Династия Тюдоров

   Ну, не наказывать же мальчишку-поваренка за государственную измену? 
   Второй мятеж, к сожалению, был куда серьезней. На этот раз в роли самозванца был выставлен Перкин Уорбек, слуга в доме торговцев шелком. Его кандидатуру избрали йоркисты, потому что считалось, что он похож на подросшего Ричарда, герцога Йоркского – младшего из двух пропавших в Тауэре принцев.

    Вот тут уже королю Генриху стало не до шуток – самозванца признали как законного короля Англии все недруги Генриха Тюдора – и король Шотландии, Джеймс Четвертый, и король Франции, Карл Восьмой, и даже император далекой от Англии Священной Римской империи германской нации, Максмилиан Габсбург.

   B 1495 году мятежники высадились в Англии и пошли на Лондон – их удалось разбить буквально на пороге столицы, на расстоянии менее одного дневного марша от Вестминстера. Уорбек был захвачен и посажен в Тауэр, позднее его повесили. Но сам по себе самозванец был мелочью, не стоящей внимания. Куда больше забот вызывали примкнувшие к восстанию лорды. Одним из них был Уильям Стенли, брат Томаса Стенли, графа Дерби. 
   Его судили и казнили. В числе судей был и его брат, который голосовал за обвинительный приговор. Заодно казнили и графа Эдуарда Уорика. Вот он был абсолютно ни в чем не виноват – из 24 лет своей жизни добрую половину он провел в заключении, и то ли в силу этого, то ли от природы, но соображал он очень плохо и ни в какие заговоры сам по себе вмешаться просто не мог. Однако из него могли сделать следующую «куклу» – как-никак, в жилах графа Уорика текла кровь Плантагенетов. Его тоже судили неизвестно за что и казнили. Это было первое юридическое убийство эпохи Тюдоров. 
   Как мы увидим позднее – далеко не последнее.

   Генрих VII правил долгие годы, с 1485-го по 1509-й. В 1502 году он женил своего старшего сына на испанской принцессе, Катерине Арагонской, a дочь, Маргариту, выдал замуж за короля Шотландии. Это был дальновидный шаг – теперь шотландцам было не с руки поддерживать мятежников вроде Перкина Уорбека. 
   С испанским браком ему повезло куда меньше – принц Артур умер вскоре после своей свадьбы. Его жена, принцесса Катерина, осталась в Англии. То ли сама принцесса предпочла остаться у своего свекра, то ли он не захотел ее отпустить домой в Испанию, потому что это повлекло бы за собой проблемы с выплатой уже полученного огромного приданого – а короля Генриха Седьмого в Англии уже давно звали не «королем-подкидышем», а «королем-скупердяем». 
   Но как бы то ни было, a тот факт, что вдова принца Артура осталась в Англии, окажется впоследствии событием огромного значения.

   В Англии есть популярное выражение – «…зима тревоги нашей позади…». Это цитата из пьесы Шекспира «Ричард Третий», и выражение настолько вошло в английский язык, что американский автор, Джон Стейнбек, назвал так свою известную книгу, и ему не пришлось объяснять ее название даже в США, стране, не больно-то отягощенной классическим образованием. На круг, это идиома, означающая поворот к лучшему – фигурально говоря, от зимы к весне и солнцу.

   В 1509 году пьеса Шекспира «Ричард Третий» еще не была написана, и цитата из нее, которую мы привели выше, конечно же, еще не существовала. 
   Но чувство, охватившее лондонцев при вести о начале нового царствования, она передает вполне адекватно. Король Генрих Седьмой умер спустя 24 года после своей славной победы на поле битвы в Босворте и, надо сказать, успел очень надоесть своим подданным. Он не был как-то уж особенно жесток – так, в пределах государственной необходимости, – и вел он себя осторожно, и в бесконечные войны за рубежом отнюдь не ввязывался. Он вообще предпочитал действовать не мечом, а чернилами. Впоследствии, уже во времена Уинстона Черчилля, английские историки называли Генриха Седьмого «…самым лучшим бизнесменом, когда-либо занимавшим трон Англии…». Король был холоден, расчетлив, самолично входил в самые мелкие детали – и предпочитал держать в узде тех своих подданных, которых он находил слишком влиятельными, не столько страхом казни, сколько угрозой большого штрафа.

   При этом применялось весьма избирательное правосудие. У короля не было постоянного войска, и он в случае нужды должен был полагаться на своих магнатов, приходивших со своими людьми по его зову под знамена. Так вот, некоторых из них он штрафовал именно за то, что они держали у себя вооруженных людей, готовых стать ядром ополчения. А других магнатов, делавших то же самое, он не штрафовал. Система суда и «расследования» была настолько отлаженной, что обвиняемые немедленно признавали себя виновными – так им получалось дешевле.

   Вот совершенно конкретный пример: Джордж Невилл, лорд Бергавенни, в 1507 году получил обвинение в содержании «…незаконного военного формирования…», и дело было передано в королевский суд.

   Лорд немедленно покаялся – он знал, что раз уж он попал в паутину королевского сутяжничества, ему уже из нее не выбраться, и лучше покончить дело разом. И не просчитался – его имения не были конфискованы, просто на лорда был наложен огромный, просто чудовищный по тем временам штраф в 70 650 фунтов стерлингов.

   Зато ему удалось избежать конфискации поместий, и штраф с него взыскивали частями, а не разом, и вообще он оказался не столько «сокрушен», сколько надежно «привязан» – теперь он стал должником короля и должен был вести себя очень осмотрительно. 
   Не все лорды были столь же сообразительны. Тогда у них конфисковывались их именья. Но, как правило, большая часть конфискованного возвращалась их законным наследникам – король не хотел создавать себе непримиримых врагов.

   Он, конечно, не читал «Государя» Никколо Макиавелли – книга, опять-таки, еще не написана, – но принцип, сформулированный в ней с чеканной простотой: «Человек скорее забудет смерть отца, чем отнятое наследство», король Генрих Седьмой понимал и без подсказки великого теоретика власти. В общем, против «короля-скупердяя» накопилось немало желчи – и когда он умер, сожалели о нем немногие. Вступление на престол его юного наследника, Генриха Восьмого, было воспринято как конец «зимы». 
   Зимы на английский манер – долгой и слякотной.

Весна Тюдоров или Генрих VIII и его шесть жен

   Новый король, золотоволосый красавец, обожавший пышность и развлечения, по контрасту со своим хмурым и замкнутым родителем и народу, и знати очень понравился.

   Вступая на трон, король Генрих Восьмой издал декрет, согласно которому подданных приглашали жаловаться без всякого страха на все случаи вымогательства и притеснений, которые случились с ними в предыдущее царствование, – и виновные в этом будут сурово наказаны. Понятное дело – началось всенародное ликование.

   И действительно, два сановника, видные юристы, Ричард Эмпсон и Эдмунд Дадли, верно служившие почившему отцу нового монарха по финансовой части, были арестованы.

   Тот факт, что действовали финансисты по приказу короля Генриха Седьмого и что именно их усилиями в казне оказалось больше миллиона фунтов стерлингов, нового государя Англии ничуть не обеспокоил. 
   У нового короля, Генриха Восьмого, вообще хватало хлопот – он решил немедленно жениться.

   Свою будущую жену Генрих увидел в первый раз 14 ноября 1491 года. Ей было тогда 16 лет, и она была невестой его брата, наследного принца Англии, Артура. Новобрачные было очень молоды – Каталине, принцессе Арагонской, переделанной в Англии на английский лад, в Катерину, едва исполнилось 16, а ее мужу, принцу Артуру, было и вовсе 15 лет. 
   Генрих присутствовал на свадьбе брата в качестве 10-летнего щекастого мальчика, который с энтузиазмом участвовал в танцах. Принц Артур внезапно умер в марте 1503 года, после всего лишь 4 месяцев супружества. Это сделало его младшего брата наследником престола, и, как предполагалось, он должен был унаследовать не только титулы Артура, но и его жену. По крайней мере, таковы были планы. 23 июня 1503 года был заключен договор между Англией и Испанией, суть которого сводилась к тому, что Генри Тюдор, которому недели не хватало до его 12-летия, женится на Катерине Арагонской, как только достигнет 15 лет. Катерине тогда должно было исполниться 19, но она была бы еще не слишком стара и могла бы подарить Англии новых принцев, наследников Тюдоров уже в третьем поколении. А покуда от короля Испании требовалось доставить в Англию немалую часть ее приданого в виде платьев и драгоценностей, общей суммой на сотню тысяч крон золотом.

   Проблема с заключением брака Катерины и Генриха, состоявшая в том, что она уже была обвенчана с Артуром Тюдором, казалась несерьезной. Дуэнья Катерины Арагонской клялась, что брак так и не был фактически осуществлен – больно уж принц Артур был слаб и нездоров. Кстати, то же самое говорила и Катерина и предлагала даже принести на этот счет формальную клятву.

   Все, что в таком случае надо было сделать, – это издать «Постановление о несвершении брака» – и дело было бы закончено.

    Но тут у обеих сторон появились сомнения. Генрих Седьмой как-никак был большим законником и крючкотвором и хотел быть уверен, что с установленным им союзом с могущественной Испанией ничего не случится. А испанцы, в свою очередь, хотели стопроцентной гарантии, что англичане, получив приданое Катерины Арагонской, не изменят в последнюю минуту своего обещания о «повторном браке».

   Так что уверения и принцессы Катерины, и ее дуэньи были проигнорированы, было решено считать, что брак Катерины с Артуром все-таки совершился – и проблему дозволения на ее брак с Генрихом, братом ее покойного мужа, передали на рассмотрение Папе Римскому.

   Спор о приданом между тем продолжался.

   В надежде подтолкнуть колеблющихся испанцев к уплате король Генрих Седьмой повелел своему сыну послать формальный протест Ричарду Фоксу, епископу Винчестера, в котором предполагаемый брак отвергался как нежелательный. Мальчик, конечно же, на этот счет никакого своего мнения иметь не мог в принципе – а наличие письменного протеста нужно было его отцу для того, чтобы помахать этой бумажкой перед лицом испанского посла. Ну, в тот раз бумага никак не пригодилась – но вот потом она была использована при совершенно других обстоятельствах, другими людьми и тогда, когда ее значение резко возросло. Но это все – дело будущего, а пока юный король Генрих Восьмой посчитал, что его брак с принцессой Катериной ему желателен и даже очень.

   22 апреля 1509 года старый король умер. Через 50 дней после его смерти, чуть ли не сразу после полагающегося 40-дневного траура, новый король Генрих Восьмой обвенчался с Катериной Арагонской. Дожидаться выплаты обещанного его отцу испанского приданого он не стал – к большой радости испанского посла, который предвидел тут затруднения.

   А еще через 13 дней короля Генриха и королеву Катерину торжественно короновали в Вестминстерском аббатстве.

   Генрих Восьмой просто бредил подвигами «… своего предка, Генриха Пятого…» – и тот факт, что Генрих Пятый был ему не кровным предком, а всего лишь первым мужем его прабабушки, ничем ему не мешал. В общем, король собирался во Францию, с целью «… пожать военную славу…». Доводы его советников, приводивших ему подробные документы с исчислением количества людей и денег, потребных для такой экспедиции, он находил скучными.

   И он влез в так называемую Священную Лигу, созданную Папой Римским Юлием Вторым против французского короля, и на четвертом году своего правления получил наконец войну, которую он желал столь страстно. Вышел из этого один сплошной конфуз. Причем конфуз во всех трех областях государственного правления – и в дипломатии, и в войне как таковой, и в сфере финансовой. Короля Генриха подвели все его союзники – и император Максимилиан, и швейцарцы-наемники, и папа Юлий, и пуще всех – тесть, король испанский Фердинанд, отец его королевы. Субсидии, выплаченные союзникам, пропали даром.

   Все предприятие стоило побольше миллиона фунтов стерлингов, и казна, которую большими трудами наполнял Генрих Седьмой, совершенно опустела.

   У короля Генриха VIII была сестра, принцесса Мария, моложе его на пять лет. Их отец, Генрих Седьмой собирался с ее помощью породниться с императором Максимилианом, и маленькую принцессу в 7-летнем возрасте просватали за его внука, Карла Габсбурга, который родился в 1500 году и, следовательно, был еще моложе.

   Ну, по целому ряду причин дело не вышло – из-за дипломатических проволочек, а также из-за изменения политической обстановки в Европе помолвка была расторгнута. Принцессе Марии было четырнадцать, когда Генрих VII умер, и следующие пять лет она провела при дворе. 
   Брат-король ее ничуть не угнетал – они вместе росли, – и в результате она пользовалась такой свободой, которую никогда бы не получила при своем строгом и мелочном батюшке. У нее не было никаких дуэний, и она могла участвовать в балах и маскарадах, и король был так к ней привязан, что назвал ее именем военный корабль – «Мэри Роуз».

   Было, правда, мнение, что на самом деле имелась в виду Мария Болейн, его любовница, – но это очень сомнительно, Мэри Болейн появилась в его жизни все-таки позднее. Вопрос этот можно дебатировать – но уж свою дочку, Марию, Генрих VIII точно назвал в честь сестры.

   Принцесса Мария, несомненно, была самой блистательной дамой при дворе. И вот в 1514 году, когда ей было 19, брат выдал ее замуж, и с женихом он постарался на совесть – им стал недавно овдовевший король Франции, Людовик Двенадцатый. Ему было 52 года, он был слаб, немощен и ряб, но у Генриха Восьмого имелись на этот счет свои соображения – из двух его предшественников и тезок один, Генрих Пятый, взял в жены французскую принцессу, а второй, его сын Генрих Шестой, короновался в Париже как его сын и наследник.

   Законных детей у Людовика Двенадцатого не было. Так что, вполне возможно, сердце короля Генриха грела мысль, что в один прекрасный момент его племянник, сын его сестры, будет править во Франции.

   Мария отправилась во Францию и 9 октября 1514 года обвенчалась с Людовиком в Абвиле, а вскоре стала вдовой. Как говорили недоброжелатели, усиленные попытки зачать наследника подорвали здоровье монарха, и он скончался через три месяца после свадьбы…

   В марте 1515 года  Чарльз Брендон поехал во Францию за Марией, король взял с него клятву – не делать его сестре предложение о замужестве. Но Чарльз нарушил свое обещание. Он предложил руку и сердце прекрасной королеве Франции Марии Тюдор – и предложение было принято. Более того влюбленным помог король Франциск.