Цензура эстрадного и театрального репертуара

   Также цензоры должны были бороться с так называемой «профессиональной халтурой» (безграмотного воспроизведения). Суть этого выражения заключалась в том, чтобы профессиональные труппы, гастролирующие по Уральским заводам и селам, старались вести в массах просветительскую работу, чтобы их целью не становилась простая жажда наживы.

Также цензоры уделяли большое внимание  пластическим  танцам. В принципе цензоры были не против танцев, но как говорилось в инструкции «различные дельцы и своеобразные новаторы, которые якобы во имя культа ногого тела в угоду нэпмановской и обывательской публике  культивируют танцы с определенными эротическими тенденциями» Цензоры продолжали бороться с антисоветской пропагандой и высмеиванием отдельных сторон советской жизни. Однако это не разрешалось смешивать с советским юмором, получившим свое отражение в литературе, и в ряде партийных юмористических органов. Такие журналы как «Крокодил», «Красный перец», «Безбожник» и др.

      В циркуляре №6712 от 22 апреля 1925 г. Уралобллит требовал от орклитов запретить выдачу разрешений для эстрадных номеров с выступлениями борцов – тяжелоатлетов²⁴. Это объяснялось тем, что эти выступления носили «антифизкультурный  характер».

      10 сентября 1924 г. Вышел Циркуляр Уралоблита о недопущении литам в округах исполнения  гастролирующими труппами танцев фокстрот, шимми, ту-степ²⁵. По мнению цензоров эти «танцы были направлены на самые низменные инстинкты. В своей скупости и однообразии движений они по существу представляют из себя «солонную» имитацию полового акта и всякого рода физических извращений»

    С 1925 г. Осуществляется жесткая централизация местных Гублитов и Облитов. В Циркулярном распоряжении Главлита Уралоблиту об устранении нарушений в области цензуры зрелищ говорилось, что эстрадный репертуар , разрешенный Главреперткомом не может быть запрещен местными органами. Если же «в силу местных условий Гублит и Облит считает необходимым запретить произведение – нужно в срочном порядке запросить Главрепертком с подробной мотивировкой предполагаемого запрещения.»

        Также в этом документе говорилось о контроле за репертуаром, исполняемым в Исправдомах, чтобы он в должной мере соответствовал задачам перевоспитания заключенных. Нужно усилить контроль за репертуаром в местах заключения, не допуская отрицательного воздействия на психику заключенных.

   В «Инструкции о принципах совместной работы литов с органами ГПУ по контролю зрелищных репертуаров» мы видим, что в решении вопроса о разрешении того или иного выступления, последнее слово стоит за Политконтролем ОКРГПУ²⁶. В системе цензурного контроля существовала строгая иерархия подчинения местных органов вышестоящим органам ГПУ. системе цензурного контроля существовала строгая иерархия подчинения местных органов вышестоящим органам ГПУ.

     С 1925 г. главное цензурное ведомство  на Урале активно брало под контроль оставшиеся пока еще вне поле зрения пережитки буржуазного общества. В сентябре 1925 г. под запрет попали бенефисы как пережитки худших традиций театра в дореволюционный период это было зафиксировано в решении 5-го Всесоюзного Съезда Союза работников искусств «Об изжитии бенефисов»²⁷.

       В 1926-1927 гг. шаг за шагом органы политической цензуры расширяли свое присутствие в культурной сфере. В октябре 1926 г.  УрлОНО утвердил инструкцию «О деятельности Уралоблита и его местных органов»(10). С этого времени в районных центрах округа стали действовать штатные райлиты- райуполномоченные окрлита.

      В начале 1927 г. в орклиты поступила новая схема «Текстового доклада местных органов по контролю за репертуаром»²⁸. В структуру доклада были включены следущие разделы: «Предварительный и последующий контроль за репертуаром», «Кино», «Музыкально-театральная часть».

         9 января 1929 г. Уралобллит направил орклитам циркуляр № 3/с, в котором обращал внимание цензоров на участившиеся случаи нарушения цензурных норм авторами музыкальных произведений²⁹. За последнее время замечено, что некоторые авторы музыкальных произведений, пользуясь недомтаточной осторожностью со стороны местных органов Лита, обходят запрещение Главлита и печатают  свои музыкальные произведения в других городах»,-говорилось в циркуляре. Глава облита М. Ланге призывал своих работников усилить бдительность и не выдавать разрешений на печатание музыкальных авторских изданий без заключения Уралобллита.

    Особое внимание цензоры уделяли  цензуре кино-лент. Предполагалось вести беспощадную борьбу с репертуаром, содержащим в себе религиозный фанатизм, острый болезненный индивидуализм шовинизм и национализм, порнография и авантюристический бандитизм. Детям, не достигшим 16 лет, было запрещено смотреть: детективные, «где для героев по существу безразлично кого обслуживать, и где их заслуга в большинстве случаев в интересах корыстных целей капиталистических классов и смежных с ними слоев»

сентиментально-любовные драмы из буржуазно-мещанского быта, исторические драмы, в которых любовно-романтический элемент заполняет собой собственно историческую сторону, обработанную кое-как, без всякого интереса к быту эпохи, а также, где культ героической личности выдвигается за счет приниженной бездействующей массы»³⁰.

       В свою очередь в кинокартинах не запрещалась демонстрация для детей фильмов приключенческого характера, где «приключения и авонтюра не связаны с личными корыстными целями, а преследуют цели научных открытий или улучшение положения угнетенных классов»( по романам Ж. Верна, Д.Ф. Купера). Доступными к просмотру были также и так называемые «бытовые драмы» по классическим произведениям русских и иностранных авторов, разрешенные Главреперткомом³¹.

        6 февраля 1925 г. Уралобллит издал циркуляр об изъятии на местах кинолент с пометкой «не для рабочее-крестьянской аудитории»³². Таким образом, чуть больше года цензоры официально признавали «нэпманские фильмы». В циркуляре отмечалось, что всякий «хлам» допускался в кинотеатры из-за неразвитости советской киноиндустрии. Теперь же с появлением новых советских кинолент можно было отказаться от идеологически не выдержанных. «Настала пора повести решительную борьбу с разлагающимся влиянием заграничных фильмов»- подчеркивалось в циркуляре³³. Всем кинокартинам и киностудиям запрещалось отныне демонстрировать данное «нэпманское» кино. Орклитам в контакте с уполномоченными ОГПУ предписывалось провести реквизиции этих кинолент и отправлять их фельдъегерской почтой в Уралобллит.      

Главными источниками, исследуя которые мы можем судить о цензуре театрального репертуара являются «Инструкция по контролю за репертуаром» и «Циркуляр Главлита об особенностях цензуры опереточного жанра».

    Были запрещены пьесы, носящие оскорбительный характер для национальностей. «Пора изжить позор при котором угнетенные в политическом отношении национальности при царском строе подвергались насмешке со стороны мещанства и буржуазии.» - говорилось в инструкции. Так например пьесу «Поташ» и «Перламутр» разрешать можно, но исключительно на русском языке, без какой бы то не было акценировки.

    Обращалось также внимание на разрешение разного рода комедий, фарсов, водевилей, пьесок легкого жанра. Цензоры вели решительную борьбу с разрешением бессодержательных бульварных пьесок, построенных исключительно на основе любовных игр. Всякая пикантность, нацизм, грубость, пьянство и т. п. в этом роде, не должно пропускаться на сцене. Цензорам предлагалось вести борьбу с легким репертуаром гастролирующим разного рода «профессиональных трупп» с исключительной целью наживы.

«Инструкция по контролю за репертуаром» вышла в 1924 г. , именно в этот период усиливается  централизация местных цензурных  органов, об этом можно судить по содержанию инструкции³⁴. Так постановка новых пьес, написанных местными авторами и предъявленных Репертуарным Комитетом на разрешение, прежде всего должна быть согласована с Областным Реперткомом Уралоблита.

 «Старая оперетта, как наиболее яркое вырождение буржуазного театра, является у нас только терпимым жанром, - чем скорее она исчезнет в РСФСР, тем лучше»- говорилось в циркуляре³⁵. Оперетки, по мнению цензоров,  «пошлы и глупы , а по содержанию глубоко чужды нашему сознанию. Но поскольку в них нет явного политически – контрреволюционного момента и поскольку новой советской оперетты еще нет, запрещению они не подлежат».

Кроме того Уралоблит  не допускал в печать:

Царских цензурных  рекомендательных пометок на обложках пьес³⁶.

     В отчете в Главлит за июнь 1923 г. заведующий Уралобллитом  А. Ослоновский посвятил цензуре зрелищ целый раздел, назвав его «О репертуаре и контроле над ним»³⁷. Начавшийся летний сезон в деятельности большинства уральских театров и филармоний Ослоновский охарактеризовал как сложный. «Классического репертуара с закрытием зимних сезонов теперь нет. В преобладающем числе случаев репертуар был мещанского характера, состоящий приемущественно из пьес –фарсов, водевилей и одноактных пьесок Чуж-Чуженица». О культурном уровне гастролирующих трупп артистов глава Уралобллита был также невысокого мнения. Выступления большинства « артистической братии», по его оценке, носили «халтурнический» характер. Многие эстрадные номера «только ради моды и приличия» были поставлены в «духе пролетарской культуры». В г. Свердловске театр «Муха» безпрепятственно произвел постановку нескольких спектаклей, которые Ослоновский охарактеризовал как «ужасающая водевильщица в стиле Гюи де Мопасан» В итоге Уралобллит предпринял решительные меры и запретил постановку 50% репертуара подобных театров. В целом за июнь 1923 г. в г. Свердловске и прилегающих соседних районах Уралобллит подверг цензуре 153 постановки, из которых на 20 был наложен запрет³⁸.С лета 1923 г. уральские цензоры стали получать утвержденные ГРК списки разрешенных и запрещенных пьес, кинолент, музыкальных произведений³⁹.

    Так, 8 июня 1923 г. Уралобллит издал циркуляр № 373, содержащий списки кинокартин и пьес, разрешенных к демонстрированию⁴⁰. В списке пьес, рекомендуемых к постановке, следует отметить «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго, «Железная пята» Д.Лондона, «Посадник» А. Толстого, «Жакерия» П. Мериме, «Оливер Кромвель» и «Канцлер и кесарь» А.В. Луначарского. По мнению Главреперткома, эти пьесы наиболее полно отражали сущность «классовых противоречий» и «борьбу классов». Произведения русских классиков ( А. С. Грибоедова, Ф. М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А. П. Чехова) не отвергались цензурой. Однако постановка пьес по мотивам их произведений отныне должна была выполняться с определенными «купюрами». «При постановке Достоевского необходимо сгладить мистицизм и во вступительном слове обрисовать значение Достоевского в русско-классической литературе с библиографическими данными».  

Зрители делились на «нэпманские» и «рабоче-крестьянские массы». Если первым разрешался просмотр пьес и опереток «пикантного мещанского»  содержания ( «Испанская мушка», «Змейка», «Ночь любви», «Тайна гарема»), то последним подобный репертуар был категорически запрещен. 

В докладе уполномоченного  Шадринского  окрлита в Верх-Теченском  районе Д.В. Валькова от 7 мая 1927 г. говорит  о том, что за первые четыре месяца 1927 г. Вальков осуществил предварительный просмотр всего 9 пьес, предназначенных для постановки. 

В феврале 1926 г.  запретили постановку в театрах  произведений опереточного жанра⁴¹. «Старая оперетта наиболее  яркое выражение буржуазного театра, является у нас только терпимым жанром, - и чем скорее она исчезнет в РСФСР, тем лучше», - говорилось в циркулярном письме Главлита. Вместе с тем циркуляр Главлита №269/с от 1 июля 1926 г. освободил от предварительной цензуры репертуар рабочих клубов: песни, куплеты, инсценировки, агитсуды, пьесы, тексты красных посиделок и т.д. Творчество рабочих коллективов объявлялось неприкосновенным⁴².

В 1928 г. в окрлиты  поступил обновленный список пьес, запрещенных ГРК к постановке⁴³. Всего в списке значились названия 69 произведений. Под запретом оказались пьесы по мотивам творчества Л. Н. Толстого «Отец Сергий» и «Хозяин и работник», А.Н. Толстого «Любовь – книга золотая», Лернера «Царевна Софья»,  Сумбатова-Южина «Старый закал», Я. Гордина

«Любовь и смерть», Трахтенберга «Потемки души». В этом же списке мы находим произведения, которые были созданы авторами в эпоху НЭПа, но не нашли поддержки у партийной номенклатуры. Это работы Левина «Красная троица» и «НЭП в деревне», Карпова «Митькина карьера», Членова «Два мира» и «Американка». В списке значились и девять пьес, авторами которых были еврейские писатели. Они имели еврейские названия, такие как «Хурбон  Иерушолаем», «Ди кокете даней». Их постановка также была запрещена Главреперткомом.

                                          Заключение

        Комплексный анализ цензуры зрелищ  в период с 1918 по 1929 позволяет  сделать вывод о том, что   в указанный период происходит  становление, развитие и укрепление  органов цензуры как  в РСФСР.  В период НЭПа становится более жесткой централизация органов цензуры. В этот период выстраивается строгая иерархия органов цензуры, начиная от Главлита и заканчивая местными органами, система отчетности усложняется.

     Главными  органами цензуры на Урале  были окрлиты и облиты, они должны были просматривать все зрелищные мероприятия и запрещать или допускать их к показу. Анализ архивных документов  позволил показать пределы деятельности и возможности облитов и окрлитов. Ни одно зрелищное мероприятие не допускалось к массовому зрителю без визы «Окрлит». Окрлиты должны были тесно сотрудничать с вышестоящими органами  цензурного контроля и строго им подчиняться, заключительное решение всегда оставалось за органами Главлита. Именно Главлит решал все спорные вопросы и выносил окончательное решение по поводу произведения.