Индия как Британский доминион

 

После освобождения Тилака из ссылки в 1914 г. он дал понять, что  выступает против создания параллельного  Конгресса. К тому времени обнаружилось, что партия под руководством либералов-умеренных  растеряла свои позиции и утратила большое число сторонников. И, тем  не менее, его лидеры всячески противились  возвращению Тилака и его сторонников  в Конгресс. Так, Гокхале писал  президенту Конгресса в Мадрасе (1914 г.) Бхупендранату Босу: «Можно сделать  что-то разумное, чтобы вернуть раскольников, но только при условии, если они захотят  сотрудничать с нами в осуществлении  нынешней программы Конгресса нашими методами…» Гокхале предупреждал, что, «если они не дадут таких заверений, мы должны быть готовы к тому, чтобы продолжать делать то, что делали все последние семь лет»[113].

 

На сессии Конгресса в  Бомбее (1915 г.), несмотря на сопротивление  умеренных, было решено внести изменения  в устав партии, чтобы позволить  делегатам от Националистической партии вернуться в Конгресс. Тилак приветствовал  это решение и высказал пожелание  его партии воссоединиться с Конгрессом. В 1916 г. экстремисты вернулись в  Конгресс, а в 1918 г. умеренные покинули его.

 

ИНДИЯ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ  ВОЙНЫ И ПОСЛЕ НЕЕ 

 

Объявление Англией войны  с Германией в августе 1914 г. оказало  большое воздействие на развитие событий в Индии. Она автоматически  была вовлечена в войну на стороне  метрополии и ее союзников. Вместе с  тем руководство Конгресса пыталось использовать сложившуюся ситуацию и добиться уступок от британского  правительства в предоставлении стране самоуправления. При этом индийские  политические лидеры выступали в  поддержку Великобритании в этой войне. В августе 1914 г. группа руководителей  Конгресса, в том числе Б.Н. Басу, М.А. Джинна, Лала Ладжпат Рай, Н.М. Самарт, обратилась с письмом к секретарю  по делам Индии, в котором заявила  о своей готовности сотрудничать с правительством Великобритании в  его военных усилиях. Они писали: «У нас нет ни малейшего сомнения в том, что, как и прежде, когда  британские войска защищали интересы Империи, князья и народ Индии  с готовностью будут максимально  сотрудничать с Великобританией… предоставив  ресурсы их страны в распоряжение Его Императорского Величества». Эти  же настроения были подтверждены на сессии Конгресса в Мадрасе в декабре 1914 г., проходившей под председательством  Б.Н. Басу. В одной из резолюций  Конгресса выражалась «глубокая  преданность Трону», «неуклонная  приверженность связям с Британией  и твердая решимость поддержать любой ценой Империю во всех ее трудностях»[133].

 

Тилак, недавно освобожденный  из ссылки, писал в своей газете «Махратта»: «В этом кризисе я твердо придерживаюсь мнения, что обязанностью каждого индийца, великого или малого, богатого или бедного, является полная поддержка и помощь правительства  Его Величества. Я считаю, что  нужно, не теряя времени, созвать  публичные митинги всех партий, классов  и слоев в Пуне, как это уже  было в других местах, чтобы определенно  заявить об этом… нынешний кризис, по моему мнению, является неожиданно обернувшимся благом, поскольку он пробудил повсюду общее чувство  лояльности к Трону». Характерно и  то, что М.К. Ганди, прибывший в  Англию из Южной Африки за несколько  недель до объявления Великобританией  войны Германии, счел необходимым  направить письмо секретарю по делам  Индии, в котором выразил готовность лично принять активное участие  в войне. Он писал: «Многие из нас  считают желательным, чтобы во время  поразившего Европу кризиса, когда  многие англичане по призыву Императора покидают свои дома, чтобы вступить в армию, индийцы, живущие в Соединенном  королевстве, могут сделать то же самое и должны без всяких условий  предложить себя в распоряжение властей». Такая поддержка метрополии во многом была связана с надеждами на то, что в результате войны Индия получит определенную автономию в рамках Британской империи. Это признавали и некоторые английские политические деятели и журналисты. Так, влиятельная газета «The Times», ранее занимавшая жесткую позицию в отношении подобных индийских устремлений, теперь писала: «После того, как мы сведем счеты с врагом, Индии должно быть предоставлено более заметное место в Советах Империи»[134].

 

Действительно, вклад Индии  в войну на стороне Великобритании был весьма ощутимым. Более одного миллиона индийских солдат участвовали  в боевых действиях. Индийский экспедиционный корпус воевал во Франции, Фландрии, в  Турции, Месопотамии, Африке. Индия  поставляла в армию продовольствие, ткани (хаки), изделия из кожи для  обмундирования и экипировки армейских  конных подразделений, паровозы, пароходы-госпитали, сырьевые ресурсы, включая древесину, и т.п.[135]

 

Война оказала большое  воздействие на экономическую и  политическую жизнь Индии. Расходы  на ведение войны (второе место в  Британской империи после Англии), постоянная нехватка продовольствия, неурожай 1918 г. усугубили положение  в стране. Голод и эпидемии вызвали  смерть почти 13 млн. человек. В 1920 г. в  Индии снова наблюдался неурожай, а с ним и голод. Резко выросли  цены на продовольствие, особенно на основные продукты питания – рис и пшеницу.

 

В годы войны и после  нее происходило массовое обезземеливание  крестьянства, концентрация земли в  руках помещиков и ростовщиков, рост числа бесправных арендаторов. В то же время война привела  к росту фабричного производства в Индии. Сокращение импорта товаров, особенно текстиля из Англии, и создание новых рынков на Ближнем Востоке  способствовали росту индийской  текстильной промышленности и увеличению доходов владельцев фабрик. С 1914 г. по 1921 г. число фабрик с числом рабочих  не менее 50 выросло с 2874 до 3965, а фабричных  рабочих – с 950 тыс. до 1266 тыс.[136] В  Бомбее число рабочих текстильных  фабрик увеличилось с 110 тыс. в 1914 г. до 126 тыс. в 1919 г.[137]

 

В эти же годы происходило  снижение жизненного уровня рабочих  этих фабрик. Самые высокооплачиваемые рабочие – ткачи на текстильных  фабриках – получали ничтожную плату  в 35 рупий в месяц. Из них более 65% уходило на покупку основных продуктов  питания (только риса или пшеницы). Инфляция и резкий рост цен в 1918 г., по существу, поставили рабочих на грань голода. Но при этом им приходилось работать по 10–12 часов в сутки. Большинство  рабочих и их семей жили в чолах  – однокомнатных блочных жилищах, за которые им приходилось платить  немалую ренту. В каждом из них  размещалось по несколько семей. Вот как описывала такое жилье  врач – сотрудница муниципалитета Бомбея: «В одной комнате на втором этаже размером 15 на 12 футов я  обнаружила шесть семей… Я узнала, что в этой комнате проживали 30 человек – взрослых и детей. Три женщины находились на последней  стадии беременности… В комнате, расположенной в подвале, условия  были еще хуже… Туда с трудом проникал дневной свет, а солнце – никогда…»[138]

 

После войны ситуация в  социальной сфере в 1918–1920 гг. была крайне удручающей, если не сказать катастрофической. По данным Уильяма Хантера, генерального директора департамента индийской  статистики, 40 млн. индийцев почти всегда голодали. Нехватка питания приводила  к различным заболеваниям и инфекциям. Дизентерия, малярия, холера и чума были постоянным фактором индийской  жизни. После 150 лет британского правления  водоснабжение и санитарные условия  находились на примитивном уровне. В 1918 г. общие расходы на здравоохранение  составляли 5 млн. американских долларов в год – около двух центов на человека. Проблема голода состояла не в том, что страна не производила  достаточно продовольствия, а в том, что индийцы не могли покупать то, что производили. «80% населения  Индии оказалось в ужасном  положении из-за диспропорциональных  налогов, которые разрушили практически  все отрасли национального производства, – говорил один американский священник. – Беда в том, что народ доведен  до такой нищеты, что не имеет  возможности покупать продовольствие. Голод в Индии стал хроническим, хотя пароходы с продовольствием  регулярно отправляются в Англию»[139].

 

Общий результат такого положения  дел выражался в данных о смертности. Если в Англии в то время она  составляла 13 на 1000 человек, то в Индии  – 32 на 1000 человек. Половина детей в  Бенгалии умирала не дожив до 8 лет. В Бомбее в 1921 г. младенческая смерть достигала 666 человек на 1000[140]. Американский историк Дюрант подвел следующий  итог бедственному положению в Индии  в начале 1920-х годов: «Непомерное  налогообложение, эксплуатация, голод, смерть». И далее: «Нищета не уменьшается, а становится все более ужасной. Англия не готовит Индию к самоуправлению, а обескровливает ее до смерти». Дюрант отмечал, что в начале XX в. всего 4% детей посещали школу. Вместо развития образования британские власти поощряли употребление спиртных напитков. До британского  завоевания, пишет он, индийцы были трезвым народом. В 1922 г. деньги, полученные за лицензии на продажу алкогольных  напитков, в три раза превышали  ассигнования, выделяемые на школы  и университеты[141].

 

Дюрант обвинял колониальные власти в том, что они развили  производство и продажу опиума. В 1921 г. в стране насчитывалось семь тысяч лавок по торговле опиумом, которые полностью контролировались властями. Продажа опиума приносила  казне более 10% общего ежегодного дохода. Правительственная комиссия подчеркнула  в 1925 г. «важность защиты продажи  опиума как существенного источника  дохода»[142].

 

Движение за самоуправление (хоум рул)

 

В 1914 г. Тилак и его сторонники предприняли шаги по объединению  двух основных группировок в Конгрессе: эстремистов-радикалов и умеренных. Рост антиколониальных настроений в  стране и умеренность требований Тилака в этот период способствовали дальнейшему сближению позиций  этих групп. К этому же времени  относится смерть двух крупных лидеров  Конгресса – Г.К. Гокхале (февраль 1915 г.) и Ферозшаха Мехты (ноябрь того же года), возглавлявших умеренное  направление в партии и препятствовавших сближению с экстремистами.

 

Между тем Тилак решил  вдохнуть новую жизнь в национально-освободительное  движение. На этот раз вместо свараджа (самоуправления), который рассматривался властями как опасный и бунтовщический, Тилак вместе с Энни Безант дали новому движению заимствованное из Ирландии название home rule (также означавшее самоуправление).

 

На сессии Конгресса в  Бомбее в декабре 1915 г. одним из наиболее важных был вопрос о самоуправлении. Принятая там политическая резолюция  содержала требования предоставления автономии Индии, расширения участия  индийцев в законодательных советах  провинций, реформы или упразднения  британского совета при министре по делам Индии, наделения органов  местного самоуправления более широкими полномочиями[147]. На этой же сессии активно  обсуждались вопросы единых действий Конгресса и Мусульманской лиги, заседание которой проходило  там же в Бомбее одновременно с  сессией Конгресса.

 

После этого Тилак развернул  активную пропаганду идеи самоуправления в газете «Кесари» и на митингах, подчеркивая мысль о том, что  участие Индии в войне на стороне  Великобритании способствует этой цели. 28 апреля 1916 г. он основал в Пуне Лигу самоуправления, которая начала действовать  в Махараштре и Карнатаке. 15 сентября этого же года в Адьяре, около  Мадраса, была создана такая же лига под руководством Энни Безант.

 

Колониальная администрация  активно препятствовала проведению кампании индийцев за самоуправление. Она подвергла задержанию Безант и запретила Тилаку и Б.Ч. Палу посещать Панджаб и Дели. В связи  с задержанием и интернированием  Безант колониальными властями Конгресс и Мусульманская лига пригрозили массовыми выступлениями, требуя ее освобождения. Неру писал о митингах протеста в Аллахабаде в письме в  газету «The Leader» 21 июня 1917 г.[148] Он считал, что одних протестов было мало. Нужны более решительные действия, так как правительство привыкло к такого рода выступлениям. «Каждый  из нас, кто занимает ответственный  пост при правительстве, должен уйти в отставку и отказаться от каких-либо отношений с бюрократией. Я знаю, что многие не готовы к этому и  скорее готовы пойти к дьяволу, чем  обидеть (английского) коллектора. В  таких мы не нуждаемся. Нам не нужны  в Лиге самоуправления слабые духом  или колеблющиеся. Зерно будет  чище, если очистить его от шелухи»[149].

 

Поскольку Индия была вовлечена  в Первую мировую войну, Лига самоуправления заявила о своей готовности сотрудничать с британским правительством для  достижения победы в этой войне и  о том, что она будет придерживаться конституционных методов, противодействовать насилию и революционной агитации. Позже Безант в своей газете «New India» («Новая Индия») уточнила, что под  самоуправлением она понимает «самоуправление  в рамках Империи». И, тем не менее, она подчеркивала, что интересы Индии  были подчинены интересам Британской империи, а ее ресурсы использовались не для ее нужд, а для нужд империи[150].

 

Движение за самоуправление на юге страны под руководством Безант опиралось преимущественно на представителей касты брахманов, в то время как  средние и низшие касты выступали  под антибрахманскими лозунгами, в  частности требуя создания для них  отдельной электоральной курии. Это нашло свое выражение в  основании в 1917 г. Националистической ассоциации Мадрасского президентства  небрахманских каст. Позже, в конце 1920-х годов, в этом регионе возникло радикальное антибрахманское движение во главе с Е.В. Рамасами Наикером (о нем ниже).

 

Некоторое время Лига самоуправления вела довольно активную агитацию за достижение своих целей, но в сложных политических условиях военного времени она не смогла долго просуществовать. После  возвращения Тилака, Б.Ч. Пала, Г.С. Кхапарде и других националистов в лоно Конгресса во время работы его  сессии в декабре 1916 г. в Лакхнау  необходимость в Лиге самоуправления для Тилака и других радикалов  в значительной мере отпала. Тем  более что Тилак после шести  лет ссылки вернулся в Конгресс в  качестве главного и едва ли не единственного  вождя национального движения. В  течение последующих двух лет  он оставался ведущей политической фигурой в Конгрессе, хотя и не занимал официальных постов. Но позже, в течение более года (с осени 1918 г.), он находился в Англии.

 

На сессии Конгресса в  Лакхнау удалось добиться временной  консолидации основных сил национально-освободительного движения. Прежде всего было достигнуто объединение двух группировок в  Конгрессе, в том числе на основе движения за самоуправление. В решении  Конгресса по этому вопросу отмечалось, что существовавшая система управления Индией не отвечала законным требованиям  индийского народа. На сессии было заявлено, что власти Великобритании должны в  самое ближайшее время объявить, что целью их политики является предоставление Индии самоуправления, в соответствии с планом, который был разработан в 1915 г. совместно руководством Конгресса  и Мусульманской лиги. Частью этого  плана была «реконструкция имперской  Индии» таким образом, чтобы она  стала равным партнером наряду с  другими «самоуправляемыми» доминионами  Британской империи.

 

Характеризуя этот план, Тилак  сказал, что он был значительно  более «либеральным», чем подготовленный в то время законопроект о самоуправлении Ирландии. Но он не предусматривал полного  самоуправления Индии. По существу, он был «синтезом» всех предложений, выдвинутых Конгрессом за последние тридцать лет. Это был план постепенных, поэтапных  реформ управления Индией. На этой сессии лидер Конгресса Сурендранатх Банерджи заявил, что партия выступает за реформы, поскольку они являются гарантией недопущения революции.

 

В эти годы на платформе  движения за самоуправление Индии произошло  сближение Конгресса и Мусульманской  лиги, к руководству которой пришли новые политические деятели. В 1916 г. президентом Мусульманской лиги (МЛ) стал Мухаммед Али Джинна – один из наиболее талантливых индийских  политиков, великолепный юрист, получивший образование в Англии. В его поддержку выступили популярные в мусульманской среде Абул Калам Азад, Мухаммед Али и другие лидеры. В Лакхнау, где одновременно с сессией Конгресса проходило заседание руководящего органа Лиги, между двумя партиями было подписано соглашение, получившее название Лакхнауского пакта[151]. Однако сотрудничество между этими двумя партиями было недолговечным.

 

Движение за самоуправление и сближение позиций Конгресса  и Лиги вызвали немалую озабоченность  британских властей. Тем более что  исход Первой мировой войны еще  не был ясен. В начале 1917 г. министр  по делам Индии Остин Чемберлен  заявил о необходимости предоставления более широких полномочий Индии. При этом он сослался на Февральскую  революцию 1917 г. в России, которая  оказала заметное влияние на индийскую  общественность. Однако вскоре Чемберлен  был вынужден уйти в отставку, а  на его место был назначен Эдвин  Монтегю, который раньше выступал с  резкой критикой правительства, заявив, что оно слишком «закостенелое», «негибкое» и не соответствует «современным задачам», которые стоят перед  Великобританией. Заняв пост секретаря  по делам Индии, он объявил в августе 1917 г., что целью правительства  является «растущее вовлечение индийцев во все сферы администрации и  постепенное развитие институтов самоуправления с целью создания ответственного правительства в Индии как  неотъемлемой части Британской империи»[152].