Древняя Русь

Приняв от Антанты  не только материальную, но и военную  помощь в форме иностранной интервенции, антисоветская контрреволюция быстро лишилась даже внешних черт патриотического  движения и предстала как прозападная  сила, ведущая к потере целостности и независимости России (Колчак называл себя "кондотьером"). Это во многом предопределило утрату широкой поддержки населения и поражение Белой армии. Напротив, Красная армия все больше воспринималась как сила, восстанавливающая государственность и суверенитет России.

Роль Советского государства  в возникновении гражданской  войны.

Бескровно получив власть в октябре 1917 г., Советское правительство, естественно, делало все возможное, чтобы избежать гражданской войны. Известный тезис о "превращении войны империалистической в войну гражданскую" имел чисто теоретический характер и, поскольку до Февраля большевики политического влияния не имели, никакого воздействия на общественную практику не оказал. После Февраля он был снят и заменен лозунгом справедливого демократического мира. После Октября, во время наступления немцев, был выдвинут лозунг "Социалистическое Отечество в опасности".

С целью пpедотвpатить  столкновение было сделано много  примирительных жестов: отмена смертной казни, освобождение без наказаний участников первых антисоветских мятежей, в том числе их руководителей (генералов Корнилова, Краснова и Каледина); многократные предложения левым партиям образовать правительственную коалицию; отказ от репрессий по отношению к членам Временного правительства и перешедшим в подполье депутатам Учредительного собрания, даже отказ от репрессий против участников опасного мятежа левых эсеров в июле 1918 г. в Москве (были расстреляны 13 сотрудников ЧК, причастных к убийству посла Мирбаха) и амнистия в честь первой годовщины Октября.

В целях примирения Советская  власть смотрела сквозь пальцы на нарушение  официальных запретов: даже летом 1918 г. издавалась газета запрещенной партии кадетов, выходили газеты меньшевиков  и анархистов. Даже после разгрома ВЧК "анархистских центров" в Москве Н.Махно летом 1918 г. приезжал в Москву и имел беседы с Лениным и Свердловым.

Первые месяцы Советской  власти породили надежды на мирный исход революции без крупномасштабной войны. О том, что эти надежды  советского руководства были искренними, говорят планы хозяйственного и культурного строительства и особенно начавшаяся реализация крупных программ. Например, открытие в 1918 г. большого числа (33) научных институтов, организация ряда геологических экспедиций, начало строительства сети электростанций или программа "Памятники республики"* (2). Никто не начинает таких дел, если считает неминуемой близкую войну.

В целом, Советское государство  создавало механизм, подавляющий  тенденцию к гражданской войне, но сила его оказалась недостаточной. Даже для тех действий, которые сегодня многие относят к разряду ошибочных или преступных, в тот момент было трудно предсказать итоговый эффект с точки зрения разжигания или гашения войны. К таким действиям относится красный террор.

Надо сделать общую  оговорку. Подходить к социальным конфликтам масштаба революции с  позиции абстрактного гуманизма  в лучшем случае наивно. Более того, отказ государственной власти от насилия (философский образ такой  власти в русской истории представлен царем Федором Иоанновичем) ведет к Смуте и самым большим по масштабам страданиям населения. В условиях кризиса государственности принципом реального гуманизма является политика, ведущая к минимуму страданий и крови, а не к их отсутствию.

Террор (от фр. слова ужас) государства обычно имеет целью подавить эскалацию действий его внутренних врагов созданием обстановки страха, парализующего волю к сопротивлению. Для этого проводится краткая, но интенсивная и, главное, наглядная, вызывающая шок репрессия. Принцип террора - неотъемлемая часть революционной традиции Нового времени, он юридически обоснован Робеспьером и философски - Кантом. Робеспьер писал: "В революцию народному правительству присущи одновременно добродетель и террор: добродетель, без которой террор губителен, и террор, без которого добродетель бессильна". В России все революционные партии принимали идею террора, социал-демократы отрицали лишь террор индивидуальный. Противниками любого террора были именно консерваторы и "реакционеры" (в частности, "черносотенцы").

Советское государство  объявило красный террор как ответ  на обострившийся летом 1918 г. белый  террор, после покушения на В.И.Ленина 30 августа (в организации белого террора, были, кстати, замешаны английские спецслужбы, что признает в своих мемуарах посол Локкарт). Государственным документом, вводившим эту меру, было воззвание ВЦИК (от 2 сентября), выполняющим ее органом - ВЧК. Самой крупной акцией был расстрел в Петрограде 512 представителей высшей буржуазной элиты (бывших сановников и министров, даже профессоров). Списки расстрелянных вывешивались (по официальным данным, всего в Петрограде в ходе красного террора было расстреляно около 800 человек). Прекращен красный террор был постановлением VI Всероссийского съезда Советов 6 ноября 1918 г., фактически в большинстве районов России он был закончен в сентябре-октябре.

Видимо, красный террор, скорее, подтолкнул к гражданской  войне, чем отвратил от нее. Парализовать сопротивление Советской власти с помощью страха не удалось. Если же считать террор акцией уже начавшейся войны, то он привел к резкому размежеванию и "очистил тыл" - вызвал массовый отъезд активных противников Советской власти в места формирования Белой армии и районы, где Советская власть была свергнута (например, в Казани во время красного террора было расстреляно всего 8 человек, т.к. "все контрреволюционеры успели сбежать").

Сегодня, когда хорошо изучен процесс разжигания и эскалации  примерно десятка гражданских войн последних десятилетий (Ливан, Нигерия, Шри Ланка, Югославия и др.), когда выявлена роль в этом процессе государства и права, можно реконструировать весь период от февраля 1917 г. до конца 1918 г. как систему становления и воспроизводства гражданской войны (более строго, эту систему следовало бы рассматривать начиная с 1905 г.). Советское государство было одним из действующих элементов этой системы - с очень небольшими средствами для воздействия на фундаментальные процессы самоорганизации.

За годы перестройки  критики политики Советского государства  в тот период, делая упор на известных дефектах и эксцессах, к сожалению, не выявили тех критических точек, на которых, по их мнению, был сделан принципиально неверный выбор. Такой структурный анализ был бы очень полезен. Даже частные решения, которые многие современные авторы представляют как явно ошибочные, выглядят по-иному, как только их помещаешь в более широкий контекст. Так, "демократизация" армии после Октября, - выборность командиров и отмена символов иерархии (погон) - конечно, завершала разрушение старой армии и создавала большую опасность. Однако известно, что те корпуса и армии, где эти меры провести не удалось (1-й Польский корпус, Чехословацкий корпус, армии Румынского фронта), стали готовой и организованной ударной силой, которая начала гражданскую войну.

По-видимому, на всех фатальных "перекрестках", на которых ему  приходилось делать выбор из очень  малого набора вариантов, Советское  государство не сделало тяжелых, а тем более очевидных тогда  ошибок. Причина национальной катастрофы России - в совокупности массивных, фундаментальных факторов.

Общие предпосылки для  войны.

Вопрос о том, могло  ли Советское правительство посредством  более тонкой и точной политики предотвратить  гражданскую войну, имеет чисто  академический интерес. Скорее всего, ресурсов для этого у новой власти было недостаточно. Реальную ценность сегодня имеет выявление тех факторов, которые вели процесс к войне.

В качестве главной причины  часто выдвигается экспроприация  частной собственности (земли, предприятий, финансов). Это - взгляд "от истмата". На деле никто и никогда не идет на смерть ради собственности. Причины гражданских войн лежат в сфере ценностей (идеалов): изъятие собственности важно не тем, что наносит экономический ущерб, а тем, что воспринимается как нестерпимое посягательство на порядок, признаваемый законным и справедливым. То есть, к войне побуждает не рациональный интерес, а ненависть - категория духовная.

Нарастание такой ненависти  в среде имущих классов и значительной части культурного слоя России отмечалось многими наблюдателями уже начиная с лета 1917 г. До конца 1918 г. протекал период ее "созревания" и оформления ее идеологии. Темная ненависть к "восставшему хаму" приобрела культурно приемлемые формы ненависти к политической власти большевиков как узурпаторов и губителей России.

На деле за политическими  категориями стоял социальный расизм - невозможность вытерпеть власть "низших классов". Это был фундаментальный  фактор, важнейшая культурная предпосылка  к гражданской войне, снимавшая  запрет на "убийство ближнего".

Вот как Иван Бунин в известной книге "Окаянные дни" описывает рядовую рабочую демонстрацию в Москве 25 февраля 1918 года, когда до реальной войны было еще далеко: "Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские... И какие мерзкие даже и по цвету лица, желтые и мышиные вол

ВСЕРОССИЙСКОЕ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ  СОБРАНИЕ. Созыв Учредительного собрания в качестве органа верховной демократической  власти был требованием всех социалистических партий в дореволюционной России – от народных социалистов до большевиков. Выборы в Учредительное собрание состоялись в конце 1917. Подавляющая часть избирателей, участвовавших в выборах, около 90%, проголосовали за социалистические партии, социалисты составляли 90% всех депутатов (большевики получили только 24% голосов). Но большевики пришли к власти под лозунгом «Вся власть Советам!» Свое единовластие, полученное на Втором Всероссийском съезде Советов, они могли сохранить только опираясь на Советы, противопоставляя их Учредительному собранию. На Втором съезде Советов большевики пообещали созвать Учредительное собрание и признать его властью, от которой «зависит решение всех основных вопросов», но это обещание не собирались выполнять. 3 декабря на съезде Советов крестьянских депутатов Ленин, несмотря на протест ряда делегатов, заявил: «Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собраний. Партия большевиков всегда говорила, что высший орган – Советы». Большевики считали Учредительное собрание главным своим соперником в борьбе за власть. Сразу после выборов Ленин предупредил, что Учредительное собрание «обречет себя на политическую смерть», если выступит против Советской власти.

Ленин использовал ожесточенную борьбу внутри партии эсеров и заключил политический блок с левыми эсерами. Несмотря на расхождения с ними по вопросам многопартийности и диктатуры пролетариата, сепаратного мира, свободы печати большевики получили необходимую им поддержку, чтобы удержаться у власти. ЦК эсеров, уверовав в безусловный престиж и неуязвимость Учредительного собрания, не предпринял реальных шагов для его защиты.

Учредительное собрание открылось 5 января 1918 в Таврическом  дворце. Я.М.Свердлов, который по договоренности большевиков и левых эсеров, должен был открыть заседание, опоздал. Ленин нервничал, т.к. решался вопрос: быть или не быть его правительству.

Воспользовавшись замешательством  в левой части депутатов, фракция  эсеров попыталась перехватить инициативу и предложила старейшему депутату эсеру  С.П.Швецову открыть заседание. Но когда он поднялся на трибуну, его встретил неистовый шум, свистки большевиков. Растерявшись, Швецов объявил перерыв, но подоспевший Свердлов вырвал из его рук колокольчик и от имени ВЦИК (Всероссийского центрального исполкома Советов) предложил продолжать Учредительное собрание. 244 голосов против 151 избрало своим председателем эсера В.М.Чернова. В произнесенной речи Чернов заявил о желательности работы с большевиками, но при условии, что они не будут пытаться «столкнуть Советы с Учредительным собранием». Советы как классовые организации, «не должны претендовать на замещение Учредительного собрания», подчеркнул Чернов. Он заявил о готовности поставить на референдум все основные вопросы, чтобы положить конец подкопам под Учредительное собрание, и в его лице – под народовластие.

Большевики и левые  эсеры восприняли речь Чернова как  открытую конфронтацию с советами и  потребовали перерыва для фракционных  совещаний. В зал заседаний они  уже не вернулись.

Члены Учредительного собрания все же открыли прения и решили не расходиться до тех пор, пока не будет завершено обсуждение подготовленных эсерами документов о земле, государственном строе, о мире. Но начальник караула матрос Железняк потребовал от депутаов покинуть зал заседания, заявив, что «караул устал».

6 января Совнарком  принял тезисы о роспуске Учредительного  собрания, а в ночь на 7-е ВЦИК  утвердил декреты. 

10 января в Таврическом  дворце открылся третий съезд  Советов рабочих и солдатских  депутатов, созванный в противовес  Учредительному собранию. С трибуны съезда матрос Железняк рассказал, как он с группой военных разогнал «трусливое Учредительное собрание». Классовой непримиримостью звучало выступление соратника Ленина Л.Д.Троцкого: «Мы знаем Учредительное собрание по его делам, по его составу, по его партиям. Они хотели создать вторую палату, палату теней Февральской революции. И мы нисколько не скрываем и не затушевываем того, что в борьбе с этой попыткой мы нарушили формальное право. Мы не скрываем также и того факта, что мы употребили насилие, но мы сделали это в целях борьбы против всякого насилия, мы сделали это в борьбе за торжество величайших идеалов».