ссылку;

б) Общая ссылка, то есть свидетельство лица, на которого сослались обе стороны. Такими лицами могли быть крестьяне и женщины, но не могли быть отпущенные на волю холопы. Сила такого свидетельства, ранее неоспоримая, несколько ограничивается в Уложении;

в) Свидетели в современном смысле слова. Некоторые категории лиц не допускались к свидетельству: жена против мужа, дети против родителей, холопы против господ. Свидетель из высшего класса предпочитался свидетелю из низших;

г) Повальный обыск, являвшийся одним из главных видов доказательств в розыскном процессе, допускался в «суде» в случаях отсутствия общей (поименной) ссылки или ссылки из виноватых. В этом случае обыскные люди должны были установить или опровергнуть существование определенного факта.

Отличительными чертами розыскного процесса были отсутствие сторон и активность суда. Суд доискивается правды, судоговорение превращается в допрос и «очную ставку». Такое построение процесса приводит к иной системе доказательств по сравнению с обвинительным процессом. Основным доказательством становится сознание обвиняемого. Судьи добивались сознания, необходимого для того, чтобы обвиняемый подвергся полному наказанию. Впрочем, не всегда требовалось со знание.

Средствами для получения сознания были:

1. Расспрос — «как давно они  разбивают и крадут, кого именно  разбивали и крали, что у кого лошадей и денег и всякого живота на разбое и татьбе взяли?». При непризнании или при подозрений в других преступлениях обвиняемого подвергали пытке.

2. Пытка. Если разбойники оговаривали  знатных людей, детей боярских  или торговых людей, которые прежде в приводе не бывали и ни на каком воровстве не объявлялись и ни в каких причинах не бывали, то по просьбе их назначался обыск. Когда же дворяне, приказные люди и дети боярские приводили своих крестьян или дворовых людей, обвиняя их в разбое или татьбе, последних сразу же пытали. Приведенный с поличным, не могущий «очистить его» или дать ему отвод, также подвергался пытке.

Следующим видом доказательства, за которым признавалась большая сила, являлось поличное, то есть обнаружение у заподозренного краденой вещи. Вынимать поличное следовало с приставом и с понятыми. Такое поличное есть полное доказательство. Однако приведенный с поличным подвергался пытке для получения сознания. Поличное избавляло истцов от представления иных доказательств.

Повальный обыск, бывший в начале деятельности губных органов бесспорным доказательством вины, влекущим смертную казнь облихованного, в эпоху Уложения превратился в одно из доказательств в ряду других. В отдельных случаях его можно было оспорить другими доказательствами.

Таким образом, в розыскном процессе по Уложению («сыске») мы встречаем следующие характерные черты:

а) признание за некоторыми видами доказательств полной силы: к ним относились сознание обвиняемого, вынуждаемое пыткой, и поличное;

б) различное отношение к доказательствам в зависимости от классового положения лиц, от которых они исходят: в некоторых случаях Уложение требует для производства повального обыска собирать людей определенного социального положения.