Живописец Нестеров Михаил Васильевич

На большой же картине  М. Нестеров напротив развернул широкую, пологую долину с лесистыми крутыми  склонами, покрытую снегом, за нею простирается необъятный океан полей и лесов, скованных безмолвием под снеговою пеленою.

К зимнему пейзажу художник перешел после поездки на Соловки, где впервые увидел русский далекий  север. На картине, это лесистая долина с далеким снежным окоемом - пейзаж «Всея Руси». Нестеров, верно, нашел  и написал природное окружение  для задуманной картины. Только Суриковские  зимы («Боярыня Морозова» и «Взятие  снежного городка») могут сравниться по своей подлинности и «морозности» с этою нестеровской зимой, могучею  и старою, прекрасною и широкою, как  сама русская земля.

Второе название картины, взятое из Евангелия: «Приидите ко Мне  все нуждающиеся и обремененные и Аз успокою вы»,- точно выражает ее содержание.

На картине действительно  изображены «нуждающиеся»: в ней  нет ни одного лица, взятого из иной жизненной среды. Весь этот этюд «обременен»  тяжкой ношей жизни. Но их «обременяют» и не одни телесные недуги и нужды. Почти в каждом лице трепещет внутренняя боль невысказанного чувства, проступает тревога снедающей мысли, тлеет  огонь неосуществленной мечты. Любимой  картиной М.В. Нестерова была из всей русской живописи «Явление Христа народу»  Иванова. То, что задумал М.В. Нестеров дать в своей большой картине, было «Явление Христа русскому народу». На этой картине, по воле или против воли художника, в толпе идущей к  своему Христу, как бы еще не отношение  к самому Христу. Ошибка ли это художника, прямо перенесшего лица людей  на картину с превосходных портретных этюдов и не подчинившего выражение  лиц, движение глаз общему смыслу происходящего  на картине? Или это не ошибка, а  намерение художника показать всю  разность чувств и ощущений в толпе, вызванную появлением Христа, - от светлого умиления до спокойного равнодушия и  острого недоверия? Свет тихого радостного общения с Христом светит только в ясных глазах деревенской девочки. Случайность ли это или не случайность? Не есть ли это следствие убеждения  художника в истине евангельских слов: «Если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное, не увидите и Христа».

Позже он написал картину  «Душа народа» (хотя сначала назвал ее «Христиане»). Эта картина стала  его новой «Святой Русью». Всюду  он искал и находил людей, которых  видел на своей будущей картине. Также он хотел, чтобы в нее  вошли и представители интеллигенции (Л. Толстой, Ф. Достоевский, Соловьев). Перешел с эскиза на картину и  Алеша Карамазов, один из любимых  литературных героев Нестерова. В новый  замысел «Христиан» должны были войти  и исторические дела России, которые  неотделимо по убеждению художника, от духовного пути русского народа. В картине, кроме безвестного  иноческого «лика» и крестьянского  люда, кроме жителей современного русского города, кроме высшего круга  интеллигенции, должны были появиться  исторические представители церкви (священник, епископ), представители  государственной власти (царь), представители  воинской силы (воеводы с воинством). Но он не изображал определенные исторические личности. В это время была война, и все восхищались солдатами, М.В. Нестеров тоже восторгался в  них красотой души и необычайной  скромностью русского человека. Он решил, что именно такой русский  солдат, ослепший от газов, должен появиться  на его картине, замыкая собою  исторический круг защитников русской  земли.

Первое впечатление от картины у первых зрителей, было полнейшей неожиданностью. Здесь  был какой-то новый Нестеров, новый  не в основе своей, а новом качестве, которого как будто не было прежде. Привычная лирическая ласковость живописного  сказания М.В. Нестерова сменялась  чем-то иным, мужественным и строгим. Картина приковывала своей ширью  и силою. Удлиненность картины по диагонали, причем ближайшие фигуры правой стороны писаны в рост человеческий, делали то, что представлялось, будто  это плотная, тесная толпа идет по луговине, движется упорно и без  остановки, а за ближайшими ее рядами, двигаются еще ряды, движется еще  толпа, и нет конца этому народному  движению. Ни на одной русской картине (кроме репинских «Бурлаков» и  «Крестного хода») это движение, не передано с такой простотою, с  таким лаконизмом, но и с такой  силою, как здесь у М.В. Нестерова. Все в природе здесь широко, привольно, прекрасно, но обычно. Необычна лишь спокойная, безмолвная толпа, движущаяся по берегу Волги.

Среди мужчин и женщин, М.В. Нестеров изобразил в толпе высокого, худого, нагого (прикрыты лишь чресла) старика с длинными седыми волосами и бородой. Извернувшись изможденным  телом вполоборота к идущей толпе, словно отстраняет руками некую тучу, готовую низринуться на толпу  людей, или видит кого-то там, за этим облачным небом, и беседует с ним. Этот нагой человек - Христа ради юродивый - тот, кто хочет посмеяться над  всем, что люди считают важным и  великим в жизни: над водностью, богатством, человеческим судом, рассудком, кто добровольно принимает на себя облик безумца, для того, чтобы  внутри себя выразить человека, живущего лишь по закону любви и правды.

Правдива картина Древней  Руси, невозможна без исторической и глубоко народной фигуры юродивого. Это знал и А.С. Пушкин в «Борисе  Годунове», это знал и Суриков  в «Боярыне Морозовой». Это знал и М.В. Нестеров, сделав юродивого  главной фигурой левого плана  картины. Фигура Л. Толстого, быть может, более всего поражает на этой картине  М.В. Нестерова своей неожиданностью. Духовные особы были возмущены: как  на картине, изображающей путь русского народа к Христу, может быть человек, отлученный от церкви? М.В. Нестеров отвечал  им кратко, но твердо: «Ничего не поделаешь. Надо ему там быть. Из песни слова  не выкинешь. Русский он. Толстого от России не отлучишь!» Кто же ведет  весь этот поток людей? Никто. М.В. Нестеров отказался изображать Христа, идущего  впереди толпы (как на первоначальном эскизе). Помыслы художника, у этой толпы, есть Христос, в которого они  девятьсот с лишним лет верили, которому молились. К нему и идет толпа. Художник никого не избирает из них. Все верят от души и искренне, считал Нестеров. И мальчик, идущий впереди, никогда не был для художника  ведущим. Он никого не ведет, но он ближе  всех к цели, он, не ставивший себе никаких целей, на которые столько  труда и усилий затратили многие. «Если не будете как дети, не войдете  в Царствие Небесное». Эту надпись  после долгих колебаний М.В. Нестеров в 1927 году написал рукою П.Д. Корина на самой картине, внизу слева. А  если они, эти русские люди не могут  быть «как дети», какой тогда будет  конец их жизненного и исторического  пути? Исходя из образов картины (а  в них-то и заключается мысль  художника), ответ может быть только один: «Не войдете в Царствие Небесное», не обретете правды и красоты. Ответ  поистине трагический. Исходя из него, становится ясно, что Нестеров создал трагедию «души русского народа».

М.В. Нестеров чувствовал, что  в своей картине «Душа народа»  он как живописец, нашел в себе ту строгую простоту, спокойную силу, благородную ясность, которые искал  давно, и сохранил при этом свойственную ему поэтическую взволнованность, которая здесь, в создании монументальном, вместо звучания лирического обрела подлинно трагическую звучность. Само обращение к подобной теме, интересной и значительной по своему характеру, выражающей представления обобщающего свойства, было совершенно необычайно для того времени, значило уже очень многое, многое говорило о личности М.В. Нестерова, о направлении его творческих исканий.

Время завершения картины  «Святая Русь» неожиданно оказалось  связанным и с другими значительными  явлениями в творчестве М.В. Нестерова. Он стал писать портреты. Наиболее значителен портрет его дочери «Амазонка». Девушка  в красной шапочке и черной амазонке, с тонким хлыстом в руках  остановилась у берега реки. Чуть склонив  голову, она смотрит куда-то вдаль, в сторону зрителя. Лицо ее спокойно, но легкий излом фигуры, поворот  плеч и наклон головы создают впечатление  грустного раздумья. Прост и безлюден пейзаж с широкой, спокойной, окрашенной отблесками заката гладью реки, в которой  отражается противоположный берег  с синеватой далью леса, бледно-желтое, чуть розовеющее вечернее небо.

В советское время работ  в области религиозного искусства  была для художника невозможна. Его  творчество было сосредоточено на портретном жанре. М.В. Нестеров создает выдающиеся образы современников, портреты: П. и  А. Кориных, А. Северцова, С. Юдина, И. Шадра, И. Павлова, Е. Кругликовой и многие другие. Эти портреты выдвинули художника  в ряд ведущих живописцев - реалистов  эпохи. Работы объединяет ощущение богатства  духовной жизни, разнообразие характеров, с замечательной точностью отраженных в пластике, рельефное выражение  душевного склада и настроения человека. М.В. Нестеров продолжал работать и  как тонкий мастер лирического пейзажа. М.В. Нестеров внес значительный вклад  в русскую портретную живопись. К  жанру портрета он обратился в 1900-х  гг. После портрета дочери («Амазонка»), также интересен двойной портрет  «Философы», получивший большую известность, но которой мастер изобразил С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского - двух известных русских ученых-философов.

Особый интерес представляет «Портрет академика И.П. Павлова» (1935г). Глядя на него сразу видно, что  этот красивый седой старик, несмотря на свой возраст, крепок физически и  полон живой, кипучей энергии. Очень  выразительно лицо Павлова: высокий, открытый лоб с глубокими морщинами, серьезный  взгляд сквозь очки, белизна седых  волос и бороды. Эти черты очень  скупо, но тем не менее необыкновенно  точно передают облик академика, его острый ум и вспыльчивость  характера. Еще он написал «Портрет скульптора В.И. Мухиной» (1940), писал  и портреты И.Д. Шадра, портреты своей  второй жены и своих детей, и еще  очень многих близких ему людей, и портреты известных личностей. Также им написаны два автопортрета.

Друзья художника удивлялись необычайному способу работы над  картиной. М.В. Нестеров всегда начинал  портрет с левого верхнего угла, и постепенно из разрозненных деталей  появлялся гармоничный и цельный  образ. Но писал мастер долго и  очень медленно, внимательно всматриваясь в портретируемого. И если в религиозных  композициях проявлялось увлечение  символизмом и романтизмом, то портретное искусство М.В. Нестерова всегда оставалось глубоко реалистическим. Таким образом, творческая судьба М.В. Нестерова кажется не только незаурядной, но порой исключительной. Художник прошел многие этапы в развитии отечественного искусства, и в каждый из них он внес свое собственное слово. Его  жизнь оказалась связанной с  важными историческими событиями  в жизни его страны, его народа. М.В. Нестеров умел не только понять все  их значение, но и найти художественную форму их выражения. Главным для  него всегда было познание природы  и человека. Он умел понять, казалось бы, скрытую структуру жизни, он желал  проникнуть и проникал подчас в человеческое сердце и изображал эту жизнь  сердца.

Картина "Великий постриг" была написана Нестеровым под впечатлением личной драмы. Он испытал, по его словам, "молниеносную любовь". В Кисловодске  он встретился с девушкой, - она была певицей и выступала с гастролями в местной опере, - и был захвачен не красотой ее, а чем-то глубоко  скрытым, тайной внутренней жизни. Девушка  согласилась стать его женой, но вдруг отказала ему. В письме она  объяснила свое решение тем, что  не сможет дать художнику счастье, что  ее любовь помешает осуществлению его  творческой мечты. Однако картина, которая  имела и второе название – «Христова  невеста» значительно глубже, чем  просто отражение желания девушки  уйти в монастырь. Христова невеста  она не потому, что уже произошел  обряд иночества, а потому что  она уже не верит в счастье  на земле и устремляется всем сердцем  и всей на иной высший путь, путь внутренней духовности.

Нестерову нравился реализм  и историзм Васнецова, о его святых он говорил с восхищением: "Вот  как живые стоят", "Все они  переносят зрителя в далекое  прошлое, дают возможность представить  себе целые народы, их обычаи и характеры". Пленяла его и декоративная красота  храма. На первых порах Нестеров начинает подражать религиозными росписями Васнецова, но затем спохватывается и находит свой собственный язык. Помогает ему в этом поездка в Италию, совершенная ради изучения византийского искусства.

В девяностые годы и первые годы нового века Нестеров почти не пишет собственно портретов. Вся  его энергия уходит на создание картин и церковных росписей. Портрет  в эти годы существует для Нестерова  только в одном качестве - этюда  для будущей картины.

Нестеров любил повторять: "Есть голова - есть картина, нет головы - нет картины". Лица всех его героев, даже святых, написаны им с конкретных людей. Вот почему обращение Нестерова  к жанру портрета было совершенно органичным.

Сам принцип работы Нестерова - с постоянным изменением и подчас полным преображением облика человека в картине по сравнению с этюдом - подводил его к новому методу работы над портретом, методу острого взгляда  на натуру и ее преображения в живописи.

Первые нестеровские портреты, если не считать множества портретных этюдов или портретов родителей, написанных подростком с фотографий, появились в 1906 году. Они были рождены  любовью и нежностью к близким - жене и дочери.

Этот первый портретный цикл художника принес ему славу одного из самых серьезных и своеобразных портретистов начала века. Входящие в  этот небольшой цикл портреты жены (Е.П. Нестерова), дочери, (Н.М. Нестерова) Н. Яшвиль, художника Яна Станиславского пронизаны чисто "нестеровским" поэтическим отношением к человеку.

Жена, Екатерина Петровна Нестерова, изображена в интерьере  киевской квартиры. Важную роль играет уютный уголок обжитого семейного гнезда, любимые, одухотворенные памятью о  прошлом вещи. Иным настроением проникнут  портрет дочери Ольги. Она в это  время перенесла тяжелую операцию и ожидала вторую. Портрет рожден страхом за ее жизнь, и потребностью запечатлеть любимые черты. Художник акцентирует внимание на невесомости  ее фигурки, закутанной в тяжелый  плащ, болезненной бледности лица. Ольга вспоминала, что она не была столь печальной. Такой увидел ее художник. Он превратил ее в "нестеровскую девушку".

Завершённые портреты приезжали  затем в дом Нестерова в  Сивцевом Вражке и долго оставались с автором, прежде чем навсегда уходили  в галереи. Большинство созданных  художником портретов ушло в музеи  с выставки, которую устроил художнику  в 1935 году Музей Изящных Искусств им. А.С. Пушкина.

Дольше других висел в  доме Нестерова двойной портрет  «Философы». Это даже скорее картина, на которой изображены портреты П.А.Флоренского  и С.Н.Булгакова. Об этой работе трудно говорить. В доме М.В.Нестерова она  царила. В первую очередь внимание обращалось именно на неё, работа заслоняла  собою все висевшие здесь же этюды  художников, и только после достаточного общения с портретом, возможно, было переключиться на иные работы, увидеть  их, оценить. Довольно большой по размерам двойной портрет-картина занимал  центральное место на стене, долго  оставался в семье после смерти Нестерова. Когда же судьба его была решена, и он навсегда должен был  переехать в Третьяковскую галерею, покинуть дом Нестерова, другой художник сел за работу. Это был Федор  Сергеевич Булгаков, к тому времени  зять Нестерова, сын изображенного  на картине философа С.Н.Булгакова.