Древние славяне: нравы, обычаи, верования

Любя воинскую деятельность и подвергая жизнь свою беспрестанным опасностям, наши предки мало успевали в зодчестве, требующем времени, досуга, терпения, и не хотели строить себе прочных домов: не только в шестом веке, но и гораздо попозже обитали в шалашах, которые едва укрывали их от непогод и дождя.

Славяне не имели никакой азбуки до 863 года, когда философ Константин, названный в монашестве Кириллом, и Мефодий, брат его, жители Фессалоники, будучи отправлены греческим императором Михаилом в Моравию к тамошним христианским князьям Ростиславу, Святополку и Коцелу, для перевода церковных книг с греческого языка, изобрели славянский особенный алфавит, образованный по греческому, с прибавлением новых букв: Б.Ж.Ц.Ш. Щ. Ъ. Ы. Ъ.Ю. Я.Ж. Эта азбука, называемая Кирилловскою, или Кириллицей, употребляется, с некоторыми переменами, до сих пор в России

2. Крещение Руси и его последствия

Точно установленные факты распространения христианства на Руси относятся к IX-X вв., когда крещение стали принимать представители киевской знати и дружинников, а в столице уже существовала в середине X в. церковь св. Ильи. По-видимому, можно говорить о существовании различных общин и направлений этого учения: такие слова как "крест", "алтарь", "церковь", "пастырь" имеют западное происхождение. Византийская церковь, кроме того, не употребляла колоколов и не знала понятия "десятина". Распространению новой религии способствовало и расширение международных связей Руси. Религиозная реформа, осуществленная Владимиром Святославичем в эту эпоху, являлась закономерным шагом: в IX в. христианство приняли Болгария и Чехия, в X в. Польша, Дания и Венгрия, в XI в, - Норвегия и Швеция, что в целом завершало процесс формирования европейской цивилизации. Окончательный выбор Русью восточного варианта христианства - православия, был обусловлен как давними связями с Константинополем, так и традициями восточной церкви: ее тесной зависимостью от светской власти и допущением богослужения на родном языке. Умелое использование внутреннего кризиса в Византии позволило русской дипломатии избежать при принятии христианства вассальной зависимости от империи и утвердить международный авторитет Руси. Император Византии Василий II в 987 г. вынужден был обратиться к Владимиру за помощью в борьбе против мятежного полководца Варды Фоки. Князь обязался послать на помощь войска и принять крещение в обмен на согласие Василия II выдать за него замуж свою сестру Анну. После разгрома мятежника Фоки (с помощью 6-тысячного русского войска) Василий II не спешил с исполнением взятого на себя обязательства; тогда Владимир с войском вторгся в византийские владения в Крыму и захватил Херсонес. Это заставило Константинополь поспешить с бракосочетанием и восстановить мирные отношения.

О дате и обстоятельствах этого события ученые спорят до сих пор, что обусловлено трудностью анализа разноязычных источников с различной системой летосчисления. Но когда бы ни произошло крещение Владимира и его подданных (между 988-990 гг.), этот шаг означал прежде всего проведение крупной государственной реформы: на Руси появился новый общественный институт - православная церковь. Появившись в патриархальном обществе, церковь, как более зрелая структура, помогала становлению Древнерусского государства и взяла на себя часть его функций. В ее руках находился суд по семейно-брачным и наследственным делам, наряду с "Русской Правдой" действовал переведенный с греческого кодекс церковного права - Номоканоцили Кормчая книга. В ведении церкви находились определенные категории населения: лекари, клирошане, паломники. Там же оглашались указы, хранились документы, эталоны мер и весов. Духовенство как носитель знаний и грамотности выступало в качестве школьных учителей. В свою очередь княжеская власть обеспечивала церковь материально: в X-XI вв. - за счет десятины (отчислений от княжеских доходов - штрафов, пошлин и т.д.), а позже передавала епископам и монастырям села с крестьянами.

Важной функцией церкви стала забота о нищих и обездоленных. В этой сфере церковные власти поощряли милостыню, устраивали богадельни; в "церковном доме" могла найти убежище незамужняя женщина с ребенком; под особым покровительством находились паломники, "хромцы и слепцы".

Наступая на традиционные общинные права и обычаи, церковь усиливала контроль за поведением людей в наиболее консервативной и труднодоступной для государственного вмешательства сфере семейного быта. Грамоты новопоставленным пастырям предписывали им неуклонно выполнять свои повседневные обязанности в гуще мирской жизни. Священники уговаривали господ "миловать свою челядь" и терпеливо приучали к исполнению христианских заповедей своих прихожан, которые "без стыда и срама" имели по несколько жен и наложниц, играли свадьбы без венчания с буйными плясками, "гудением и плесканием", не признавали постов, устраивали языческие "игрища", и "творили насилье" прямо в храме.

Не менее трудным делом для духовенства было заставить вчерашних язычников "молвити своя грехи" духовному отцу - белому или черному священнику, призванному контролировать повседневную жизнь своих прихожан. Надо было добиться стыда и раскаяния (и привычки осознавать свои прегрешения), не отпугивая при этом строгостью наказания, чтобы грешник "в отчаянье не впал". По грехам и "по силе" каждого после исповеди назначалась епитимия, а при огласке какого-либо бытового "грехопадения" виновники представали перед закрытым епископским судом, "мирян не припущая".

Активно участвовала церковь и в процессе распространения христианства: с расширением границ княжеских владений строились новые храмы, а в городах основывались епископские кафедры. В свою очередь, князья стремились обеспечить себе поддержку со стороны влиятельных церковных корпораций и боролись за право покровительства отечественным святыням - таким, например, как мощи князей Бориса и Глеба. В период раздробленности епископы вмешивались в политическую борьбу на стороне "своих" князей. Так, владимирское духовенство помогло Андрею Боголюбскому в утверждении патронального культа Богородицы перенесением из Киева на север почитаемой иконы Богоматери - будущей Владимирской - и введением не санкционированного Константинополем и киевским митрополитом праздника Покрова. Случались (у того же Андрея и других князей) и конфликты с церковными иерархами и монастырями, но все же через 200 лет после крещения Руси православная церковь стала важным и влиятельным институтом в феодальной общественной структуре: уже в конце XI в. Киево-Печерский монастырь принял "волости" от князя Ярополка Изяславича и обзавелся "рабами", а в XII в. земельные владения получают и епископы.

При помощи разработанного вероучения и стройной организации Русская православная церковь стремилась освятить и укрепить общественный строй. Но если бы дело было только в насаждении сверху в угоду узкой правящей прослойке системы ценностей, чуждой подавляющему большинству населения, то оно было бы обречено на провал: внедрить силой никакую идею нельзя. Утверждение новой религии означало и переворот в мировоззрении людей, которым христианство предложило иную по сравнению с язычеством систему ценностей.

3. Христианское мировоззрение как основа древнерусской культуры

Князя и его дружину вполне устраивал утверждаемый новой верой принцип богоустановленности власти и всего существующего на земле порядка. Принятие христианства было обусловлено и расширением международных связей Руси. Но крещение Руси не только соответствовало интересам верхушки общества.

Новая религия принесла с собой и не известную язычеству идею равенства людей: во-первых, исключила племенные и этнические различия; во-вторых, каждому - от князя до землепашца - предстояло отвечать за свои земные дела на Страшном суде: ни высокое положение, ни богатство не спасали грешника и злодея от геенны огненной, которая доходчиво изображалась художниками на западной стене христианского храма; праведника же за терпение и добрые дела ожидал рай. В новой системе ценностей происхождение и социальный статус человека не имели значения: на Страшном суде смерд вполне мог оказаться более достойным, чем боярин или князь. При этом новая вера не посягала на земные порядки ("Кииждо бо раб своего господина хвалит", - писал знаменитый проповедник XII в. Кирилл Туровский), хотя и осуждала резкий разрыв между евангельскими нормами и реальностью грешного мира. Но само признание равенства - хотя бы только перед Богом - и уверенности в грядущем разрешении всех земных противоречий до определенной степени сдерживало страсти и смягчало остроту социальных конфликтов.

Христианство возвышало личность человека, созданного по образу и подобию Божьему (т.е. человека-творца, создателя, выбирающего своим разумом свой путь и отвечавшего за свои поступки), в отличие от языческих традиций подчинения отдельного человека роду и судьбе-року. Но христианство не только уравнивало людей перед Богом, оно вырывало их из круговорота слепой космологической зависимости: личная ответственность невозможна без свободы личностного выбора и духовной самостоятельности каждого человека, который отныне мог по мере своих сил приобщиться к божественной благодати ("нетоварной энергии"). А навстречу ему раскрывался Бог в человеческом Лице Иисуса Христа, реально соединившем божество со всей природой человека. Личностное восприятие мира как Божьего дара давало христианину и надежду: даже на пороге смертного часа раскаявшийся грешник мог получить прощение и облегчить свою участь.

Новый христианский тип сознания поднимал человека на немыслимую для языческого мироощущения высоту.

Новое истолкование мира и роли человека в нем открыло людям мудрость "чудно" и "дивно" устроенной Вселенной, которое выразил знаменитый полководец и государственный деятель, великий князь Киевский Владимир Мономах:". велий еси, Господи, и чюдна дела твоя, и благословено и хвално имя твое в векы по всей земли. Иже кто не похвалит, ни прославляет силы твоея и твоих великых чудес и доброт, устроенных на сем свете: како небо устроено, како ли солнце, како ли луна, како ли звезды, и тма и свет, и земля на водах положена, Господи, твоим промыслом! Зверье разноличнии, и птица, и рыбы украшено твоим промыслом, Господи! И сему чюду дивуемся, како от персти создав человека, како образи розноличнии в человечоскых лицих - аще и весь мир совокупить, не вси в один образ, но кыи же своим лиц образом, по Божий мудрости.".

Правда, вместе с оптимистическим видением в христианской русской культуре присутствовало и иное, гораздо более мрачное восприятие грешной действительности, презрение к миру и к плоти (в Киево-Печерском патерике), но оно никогда не было определяющим. Антропоцентризм, установка на свободу личности человека, созданного по образу и подобию Бога-творца, стали характерной чертой европейской культуры, определили ее открытость и терпимость по отношению к другим типам культуры - и в то же время принципиально отличали ее от фаталистического мира ислама и восточных культур, для которых человек - лишь частное проявление универсального потока жизни.

Но в рамках европейского культурного единства имелись и отличия, вызванные разными путями развития его регионов, их природно-климатическими особенностями и хозяйственным укладом, этнической структурой, доставшимися от прошлого традициями. Русь не знала и не осваивала непосредственно составившее важнейший источник западноевропейской культуры античное "наследство" с его городскими культурными центрами, римским правом, латинской образованностью и классической школой. Вплоть до XVII в. Русь не была знакома со схоластикой - христианским философствованием, которое пыталось рационально истолковать и обосновать церковные догматы.

4. Двоеверие

Акт принятия христианства в качестве государственной религии не означал, конечно, быстрого и повсеместного его утверждения в обществе; это был длительный и сложный процесс. Наиболее заметен он был в городах, где население было меньше связано патриархальными традициями и где шло активное храмовое строительство; так, если во второй половине XI в. было построено всего 18 церквей, то во второй половине XII в. - уже 112. Однако в это время и на юге, и в северо-восточном Суздале прямо за городским валом по-прежнему насыпались курганы и усопшие отправлялись в последний путь и с крестиком, и с обычным языческим погребальным инвентарем.

И в городе, и в деревне христианизация привела к двоеверию - смешению языческих и христианских верований и обрядов, что было в известной мере характерно и для других европейских стран, где примитивное восприятие основных положений вероучения и культа сопровождалось его фольклоризацией и "паганизацией" - "объязычиванием". Сочетанию церковной культуры и повседневной жизни соответствовало двуязычие: в храме звучал церковнославянский (древ-неболгарский) язык, а в миру говорили на разговорном древнерусском. При рождении средневековый человек получал два имени - языческое и крещальное, а в придачу к ним - прозвище ("Свибло" (шепелявый), "Толстой" или "Вареные ноги"), сопровождавшее его всю жизнь; понятие фамилии появится в феодальном кругу в XV в., а у крестьян - только к концу XIX в., и то лишь по официальным документам.

Сакральному пространству храма и "красному углу" крестьянской избы с иконами и лампадами противостояли "нечистые" места: перекрестки дорог, овин и баня - в ней проживали "домашние" темные силы, там полагалось снимать крест и совершать гадания. Вместе с молитвами в течение многих столетий в употреблении остались заговоры на все случаи жизни, подобно безымянной новгородской грамоте XIV в.: "Как разгорелось сердце мое и душа моя до тебя, и до виду до твоего, и до тела до твоего, так цусть разгорится и душа твоя до меня, и до виду моего, и до тела моего". В повседневной жизни за помощью в деликатных ситуациях обращались не только к священнику, но и к местным колдунам-волхвам за "зельем" для "приворожения", лекарственными травами или просто за советом. Тем более что до XVI в. приходские церкви не всегда были рядом с домом, а многие языческие святилища продолжали действовать до XIII в.

До XVII. в. русская церковь терпела скоморохов (или "веселых"), которые легально занимались своим ремеслом, отмечались в переписях как постоянные городские или сельские жители, и их "бесчестье" (оскорбление) даже каралось штрафом. В репертуар скоморохов входили и вполне серьезные духовные стихи, а сами они рассматривались как обладатели магических знаний и силы. По праздникам или на свадьбах, куда вместе призывали "иереев со кресты, а скоморохов с дудами", последние выступали как необходимые служители смеха и веселья, которых нельзя было прогнать и с которыми церковь до поры вынуждена была мириться. Духовенство осторожно и постепенно вводило языческие ритуалы в рамки церковного календаря: святки стали частью праздника Рождества, а ночь на Ивана Купалу "совместила" языческие русалии и Рождество Предтечи. Христианские святые, подобно языческим божкам, принимали на себя "заведование" повседневными житейскими проблемами: Флор и Лавр охраняли лошадей, св. Терентий - кур; Николай-угодник (иностранцы говорили о нем в XVI в. как о "втором русском Боге") был покровителем всех путешествующих и странствующих; св. Антипу надлежало молиться об избавлении от зубной боли, а Моисею Мурину - от "винного запойства". Двоеверие было характерно не только для повседневной народной жизни. И для "верхов" древнерусского общества принятие христианства не всегда означало отказ от традиции. Первый русский митрополит Иларион, прославляя князя Владимира, ставил в один ряд с ним язычников - "старого Игоря, сына же славного Святослава", поскольку они "мужьством же и храбрьством прослуша (прослыли) в странах Мйотих и поминаються ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земли владычествоваща, но в Русьской, яже ведоша и слышима ес-п, всеми коньци земля". Гордость за величие и равноправие Руси в ряду других христианских стран не отвергала ее языческое прошлое и деяния ее князей, в течение более двухсот лет сохранявших веру в помощь "дедней и отней молитвы" - пережиток вполне языческого культа предков. Князья в XI-XIII вв. так же, как и их подданные, носили двойные имена, совершали языческие воинские обряды ("постриги"); на княжеских дворах устраивались веселые пиршества с "играми", на которых исполнялись ритуальные языческие танцы, запечатленные на женских браслетах XII в. Языческие образы и сюжеты органично вписывались и в мир "высокой" культуры: мифологические животные и птицы (грифоны, львы, "древо жизни") присутствуют в росписи Софийского собора в Киеве, в декоре белокаменных владимирских соборов XII в., в ювелирных произведениях киевских мастеров.