Февра́льская револю́ция 1917 года в России

Итак, несмотря на стабильное положение  на фронтах, в феврале 1917 года почти  весь Петроград ждал скорой революции. Британский историк Бернард Пэрс сформулировал это противоречие следующим образом: «фронт был здоров, тыл же прогнил». Британский военный атташе в России Альфред Нокс отмечал, что «если бы не развал национального единства в тылу, русская армия могла увенчать себя новой славой в кампании 1917 года».

В преддверии планировавшегося весеннего  наступления 1917 года царское правительство  приступило в 1916 году к формированию дивизий уже 4-й очереди на основе ратников 2-го разряда. Ричард Пайпс указывает, что эти солдаты набирались по большей части из старших возрастов, многие из которых были крайне недовольны своей мобилизацией. Военный историк Керсновский А. А. характеризует эти «полчища четвёртой очереди» как «мертворождённые» и отличавшиеся самой низкой боеготовностью. Крупной ошибкой царского правительства стало использование бурлящей столицы империи в качестве огромной перевалочной базы для войск; здесь было сосредоточено как множество солдат запасных батальонов, проходивших обучение перед отправкой на фронт, так и военнослужащие, отозванные с фронта после ранения. Как отмечает Керсновский,

Взятые от сохи новобранцы и не проходившие раньше службы в  войсках ратники 2-го разряда попадали в запасные полки. Эти организационные  соединения насчитывали по 20000 — 30000 человек при офицерском и унтер-офицерском составе, рассчитанном на обыкновенный полк в 4000 штыков. Роты этих запасных полков — по 1000 человек и более — приходилось делить на литерные роты в 250—350 человек. Литерной ротой командовал прапорщик, только что выпущенный, имевший помощниками двух—трёх унтер-офицеров, иногда ещё одного прапорщика, столь же неопытного, как он сам. Оружие имелось в лучшем случае у половины обучаемых, обычно же винтовка приходилась на звено. В пулемётных командах имелось по два пулемёта, зачастую неисправных, и на этих двух пулемётах два прапорщика должны были за шесть недель подготовить 900 пулемётчиков. За невозможностью показа приходилось обучать рассказом — отбывать номер, одинаково тягостный и для обучаемых, и для обучающих.

Запасные войска были скучены в крупных населённых центрах. Военное ведомство не озаботилось  устройством военных городков — лагерей, где, вдали от тыловых соблазнов, можно было вести серьёзные занятия на местности. Эта система лагерей была, между прочим, принята во всех воевавших странах — как союзных, так и неприятельских. Литерные роты выводились на улицы и площади городов. Здесь им производилось учение, заключавшееся в поворотах и маршировке. Иногда на панелях, под сбивчивые команды неопытных начальников, производились перебежки по воображаемой местности. Подобного рода упражнения ничего не прибавляли к сноровке солдата и тактическим познаниям прапорщика.

…

Нагромождение запасных войск в больших городах имело  огромное развращающее влияние на людей. Глазам солдата открывалась разгульная картина тыла с его бесчисленными  соблазнами, бурлившей ночной жизнью, повальным развратом общественных организаций, наглой, бьющей в глаза  роскошью, созданной на крови …  Подобно запасным частям, лазареты были тоже скучены в больших городах. И население, и войска могли свободно созерцать ужасы войны.

Распространено также мнение, что  война поразила систему хозяйственных  связей, прежде всего — между городом и деревней, что в стране обострилось положение с продовольствием, a решение о введении«продразвёрстки» лишь его усугубило. Однако урожай 1916 года был большим, и наряду с продразверсткой в 1916 году сохранялась и ранее действовавшая система государственных закупок на свободном рынке. Вместе с тем исследователь Нефёдов С. А., детально анализируя механизм возникновения осенью 1916 — зимой 1916/1917 годов перебоев в снабжении хлебом, приходит к выводу, что сельские производители в условиях военной инфляции начали массово придерживать продовольствие, ожидая ещё большего повышения цен^[29].

Что касается первых и единственных за всю войну перебоев в снабжении  Петрограда хлебом в феврале 1917 года, то, по оценке генерала Хабалова С. С. (во время революции командующего Петроградским военным округом), «ни о каком голоде, даже о недоедании питерских рабочих в феврале 1917 года и речи не могло быть — на 23 февраля запасов города хватило бы на 10-12 дней, и хлеб все время поступал в столицу»^[21](с.371). По оценке петроградского градоначальника Балка А. П., хлеба должно было хватить даже на 22 дня^[30].

За 2,5 года войны в России сменились 4 председателя Совета министров, 6 министров внутренних дел, 4 военных министра, 4 министра юстиции и земледелия, что получило название «министерской чехарды». Особое раздражение либеральной думской оппозиции вызывало назначение премьер-министром во время войны с Германией этнического немца Штюрмера Б. В., по мнению великого князя Георгия Михайловича, высказанному в письме царю 11 (24) ноября 1916 года, «ненависть к Штюрмеру чрезвычайная». Однако нет сведений, что это отразилось каким-либо негативным образом на управлении, в промышленности и в деревне, военно-промышленном комплексе, на военных поставках, или на международных отношениях. Наоборот, к 1917 году многие проблемы фронта и тыла, имевшие место весной-летом 1915 года, были преодолены

Стачечное движение в Петрограде

Всего в России за январь-февраль 1917 г. только на предприятиях, подчинённых надзору фабричной инспекции, бастовало 676 тыс. человек, из них участников политических стачек в январе было 60 %, а в феврале — 95 %^[31].

На 902 предприятиях Петрограда к началу 1917 года было занято ок. 400 тыс. рабочих, из них 200—220 тыс. — кадровых. Общероссийский революционный подъём, начавшийся в 1917 году, в Петрограде вылился в ряд политических стачек. В годовщину «Кровавого воскресенья» (9 января) забастовали Арсенал, Обуховский, Невский, Александровский заводы, Путиловские завод и судоверфь, другие предприятия (всего 150 тыс. человек)^[32].

14 (27) февраля была проведена новая массовая политическая стачка под лозунгами «Долой войну!», «Да здравствует республика!».

17 февраля (2 марта) вновь началась стачка на Путиловском заводе — крупнейшем артиллерийском заводе страны, на котором работало 36 тыс. рабочих^[33]. 22 февраля (7 марта) администрация завода объявила локаут^[34]. Это решение вызвало движение солидарности среди рабочих Петрограда.

По мнению командующего Петроградским  военным округом С. С. Хабалова, в те февральские дни волнения и некоторые забастовки носили не стихийный характер, а были спровоцированы^[35] или организованы на оборонных заводах с применением угроз со стороны неких агитаторов — А. И. Солженицын^{[неавторитетный источник?]} писал^[36]: «…агитаторы камнями и угрозами насильственно гнали в забастовку рабочих оборонных заводов это во время войны! — и задержано было их десятка два, но ни один не только не расстрелян — даже не предан суду — да даже через несколько часов все отпущены на волю, агитировать и дальше. (Доклад начальника департамента полиции Васильева, что в ночь на 26-е он успешно арестовал 140 зачинщиков, — чиновная ложь, только революция потом раздувала это донесение. Арестовали — 5 большевиков, петербургский комитет».

Социалистические партии в начале 1917 года

Основная статья: Политические партии России в 1917 году

Большевистское руководство оказалось  застигнуто Февральской революцией врасплох. Как указывают исследователи Ричард Пайпс и Восленский М. С., Ленин ещё в январе 1917 года, в эмиграции, выступая перед молодыми швейцарскими социалистами, заявлял: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодёжь… будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции». Находившийся перед революцией непосредственно в Петрограде руководитель Русского бюро ЦК РСДРП(б)Шляпников А. Г. отмечал, что «все политические группы и организации подполья были против выступления в ближайшие месяцы 1917 года»^[37].

Партия большевиков была запрещена  в 1914 году, большевистская фракция Госдумы 4-го созыва была арестована. Во время Февральской революции в Петрограде не было ни одного из членов ЦК РСДРП(б) — все они находились в ссылке либо эмиграции.

Руководство партией (Заграничное  бюро ЦК) находилось в эмиграции, в  России нелегально действовало Русское  бюро ЦК, состав которого постоянно  менялся вследствие арестов^[38].

Во время февральских событий  министр внутренних дел Протопопов А. Д. арестовал находившихся в Петрограде членов Петроградского комитета РСДРП(б), в связи с чем роль большевиков в произошедшем восстании была незначительной, а их влияние во вновь образованном Петросовете — минимальным.

Полицейским удалось внедрить в  ряды большевиков ряд провокаторов. Одним из последних разоблачённых  провокаторов был член Петроградского комитета РСДРП(б) Шурканов^[39], во время Февральской революции призывавший большевиков к активным действиям.

Сразу после Февральской революции  большевики являлись лишь третьей по влиятельности партией среди  социалистов, насчитывая всего лишь около 24 тыс. членов (в Петрограде — только 2 тыс.) и составляли меньшинство в Советах. Многие социалисты считали раскол РСДРП на фракции большевиков и меньшевиков временным явлением. Социал-демократическая фракция «межрайонцев» отстаивала восстановление единой РСДРП; в 54 из 68 губернских городов России на март-апрель 1917 существовали совместные большевистско-меньшевистские организации РСДРП.

Наиболее влиятельной социалистической партией по состоянию на весну 1917 года являлись эсеры, чей лозунг «социализации  земледелия» соответствовал чаяниям  основной массы крестьянства, ждавшей  «чёрного передела» помещичьей земли.

Хлебные бунты. Начало революции

Трудности со снабжением хлебом в Петрограде в последней декаде февраля 1917 года (вызванные в эти  дни срывом графика грузовых перевозок  из-за снежных заносов) и слухи  о скором введении карточек на хлеб привели к его исчезновению, чего раньше никогда в столице не случалось, его население, включая низшие классы, привыкло к отлично налаженному  продовольственному снабжению Петрограда. У хлебных лавок выстроились длинные очереди — «хвосты», как тогда говорили. Так на почве возникшего дефицита одного продукта — хлеба, вспыхнули локальные беспорядки неполитического характера. По воспоминаниям начальника Петроградского охранного отделения генерала К. И. Глобачёва:

…забастовало до 200 тысяч  рабочих… через ЦВПК [центральный  военно-промышленный комитет] в рабочие  массы были брошены политические лозунги и был пущен слух о  надвигающемся якобы голоде и  отсутствии хлеба в столице. Нужно  сказать, что в Петрограде с некоторого времени при булочных и хлебопекарнях  появились очереди за покупкой хлеба. Это явление произошло не потому, что хлеба в действительности не было или его было недостаточно, а потому, что, благодаря чрезмерно  увеличившемуся [за время войны за счёт беженцев и мобилизованных] населению  Петрограда, с одной стороны, и  призыву очередного возраста хлебопеков — с другой, не хватало очагов для выпечки достаточного количества хлеба. К тому же как раз в это время, для урегулирования раздачи хлеба, продовольственная комиссия решила перейти на карточную систему. Запас муки для продовольствия Петрограда был достаточный, и кроме того ежедневно в Петроград доставлялось достаточное количество вагонов с мукой. Таким образом, слухи о надвигающемся голоде и отсутствии хлеба были провокационными — с целью вызвать крупные волнения и беспорядки, что в действительности и удалось^[40]]</ref>.

Не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в  Петрограде в те дни ещё не начинался, причём на многих заводах администрация  вела снабжение продуктами сама — там и очередей хлебных не знали, а уж гарнизон-то вовсе не испытывал недостатка в хлебе^[36]. Роль непосредственного организатора блокады поставок хлеба, по мнению некоторых исследователей^[41], принадлежит активному участнику заговора против Николая II Ю. Ломоносову, одному из руководителей министерства путей сообщения перед Первой мировой войной, который затем (28 февраля) вместе с инженером-путейцем А.Бубликовым взял под контроль ж/д пути на Петроград и приказал остановить царский поезд, вышедший из Ставки в Царское Село

21 февраля (6 марта)

По сообщениям газеты «Биржевые ведомости», 21 февраля (6 марта) на Петроградской стороне начался разгром булочных и мелочных лавок, продолжавшийся затем по всему городу. Толпа окружила пекарни и булочные и с криками: «Хлеба, хлеба» двинулась по улицам.

22 февраля (7 марта). Отбытие  царя в Ставку

22 февраля (7 марта) Николай II уезжает из Петрограда в Могилёв в Ставку Верховного Главнокомандующего. Перед отъездом он получил заверения министра внутренних дел Протопопова А. Д. о том, что ситуация в столице полностью под его контролем; арестовав в конце января Рабочую группу Центрального ВПК и предотвратив массовую демонстрацию в день открытия новой сессии Госдумы, Протопопов был абсолютно уверен, что ему удалось подавить революцию в зародыше

23 февраля (8 марта). Начало  революции

23 февраля (8 марта) в 15⁰⁰ царский поезд прибыл в Могилёв.

Тем временем в столице  антивоенные митинги, посвящённые  Дню работницы, начали стихийно перерастать  в массовые стачки и демонстрации. Остановили производство работницы  ткацкой Торшиловской фабрики, снарядного завода «Старый Парвиайнен». Участники совместного митинга с Выборгской набережной направились в центр Петрограда. На Лесном проспекте они встретили 3-тысячную демонстрацию рабочих завода «Новый Парвиайнен» и вместе с ними по Литейному (Александровскому) мосту прошли в центр города. Прекратили работу заводы «Старый Лесснер», «Новый Лесснер», «Айваз», «Эриксон», «Русский Рено», «Розенкранц», «Феникс», «Промет» и др. К вечеру на Невский проспект вышли рабочие Выборгской и Петроградской сторон (через Литейный проспект), Рождественского и Александро-Невского районов (со стороны Знаменской площади), Путиловского завода и Нарвского района (к Казанскому собору). Всего забастовало 128 тыс. человек. Колонны демонстрантов шли с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!»^[32].