Идеи объединения славян в идеологии Южного и Северного декабристских обществ

Не предполагалось образование особых Русской, Украинской и Белорусской республик. Совершенно обойден вопрос о положении в союзе неславянских народов, входивших в состав населения России, а также таких больших территорий со сложным населением, как Сибирь, американские владения России, Кавказ и Закавказье.

Национальная проблема в Славянском союзе, полагавшем ее в основание  своей политической программы, оказывалась  значительно менее продуманной  и разработанной, чем в планах основной организации декабристов  и прежде всего в «Русской Правде» Пестеля. Известно, что в политической концепции основного общества декабристов национальный принцип был подчинен принципу социально-политическому. Но и в федеративном плане Общества соединенных славян в основе лежит принцип единства демократического строя всех объединяющихся народов, а национальный принцип не выдержан последовательно и явно уступает место принципу территориальному, географическому.

В перечнях народов федерации, которые  известны из показаний «славян», наряду со славянскими народами названы венгры, молдаване, валахи, иллирийцы. Федерация получает характер не построенного по национальному принципу союза славянских народов, а большого регионального объединения народов разной национальности, близких по соседству и связанных между собой одинаковой для большинства из них зависимостью от национально чуждых больших государств – Турции и Австрии, - а равно и демократическим строем, устанавливаемым в каждом из соединяемых государств. В соседстве с балканским «греческим» федеративным союзом должна была по этому плану возникнуть другая, несравненно более сильная и, по оценке автора проекта, социально и политически более «совершенная» федерация со сложным национальным составом, в которой славянские члены должны были лишь преобладать по своему количеству и, очевидно, по своей ведущей роли [22, с. 115].

Намеченный в программе «соединенных славян» план создания федерации  славянских народов сложился независимо от планов основного общества декабристов  в славянском и ближневосточном  вопросах; он представляет как бы их параллель и возник под действием тех же противоречий и тех же событий современности, как и программные предположения большого общества.

Но планы «славян» и в этом вопросе, как и в других, были неясны и утопичны. Планы основного общества были значительно определеннее и конкретнее, более учитывали расстановку сил в национальной борьбе на востоке Европы и смену событий в ее развитии.

Осенью 1825 г., когда сошлись пути Славянского союза и основного  общества декабристов, «славяне» переживали глубокую неудовлетворенность всей программой, тактическими планами своей организации и ее бездеятельностью. При этом вопросы русской жизни вставали со все большею настойчивостью перед ними и оттесняли на задний план далекую цель создания славянской федерации. Бестужев-Рюмин дал такую оценку положения дел в Обществе соединенных славян к моменту встречи его с Васильковской управой Южного общества: «В сем обществе, я нашел много энтузиазму, решительности, но порядка, цели ясно определенной и плану не было».

Взгляды «соединенных славян» были радикальнее взглядов Южного и тем более Северного общества. «Славяне» ориентировались не столько на офицеров, сколько на солдат и поговаривали об участии в восстании «всех сословий». Радикализм «славян» даже шокировал членов Южного общества. Может быть, поэтому Южное общество убедило «славян» объединиться с ним, чтобы под видом объединения фактически поглотить их. «Славяне» не отказались от своей идеи республиканской федерации, но согласились прежде побороться за республику в России. В ноябре 1825 г. Общество соединенных славян вошло в состав Южного общества на правах его пятой, Славянской управы, которая действовала практически как часть Васильковской (во всяком случае, вся связь с Южным обществом осуществлялась через Бестужева-Рюмина).

Это не значит, однако, что все члены  общества отказались от своей цели создания всеславянской демократической федерации. Эта цель, по их мнению, лишь отодвигалась в будущее; первоочередным признавался революционный переворот в России. Впоследствии освобождённая революцией Россия сама должна была стать опорой освободившихся славянских народов. «Россия, освобождённая от тиранства, будет открыто споспешествовать цели Славянского Союза – освободить Польшу, Богемию, Моравию и другие славянские земли, учредить в них свободные правления и соединит всех федеративным союзом», - убеждал славян Бестужев-Рюмин, советуя им соединиться с Южным обществом.

Тем не менее, Петр Борисов и в это время настаивал в собраниях «славян», что основной и определяющей целью их общества является создание славянской федерации, и выражал опасения, что вступление «славян» в Южное общество и принятие его программы совершенно отдалит их от этой основной цели. Бестужеву-Рюмину пришлось разъяснить, что завоевание свободы для России, которое ставило своею целью Южное общество, вовсе не противоречит задаче объединения славянских народов; что, наоборот, эта последняя задача предполагает предварительное установление свободы в самой России; что только свободная Россия может поставить на очередь вопрос о вольном славянском союзе. При этом Бестужев, по словам П. Борисова, совершенно определенно сказал, что «цель» Славянского общества «очень многосложна, а поэтому едва ли можно достигнуть ее когда-нибудь».

Подавляющее большинство членов Общества соединенных славян (их в 1825 г. насчитывалось около 50) не разделяли склонности Петра Борисова к мечтам о далеких и неясных целях и основную задачу своего союза видели в борьбе против русского самодержавия и крепостничества. «Настоящей целью Общества, - говорил на следствии Киреев, - было уничтожение существующей власти и введение народного образа правления» [3, с. 217].

Для достижения этой цели нужна была программа более конкретная и  средства более решительные, чем  те неопределенные лозунги и та проповедь  самоусовершенствования и просвещения ума, которые предлагали «Правила» общества, составленные П. Борисовым и Люблинским.

«Соединенные славяне» нашли нужную им программу, тактические планы  и формы организации в Южном  обществе, в которое вошли, объявив  распущенным свой «Союз». Задача создания федерации славянских народов была оставлена, и бывшие «славяне» с тем революционным энтузиазмом, который отметил в них Бестужев, отдались агитационной и организационной работе среди солдат и подготовке «военной революции» согласно программе и тактическим планам Южного общества декабристов.

Пестель в реализации этих планов прежде всего рассчитывал на силы самой новой России – на патриотическое воодушевление ее граждан. Пестель был убежден, что весь строй «возрожденной» России – коренное изменение материального положения широких народных масс, участие всех граждан в политической жизни высоко поднимут их патриотизм и внушат им глубокую преданность новому строю и новой власти. «Будет каждый гражданин сильнее к целому составу государства привержен и, так сказать, прикован. Каждый будет видеть, что он в государстве находится для своего блага, что государство о благоденствии каждого помышляет... На таковом образе мыслей будет основана любовь к отечеству, сей источник всех государственных добродетелей, сия сильнейшая подпора существования и благоденствия царств» [18, с. 256].

Несмотря на все недостатки, «Русская правда» является для своего времени революционным документом. Особенно заметно это при сравнении ее с другим, не менее известным документом того времени – «Конституцией» Никиты Михайловича Муравьева. Идея объединения славян в нем практически не затрагивалась.

2.3. Идеи объединения  славян в идеологии Северного общества

Северное общество декабристов  оформилось лишь осенью 1822 г., когда гвардия, в которой служило большинство декабристов-северян, вернулась в Петербург с полуторагодичных учений. Поскольку все члены Северного общества жили в столице, их общество не делилось на управы. Руководила им Дума (аналог южной Директории) из трех лиц – Н.М. Муравьева, М.С. Лунина и Н.И. Тургенева [2].

«Правителем» (председателем) Северного  общества был избран активный участник всех декабристских организаций, сын  воспитателя Александра I, капитан  Генерального штаба Никита Михайлович Муравьев. Работая над конституцией в 1821 и последующие годы, Никита Муравьев отошел от прежних республиканских воззрений. Он в это время склоняется к идее конституционной монархии.

Национальное чувство Никиты Муравьева  было возмущено засильем в России иностранцев: «Гражданские чины, заимствованные у немцев и ничем не отличающиеся между собою, отменяются сходственно с древними постановлениями народа русского». Все названия сословных групп (дворяне, мещане, однодворцы и др.) отменялись и заменялись названием «гражданин» или «русский». Понятие «русский» по конституции Никиты Муравьева не относится непосредственно к национальности – оно означает гражданина Российского государства [15, с. 293].

Понятие Родины и ее защиты вознесено  конституцией Муравьева на большую  высоту: «Каждый Русский обязан носить общественные повинности – повиноваться законам и властям отечества, быть всегда готовым к защите Родины и должен явиться к знаменам, когда востребует того закон».

Проект Муравьева утверждал  ряд буржуазных свобод: она провозглашала свободу передвижения и занятий населения, свободу слова, печати и свободу вероисповеданий. Отменялся сословный суд и вводился общий суд присяжных заседателей для всех граждан.

Конституция Никиты Муравьева, будь она  введена, пробила бы огромную брешь  в твердынях феодально-абсолютистского строя и серьезно расшатала бы его основы. Она развязала бы классовую борьбу в стране. Ликвидировать до конца остатки феодализма гораздо легче в конституционной, нежели в абсолютной монархии [15].

Конституция Н.Муравьева, несомненно, имела большое значение в идейной жизни и борьбе тайного общества, однако ее нельзя считать документом, отражающим политическую платформу всего Северного общества. Там все же было сильно более радикальное, отмеченное республиканскими идеями, течение, главою которого стал вождь северных декабристов Кондратий Федорович Рылеев.

В 1824 г. Пестель приезжал в Петербург  с проектом «Русской Правды» и  боролся за то, чтобы именно она  стала общим программным документом выступления декабристов. Отдельные, более радикальные решения Пестеля привлекали республикански настроенных членов Северного общества, но в целом его проект считался неприемлемым. Много споров вызывало «разделение земель», отрицание федеративного принципа, решительное несогласие Пестеля с идеей учредительного собрания и требование Пестелем длительной диктатуры временного революционного правительства, осуществляющего заранее предрешенный конституционный проект.

Северное общество приняло решение  заключить соглашение с южанами  помимо Пестеля. С этой целью Трубецкой провёл почти целый год в командировке в Киеве, добившись успеха: Васильковская управа Южного общества с Сергеем Муравьёвым-Апостолом во главе согласилась действовать совместно с северянами. Была выработана и политическая платформа совместного открытого военного выступления. Южане, договорившиеся с Трубецким, согласились отказаться от диктатуры временного правительства, созвать учредительное собрание, предоставить ему решение земельного вопроса, освобождение же крестьян объявить немедленно после начала восстания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Хотя политические программы Северного  и Южного обществ имели определенные различия, совершенно неправомерно противопоставление этих программ, как делают многие буржуазные авторы, так же, как и противопоставление взглядов Н. Муравьева и П. Пестеля. Между тем, программа Пестеля, сформулированная в «Русской Правде», является не только наиболее зрелым элементом в мировоззрении декабристов, но и наиболее ярким выражением того революционного направления, в котором развивалась идеология декабристов в целом.

При оценке взглядов декабристов по идее объединения славян и национальному вопросу следует исходить из того, что их программа была идеологией освободительной борьбы лучших сил русского народа против оков феодализма. Декабристы не прошли мимо национально-освободительной борьбы своей эпохи. Известно, например, с каким сочувствием относились декабристы к борьбе греческого народа против турецкого ига. Социальное, политическое и национальное освобождение были у декабристов слиты. Поэтому Пестель рассматривал судьбы нерусских народностей России в единстве с судьбой русского народа в новой, свободной России. У декабристов нет и тени пренебрежения к другим народам. Пестель неоднократно подчеркивал, что все люди равны от природы независимо от их расовой и национальной принадлежности.

Другая доминирующая черта взглядов декабристов по вопросу объединения славян – их патриотизм, понимаемый не узко националистически, а широко, что особенно отчетливо проявляется в «Русской Правде» и в программе «Общества соединенных славян». Будучи горячими русскими патриотами, декабристы искренне верили в возможность братского единения народов – славянских и неславянских. В то же время едва ли обоснованно считать декабристов предшественниками славянофилов [26].

Декабристы не идеализировали консервативные традиции русской старины, напротив, стремились поднять Россию до уровня политически развитых стран Запада.

При всем несовершенстве решения идеи объединения славян Пестелем его заслуга состоит в том, что он впервые в истории русской общественной мысли поставил данный вопрос как один из важнейших и пытался решить его с революционно-просветительских позиций. Разумеется, здесь проявилась и историческая ограниченность воззрений Пестеля, присущие декабризму иллюзии. Следует также учитывать, что в ту эпоху многие нации в России только складывались, их дальнейшая судьба как наций для декабристов была неясна. Например, Пестель верил, что украинцы, белорусы и собственно «россияне» – части одного русского народа.