Эпоха тоталитаризма. Сталинизм как историко-политическое явление

К моменту прихода к власти Сталина советская система управления была по большому счету уже сформирована ипредставляла собой мощнейший ресурс в совокупности партийно-государственного и репрессивных аппаратов, обладание которым, являлось источником практически неограниченной власти. В свою очередь, для полноценного функционирования тоталитарному аппарату, не способному работать без четких инструкций, не хватало жесткого руководства сверху, иначе говоря – диктатора. Таким образом, победа в борьбе за власть Сталина и формирование режима его личной власти явилось завершающим этапом в складывании полноценного тоталитаризма.

 

 

2.3 Сталинизм как историко-политическое  явление

 

 

Рассматривая культ личности Сталина в контексте исторического вклада в формирование общественно-политической системы современной России, автор склоняется к мнению, что здесь вычленение первопричины сталинизма: сам Сталин, внесший наибольший вклад в создании бюрократии тоталитарного типа, или бюрократия, по мере своего развития утверждавшая абсолютную власть вождя – отходит на второй план.

Значительно важнее представляется другое: не зная  никаких  ограничений  в своем стремлении к власти, бюрократия тоталитарного типа одновременно не имеет никаких гарантий своего существования, независимых от  воли вождя. Между тем, для него единственным способом утверждения абсолютной власти над бюрократией является постоянная «чистка» бюрократическоко аппарата, что создает внутри  аппарата  ситуацию  постоянной  предельной напряженности.

Фракционная борьба, ставшая очевидной сразу же после смерти В.И.Ленина, очень скоро раскрылась как борьба за власть над  аппаратом, в которой победителя определил сам аппарат, являющийся совершенно специфическим социальным  образованием.  Бюрократический аппарат  способен обеспечить  людям,  его  составляющим,  определенные  привилегии (имеющие, впрочем, бесконечное число градаций), однако неспособен гарантировать им самое главное – личную безопасность и  более или менее продолжительное функционирование.  Чем  большими  были привилегии аппаратчиков высшего эшелона бюрократической  власти, тем более реальным становился риск «заплатить»  за них длительным лагерным заключением или  даже собственной жизнью.  С  одной стороны, утверждая себя как орудие политической  власти,  проникавшее во все поры общества, этот парадоксальный социальный  аппарат увеличивал власть вождя, с другой – чем абсолютнее становилась эта власть, тем менее гарантированным было простое  существование каждого нового «поколения» тоталитарной бюрократии [6].

Некоторые функции тоталитарного аппарата иногда  рассматривают как его функциональное оправдание. Прежде всего,  имеется  в виду «наведение порядка», а также сосредоточение человеческих  и материальных ресурсов на том или ином узком  участке.  При  этом не принимается во внимание главный критерий оценки социальной функции – «цена», которую приходится платить народу за ее исполнение.

За десятилетия своего функционирования сталинская  бюрократия доказала, что она способна  «наводить  порядок»  лишь  одним единственным способом: сначала общество или отдельный его «участок» приводят в социально-аморфное состояние, разрушая все его связи, структуру, а затем вносят в него «элемент организации», чаще всего взяв за образец военную организацию. Причем военную организацию опять-таки совершенно особого типа, где, например, «красноармеец должен  страшиться  карательных  органов новой власти больше, чем пуль врага» [2].

Но такой способ социальной организации можно назвать  наведением порядка  только  в  очень  условном  смысле.  В случае, когда все многообразие межчеловеческих взаимоотношений сводится  к одной единственной  зависимости  казарменного  характера,  социальная  дезорганизация  не преодолевается, а лишь усугубляется.

Во-первых, для поддержания такого «порядка» необходимо искусственно создавать обстановку предельной напряженности, необъявленной внутренней  либо  даже  внешней  войны.

Во-вторых, допустима ли ситуация, когда тоталитарная бюрократия  вламывается в тонкие механизмы  общественной  и  хозяйственной  жизни страны, некомпетентно подчиняя их  единственной  логике  – логике силы?

Однако справедливо заметить, что ряд историков оправдывает режим тоталитарной бюрократии, ставя ей в заслугу «ускоренную модернизацию» промышленности и сельского хозяйства, считая ее главным инструментом ликвидации вековой отсталости России. Первоисточник данной концепции можно найти в докладах И.В.Сталина.

Одновременно необходимо указать на тот факт, что В.И. Ленин  видел возможность иной, нетоталитарной модернизации экономики дореволюционной России. Но данная возможность  представляла  собой вполне реальную угрозу для бюрократического аппарата, так как  там, где между хозяйственными звеньями складываются нормальные экономические отношения, нужда в специальной фигуре  бюрократического посредника и контролера отпадает. В ходе сосуществования  бюрократических  и  экономических  способов  хозяйственного  развития последние явно демонстрировали свои преимущества – как  с точки зрения гибкости, так и с точки зрения рациональности.

Выбор между двумя моделями модернизации экономики,  в  особенности же между двумя путями развития  тяжелой  промышленности (которую «новая» бюрократия воспринимала, прежде  всего,  в аспекте усиления собственной власти), совершался совсем не гладко. Грубо говоря, необходимо было решить вопрос, за чей же счет будет осуществляться развитие. За счет народа, которому после некоторых послаблений, пришедших  вместе  с  НЭПом,  придется «вновь затягивать пояса», или же за счет  новой  бюрократии,  которой предстояло либо поступиться политической властью, переквалифицировавшись в рационально функционирующую администрацию, либо устраниться.

Но еще более сложной организационной задачей является реализация на практике принятого решения. В этой связи актуальным представляется высказывание Б. Брехта: «Если диктатор современного типа замечает, что не пользуется доверием народа, то  первое  же его поползновение – уволить в отставку сам  народ,  заменив  его другим, более лояльным»[4]. Так, нечто вроде «отставки» предложила тоталитарная бюрократия российскому крестьянству,  когда стало понятно, что народ не примет модель ускоренной  индустриализации. Насильственная коллективизация была способом тотальной «перековки» крестьянства, дабы в итоге получить народ, достаточно  лояльный режиму.

Однако,  «приветствуя» победу социализма,  номенклатура плохо представляла, что это означает для  нее самой и, прежде всего, для ее высшего эшелона. Страна полностью оказалась во власти бюрократического аппарата, поэтому  «внутреннего врага», без которого функционирование самого аппарата немыслимо, негде было искать, кроме как внутри, в своей среде. Эта тенденция пробивала себе дорогу неотвратимо – борьба с «просочившимся» врагом становилась для Сталина основным  средством управления непомерно разросшимся аппаратом, что определяло утверждение власти исключительно средствами террора [4].

Последний рубеж защитников «дела Сталина» – победа  советского народа в Великой Отечественной войне.  Однако  этот  аргументможет быть подвергнут жесткой критике, как только принять во внимание размер потерь, понесенных Советским Союзом. Сталин был убежден, что «победителей не судят», а  потому  руководствовался  однимединственным способом ведения войны: «любой ценой». Между тем основным  принципом военного искусства всегда считалось:  добиться  наибольших результатов с наименьшими потерями. В этой связи, если победа, достигнутая благодаря величайшему  самопожертвованию, была победой режима, то астрономическое число жертв, которое понес советский народ, является  неоспоримым свидетельством поражения тоталитарно-бюрократической  системы, что тем самым  обнаружило  неспособность бюрократического аппарата вести войну иначе, чем за счет «злоупотребления» человеческим резервом. Особо трагично, что огромное жертв было принесено не борьбе с внешним врагом, а традиционному  «устрашению своих».

Разумеется, сталинизм – это насилие и террор, выросшие из революционной вседозволенности, и Сталин с его трудным, изломанным характером и специфическим восточным менталитетом сыграл здесь огромную роль. Однако личный вклад Сталина в строительство советского тоталитарного режима ни сколько не умоляют роли иных обстоятельств, не связанных непосредственно с его личностью, но определявших отчасти процессы формирования государственного аппарата, а также значение той лепты, которую в ход данных процессов внесли соратники вождя, его ближайшее окружение – люди одаренные и честолюбивые, но часто с мизерным образованием и низкой культурой.

Именно с учетом этого нужно говорить об историческом значении XX съезда КПСС и доклада Н.С. Хрущева «О  преодолении  культа личности». Руководство государства и партиитаким образом публично отказывалось от массовых репрессий, без которых в принципе  немыслим тоталитаризм. Даже в том случае, если не сломаны еще тоталитарные структуры, пронизывающие  политическую, хозяйственную и культурную жизни общества, тоталитаризм без  регулярных массовых репрессий − это не тоталитаризм, а авторитаризм, и тоталитарные структуры постепенно перерождаются в  авторитарные [12].

Так,  Хрущев сохранял многие  привычки  руководства  прежнего типа, но был противником основного, что составляло суть тоталитарного руководства, − не  допускал расстрелов по политическим мотивам. Новое  руководство отказалось платить за «социалистический прогресс» ту цену, какая уплачивалась в предыдущие десятилетия. И все  же  не было достаточно глубокого понимания, что  нельзя  ограничиваться полумерами, что, отказавшись от основного инструмента тоталитарно-бюрократического руководства, нельзя оставить  без  изменения все остальное.

Если рассматривать эпоху сталинизма исключительно с позиции констатации фактов, то представляется возможным привести следующие выводы о том, что «реально» было сделано Сталиным посредством рычагов давления, сформировавшихся  в рамках культа личности:

• окончательно сформирована советская общественная система с ее политическими, социальными, экономическими институтами и принципами (социальный этатизм, огосударствление собственности, директивноплановая экономика);
• радикально изменена доктринерская идеология большевизма путем отказа от курса на «мировую революцию» и превращения международного революционного движения в инструмент реальной защиты интересов СССР;
• осуществлена форсированная индустриальная модернизация страны через мобилизацию всех внутренних ресурсов при отсутствии внешних;
• в ситуации назревавшей новой мировой войны предотвращено формирование единого фронта западных держав против СССР;
• обеспечены фундаментальные (индустриализация) и ситуационные (политическая стратегия, обретение союзников, военно-политическое руководство) условия для победы во Второй мировой войне;
• заложен фундамент превращения СССР в сверхдержаву (послевоенное мироустройство, обладание высоким научно-техническим, военным, ядерным потенциалом).

Тем не менее, возвращаясь к вопросу о целях и средствах их достижения, однозначно можно утверждать, что сталинским репрессиям нет морального оправдания несмотря ни на то, что, по утверждению У. Черчилля, «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой и ракетами».

При Сталине Советский Союз превратился в мировую державу, одного из двух лидеров противостоящих друг другу социальных систем, постоянного члена Совета безопасности ООН, в страну, контролировавшую центр Европы, многие страны распадавшегося колониального мира, мировое коммунистическое, рабочее и в значительной степени  нацинально-освободительное движения. Границы СССР были расширены и надежно защищены как геополитическими приобретениями, так и мощной армией. Вместе с тем 1930-е гг. стали период становления и укрепления тоталитарного режима в СССР.

Но важно другое: советская система все же сохранила «цивилизационный генотип» России, обеспечив модернизационный потенциал дальнейшего развития на собственной социокультурной основе. Как он будет использован – зависело как от созданной Сталиным системы, так и от деятельности его «наследников». Заложенный при Сталине потенциал инерционно обеспечил стране еще несколько десятилетий стабильного развития и быстрое превращение в военно-экономическую сверхдержаву, но в дальнейшем он был растрачен.

Таким образом, Сталин оказался способным адаптировать и идеологию, и политику, и социально-экономическую систему к требованиям времени и текущим задачам. Однако использование в качестве основного механизма решения этих задач тоталитарно-бюрократического аппарата, что, справедливости ради надо отметить, в определенной мере следует понимать как продукт эпохи, ведь Советский Союз не был в этом смысле чем-то уникальным, поскольку XX век – апогей насилия в мировой истории, привело в конечном итоге к уничтожению некогда созданным Сталином аппаратом наследия вождя как к логичному завершению очередного витка развития советской государственной машины.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

Подводя итог описанию и исследованию политической борьбы 20-х годов, советской бюрократии и роли партийных и репрессивных органов государства в формировании тоталитарного режима, продуктом которого явился культ личности И. В. Сталина, автору хотелось бы дать личную оценку этим процессам и событиям, и тем самым обобщить сделанные ранее выводы. Разумеется, из-за длительности и важности рассматриваемого периода времени, невозможно рассуждать о целях, причинах и результатах, не учитывая при этом фигуру Сталина.