Феномен Павла 1

В отличие от царствования Екатерины II (1762-1796) в политическом курсе Павла I (1796-1801), на первый взгляд, отсутствуют цельность и системность; его курс как бы распадается на отдельные мало связанные и противоречащие друг другу мероприятия. Именно крайняя  непоследовательность внутренней и  внешней политики позволила ряду исследователей говорить о феномене Павла I. Преподаватели часто испытывают затруднения с приведением разрозненных и непоследовательных мероприятий  Павла I в определенную логическую систему, без которой вряд ли возможно успешное усвоение материала учащимися.

Император и историки

В советский  период правлению Павла I уделялось  неоправданно мало внимания. Оно рассматривалось  скорее как кратковременный и  притом нетипичный эпизод российской истории между более связанными друг с другом царствованиями Екатерины II и Александра I. Между тем именно при нем возникли некоторые тенденции, получившие развитие в правление  сыновей Павла - Александра I и Николая I (например, курс на постепенное улучшение  положения крестьян или курс на дальнейшую централизацию государственного управления).

Цель настоящей  статьи заключается в том, чтобы  помочь преподавателю истории разобраться  в противоречиях политики Павла I и более систематизированно и  доступно изложить этот материал на уроке. Мы должны подойти к ответу на главный  вопрос: кем же был Павел I - полусумасшедшим  тираном или неудавшимся реформатором?

В отечественной  историографии существуют две противоположные, по сути, оценки павловского царствования.

Тон первому  направлению задал В.О.Ключевский, резко негативно оценивший деятельность Павла, назвавший ее капризами сумасшедшего: "все содержание этого царствования - не более чем политические анекдоты". Его позицию разделял известный  историк охранительного направления  Н.К. Шильдер, определявший павловские мероприятия как "бесцельные, случайные  и вредные для истинно государственных  интересов России, приведшие все  отрасли государственного управления в неописуемый беспорядок" *.

В исследованиях  большинства авторов дореволюционного периода Павел предстает больным, ненормальным человеком. Вся его  политика - это прихоть больного воображения, поэтому говорить о  каких-либо последовательных принципах  не приходится. Эта точка зрения с небольшими модификациями господствовала и в советской историографии.

Начало разработке другой концепции павловского царствования положил Д.А. Милютин - будущий военный  министр, отметивший положительное  значение административных и военных  преобразований Павла. Точку зрения Д.А. Милютина, основываясь на источниках, отстаивал и П.Н. Буцинский. В наиболее же законченном виде концепция позитивной оценки царствования Павла I представлена в работах М.В. Клочкова, уделившего особое внимание социальному аспекту  политики императора. У Клочкова Павел  предстает царем-реформатором, посвятившим  себя неравной борьбе с дворянскими  привилегиями и много сделавшим  для улучшения положения крестьян. По мнению автора, именно из-за этого  Павел и был убит2.

К более умеренной  позиции склонялись Д. Кобеко и Е.С. Шумигорский. Их работы основаны на изучении огромного массива источников и  потому не потеряли научного значения. Большой исследовательский интерес  представляют также работы Н.Я.Эйдельмана. По их мнению, Павел имел четкую программу  действий, главной целью которой  была своего рода превентивная борьба с на-двигающейся революцией. Однако негативные черты характера Павла  не позволили добиться успеха и даже, напротив, привели к обратному  результату3.

Мать  и сын

Как известно, Павел I родился в 1754 г. и был единственным сыном Петра III и Екатерины II. Он был  сразу же отобран у родителей  и первые годы воспитывался лично  императрицей Елизаветой Петровной. С  родителями он общался не чаще одного-двух раз в неделю и, по сути, толком их не знал, впрочем, как и они его. По отзывам современников, маленький  Павел был умным и отзывчивым ребенком, быстро научился писать и  читать, проявлял особые успехи в математике. Когда Павел подрос, Екатерина II, ставшая к тому времени императрицей, решила дать наследнику систематическое  образование, назначив главным наставником  руководителя Коллегии иностранных  дел графа Никиту Ивановича Панина, одного из главных организаторов  возведения ее на престол. Однако Н.И.Панин  считал, что Екатерина должна находиться на престоле только до совершеннолетия  Павла, единственного, по его мнению, законного наследника. Именно эти  мысли он и внушил Павлу, и именно в этом - главная причина резкого  охлаждения отношений между императрицей-матерью  и сыном, наступившего с середины 1770-х гг. Павел полагал, что Екатерина  незаконно отобрала у него престол, отсюда - оппозиционность матери и  почитание памяти отца. Властолюбивая  Екатерина II, в свою очередь, не желала расставаться с властью и, видя негативное отношение Павла и его претензии  на участие в управлении страной, сделала совершенно логичный и оправданный, с ее точки зрения, ход - совершенно отстранила наследника от участия в  обсуждении государственных дел. Мало того, Екатерина позволяла своему окружению открыто унижать сына, демонстрировать пренебрежительное  отношение к нему, распускать слухи  о его безумии, неспособности  к государственным делам и  т.д. Существует, впрочем, довольно оригинальная версия, объясняющая негативное отношение  Екатерины II к Павлу. Павел, будто  бы, вовсе не был сыном Екатерины. Она родила мертвого ребенка, но Елизавета  Петровна, мечтавшая получить наследника и не любившая туповатого и инфантильного  Петра III, приказала скрыть этот факт. Наследником объявили мальчика из близлежащей  чухонской деревни, родившегося  как раз в это время. Екатерина, естественно, об этом знала. Фактами  изложенная версия не подтверждена.

Как бы то ни было, отношения между Екатериной II и  Павлом к 1796 г. ухудшились до предела; она  твердо решила оставить сына без престола и передать корону внуку Александру. Лишь апоплексический удар и смерть не позволили Екатерине осуществить  задуманное. Здесь и разгадка антиекатерининской политики Павла I в первые месяцы нахождения у власти, часто принимавшей анекдотичные формы.

Конституционные мечтания наследника престола

Но у Павла  были и более серьезные намерения, чем просто месть. В современной  историографии общепринято мнение о Н.И.Панине как о приверженце  западноевропейского конституционализма, в частности концепции "истинной монархии", основанной на неизменных фундаментальных законах, которые  не имеет право нарушить и сам  монарх.

Именно его  влияние предопределило формирование мировоззрения наследника. Существует множество фактов, подтверждающих увлечение  Павла конституционными идеями4. К  примеру, сохранилось письмо Н.И.Панину от 14 сентября 1778 г., в котором наследник  признает: "Свобода, конечно, первое сокровище каждого человека, но должна быть управляема крепким понятием оной, которое ничем иным приобретается, как воспитанием"; воспитание, в  свою очередь, "не может быть иным управляемо, чтоб служило к добру  как фундаментальными законами, но как сейчас последних нету, следовательно, и воспитания порядочного быть не может".

Павел высказывает  здравые мысли, которые едва ли мог  вынашивать полусумасшедший тиран, каким представляют Павла некоторые  историки. Версию о безумии Павла  следует оставить в стороне. Конечно, это был неуравновешенный, крайне нервный, экзальтированный человек. Слухи  же о его безумии, неспособности  к государственным делам, незаконнорожденности были, вероятнее всего, намеренно  пущены окружением Екатерины, если не ею самой, дабы оправдать лишение  Павла престола.

Приведем другие свидетельства. В 1770-е гг., видимо, под  влиянием Н.И.Панина и близкого к  последнему Д.И.Фонвизина, Павел заинтересовался  идеями Просвещения. Он читал в подлиннике Ч. Беккариа, Ш.Монтескье, Вольтера и по первым впечатлениям от этих сочинений сам пытался составить проекты преобразований. Из-под его пера выходит огромное количество "мнений" и "рассуждений" о состоянии дел в государстве.

Публицистические  труды молодого наследника престола основывались на следующих принципах. Во-первых, его идеалом была государственная  система Петра I, идея служения государству  всех подданных независимо от сословной  принадлежности ради достижения "общего блага". Во-вторых, Павел полностью  соглашался с просветителями в том, что стране необходимы фундаментальные  законы: "Спокойствие внешнее  зависит от спокойствия внутреннего; страсти должны быть обузданы. Чем  их обуздать как не законами?...3десь опять запрещаю себе больше говорить о сем, ибо сие рассуждение  довело б меня до того пункта, от которого твердость и непоколебимость  зависят".

О чем боялся говорить Павел? Вполне возможно, что  о представительных учреждениях. Мысль  эта не стыкуется с привычными представлениями о Павле как  о тиране и деспоте. Отметим, однако, что в 1783 г. Павел дал умирающему Н.И.Панину слово ввести в действие разработанный им проект Конституции  сразу после восшествия на престол.

Конституционалист - Наследник и тиран-император

Но ведь была тирания в период правления Павла I! Каким образом Павел-конституционалист  превратился в Павла-тирана?

Можно выделить две основные причины этого перевоплощения.

Во-первых, постоянные унижения, которым подвергался Павел  при дворе Екатерины, заставили  его возненавидеть не только мать и ее фаворитов, но и все дворянское сословие, олицетворением которого стал для него Двор. А если учесть приверженность Павла теории "общего блага", становится понятным его стремление лишить дворянство не-заслуженных привилегий, заставить  его служить Отечеству наравне  с другими сословиями. Это и  дало повод некоторым историкам  назвать Павла "царем-демократом"5, хотя к демократии он, конечно же, не имел никакого отношения.

Во-вторых, огромную роль в смене мировоззрения Павла  сыграла Французская революция, "конституционные опыты" которой  произвели на Павла отрицательное  впечатление. После казни Людовика XVI конституционные мечтания Павла  окончательно умирают, а идеи ограничения  самодержавной власти сменяются  идеалом централизованной перестройки  государственного аппарата с наступлением на дворянские привилегии. К моменту  вступления на престол Павел руководствовался иными принципами.

Главный принцип, провозглашенный новым императором, таков: "Блаженство всех и каждого!" - "каждый подданный имеет значение, поскольку я с ним говорю и  до тех пор, пока я с ним говорю!"6. Отсюда вывод: власть императора является высшим благом подданных, которые все  перед ним равны: и дворянство, и простой народ. Император становится верховным посредником в отношениях между ними.

Был взят курс на максимальную централизацию и укрепление императорской власти как единственный путь к "блаженству всех и каждого", петровской идее "общего блага". Павел  хочет теперь во все вникать сам, регламентировать и контролировать все стороны жизни. До тирании - только шаг. Главное - сохранить меру. Но сохранить  меру Павлу не удалось. Его начинания  в этой области выливались либо в  репрессии против недовольных, либо в те самые анекдоты, о которых  говорил Ключевский.

Монарх-рыцарь

Чтобы бороться с проникновением идей Французской  революции в Россию, Павел должен был предложить нечто такое, что, будучи консервативным по духу, могло  бы сплотить противников революции  не только в России, но и на Западе. После долгих исканий Павел обратился  к далекому средневековому прошлому, взяв за основу идеализированную рыцарскую  консервативную идею, противопоставив  ее знаменитой революционной триаде "свободы, равенства, братства". Мораль западного рыцарства с его  исторической репутацией благородства, бескорыстия, храбрости, полагал он, присуща только дворянскому сословию, но никак не жадным беспринципным  буржуа.

Следуя этой морали, Павел пытался вести себя как истинный рыцарь, что дало повод  Наполеону назвать его "русским  Дон Кихотом", а Иосифу II - "русским  Гамлетом".

Вступление в  масонский орден (в масонской  галерее королевского дворца в Стокгольме есть портрет Павла в орденском  одеянии), гроссмейстерство с 1797 г. в  Мальтийском ордене иоаннитов, наконец, призыв через Коцебу от 11 декабря 1800 г. к европейским монархам решать все международные споры путем  вызова на дуэль - все это звенья одной цепи, попытка воплощения в  жизнь рыцарской идеи, облеченной вначале в масонскую, а затем  в мальтийскую ритуалистику.

Павел увлекается и идеей теократии ("государь - глава церкви") и через Мальтийский  орден пробует соединить в  своих руках светскую и духовную власть. Существует мнение, что Павел  даже имел планы соединить церкви, став их главой (очень российская идея поглощения церкви государством)7. Косвенными свидетельствами являются, во-первых, пресловутая веротерпимость Павла, а во-вторых, его заигрывания с  католицизмом и с иезуитами. К  примеру, через пастора Грубера  он неоднократно обращался к папе с просьбой снять запрет с деятельности иезуитов, а в конце 1800 г. предложил  папе Пию VII убежище в России, если французские войска сделают невозможным  его дальнейшее пребывание в Италии.

Павел был одержим  главной целью - осуществить союз императора-рыцаря с вселенской церковью, чтобы вернуть всему миру утраченную гармонию. В его идеях причудливо переплелись имперские амбиции, стремление к гегемонии в Европе - с попытками найти идейную  альтернативу революции, сплотить вокруг нее все силы старого мира. Так  что Павел собирался воевать  с революцией не только с помощью  пушек. Его идеологическая программа  была гораздо сложнее, продуманнее.