Живописец Нестеров Михаил Васильевич

Религия и мифология : Курсовая работа: Живописец Нестеров Михаил Васильевич

Курсовая работа: Живописец  Нестеров Михаил Васильевич

Московский гуманитарный институт

им. Е.Р. Дашковой

факультет: Экономики  и права

кафедра: Экономики  управления на предприятиях Т и ГХ

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

по предмету: «Информационно-экскурсионная  деятельность»

тема: «Живописец Нестеров Михаил Васильевич»

 

Выполнила студентка

заочной формы обучения

2-го курса группы: Т-412-И

(специальность 08050265)

Кравчук Инга Николаевна

______________________

Приняла старший преподаватель:

Сорокина Любовь Михайловна

______________________

г. Москва

2006 г.

 

Содержание

Введение

1. Биография Нестерова  Михаила Васильевича

2. Картина «Видение отроку  Варфоломею»

Заключение

Список использованных источников

 

Введение

Я избегал изображать так называемые сильные страсти,

предпочитая им наш  тихий пейзаж, человека,

живущего внутренней жизнью.

М. В. Нестеров

Тема моей курсовой работы - «Творчество Михаила Васильевича  Нестерова». Работа построена как  материалы к экскурсии по залу М. Нестерова в Государственной  Третьяковской галерее и может  быть использована в работе турлидера, в рецептивном туроперейтинге при  составлении индивидуальных экскурсионных  программ, в деловом туризме при  составлении заказных и индивидуальных программ.

Творчество Михаила Васильевича  Нестерова, одного из крупнейших русских  живописцев, олицетворяет собой живую  связь времен, преемственность между  искусством XIX века и современным. Нестеров воистину прожил две жизни в искусстве, равноценные по своей значимости. Ко времени Октябрьской революции  художник пришел уже широко известным  в России и Европе мастером, создателем особого живописного мира, человеком, чье имя связывалось с настойчивыми поисками нравственного идеала. В  последнее двадцатилетие жизни  он становится видным портретистом, более  того - признанным главой советской  портретной школы.

 

1. Биография

Нестеров Михаил Васильевич родился в Уфе 19 (31 – по юлианскому календарю) мая 1862 года. Здесь прошли его детские годы, были сделаны первые шаги в искусстве.

Детство художника прошло в одном из старейших городов  Урала - Уфе, в религиозной, патриархальной, но отнюдь не чуждой по своим взглядам современной культуры купеческой семье. Христианское мироощущение Нестерова, его любовь к России определяются во многом семейной атмосферой, в которой  он вырос.

Михаил Васильевич Нестеров принадлежал к старинному купеческому  роду. Дед его - Иван Андреевич Нестеров, был выходцем из новгородских крепостных крестьян, переселившихся при Екатерине II на Урал. Он получил вольную, учился в семинарии, затем записался  в купеческую гильдию и 20 лет служил уфимским городским голова.

Отец Нестерова славился в городе щепетильной честностью и был, уважаем до такой степени, что все новые губернаторы  и архиереи считали своим долгом делать ему визиты, чтобы представиться. А он принимал не всех. В доме царила мать, Мария Михайловна, умная, волевая. Близость с родителями сохранилась  у Нестерова до конца их дней. В каждый свой приезд в Уфу он вел с ними, особенно с матерью, долгие задушевные разговоры а, разлучаясь, писал подробные письма о своих  творческих успехах и неудачах, неизменно  находя понимание и сочувствие.

По семейной легенде, Нестеров выжил благодаря чудесному вмешательству  святого. Младенец был "не жилец". Его лечили суровыми народными средствами: клали в горячую печь, держали  в снегу на морозе. Однажды матери, как говорил Нестеров, показалось, что он "отдал Богу душу". Ребенка, по обычаю, обрядили, положили под образа с небольшой финифтяной иконкой  Тихона Задонского на груди и поехали  на кладбище заказывать могилку. "А  той порой моя мать приметила, что я снова задышал, а затем  и вовсе очнулся. Мать радостно поблагодарила  Бога, приписав мое Воскресение заступничеству Тихона Задонского, который, как и  Сергий Радонежский, пользовался у  нас в семье особой любовью  и почитанием. Оба угодника были нам близки, входили, так сказать, в обиход нашей духовной жизни".

Ум и чуткость родителей  Михаила Нестерова проявились в  том, что они согласились с  советами учителей, подметивших художественные способности мальчика, и, несмотря на то, что в Уфе к художникам относились как к неудачникам, людям третьего сорта, предложили ему поступить  в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Начало занятий Нестерова  в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда он поступил в 1876 году, совпадает с периодом "бури и  натиска" передвижничества, находившегося  в резкой оппозиции к омертвелому  традиционализму Петербургской  Академии художеств. Воздействие передвижнической идеологии, с ее вживанием в горести  и нужды человека из народа, на художественную молодежь рубежа 1870-х и 1880-х годов  было огромно. Не меньшее значение имел для нового поколения живописцев и отход передвижников от обветшалых канонов академической стилистики. Московское училище было как раз  той школой, где передвижники первого  поколения воспитывали преемников.

Самым крупным среди таких  учителей - в высоком значении этого  слова - был Василий Перов, "истинный поэт скорби", как назвал его впоследствии Нестеров. Влияние его, более сильное  и глубокое, чем это кажется  на первый взгляд, на долгие годы определило отношение Нестерова к основным вопросам искусства. Искусство Перова волновало начинающего художника  умением проникнуть в человеческую душу. Сам художник подчеркивал, что  на него производили впечатление "не столько его, Перова, желчное остроумие, сколько его "думы"...". Все "бытовое" в его картинах было внешней возможно реальной, оболочкой "внутренней" драмы, кроющейся в недрах, в глубинах изображаемого им "быта". Именно этому - умению найти и выразить "душу темы" - учился Нестеров у Перова. И на протяжении всего своего долгого  творческого пути - в портретах 1920-1930-х  годов так же, как в религиозных  картинах - он стремился, прежде всего, проникнуть в самую суть изображаемого. Но понимание основ перовского творчества пришло к Нестерову, конечно, не сразу. Меньше всего следует искать влияние  учителя, умевшего "почти без красок своим талантом, горячим сердцем" достигать "неотразимого впечатления...", в ранних, жанровых работах юного  воспитанника Московского училища, таких как "В снежки" (1879), "Жертва приятелей" (1881), "Домашний арест" (1883), "Знаток" (1884). По незначительности содержания, по робкой, скованной манере исполнения они гораздо ближе  к работам второстепенных мастеров 1880-х годов, которые заслуженно получали название "бытовых анекдотов".

Начиная с 1880 года, тяжело болевший Перов, постепенно отходит от непосредственного  руководства натурным классом Училища. Очевидно в этом, а также в типично  юношеском беспокойстве, следует  искать причины возникшего у Нестерова  и ряда его товарищей желания  перевестись в Петербургскую  Академию художеств. Однако этот переход - в 1881 году - в главное художественное учебное заведение России не принес Нестерову ни удовлетворения, ни прямой пользы. В Академии царила рутина. А  для восприятия строгой, умной системы  единственно талантливого преподавателя  Академии. Скучая в классах, получая  низкие оценки, Нестеров находил утешение лишь в посещениях Эрмитажа, где  заполнял пробелы московского образования. Это приобщение к шедеврам мирового искусства, а также неожиданное  знакомство в залах Эрмитажа с  И. Крамским было единственным положительным  результатом переезда в Петербург.

Нестеров искал в Крамском, по-видимому, такого же учителя жизни, каким был для него Перов. Однако несравнимо более рациональный по своему складу, Крамской, не разрушая "перовского настроения" Нестерова, учил молодого художника, прежде всего серьезному, вдумчивому подходу к профессии  живописца, подчеркивая необходимость  черновой, "прозаической" работы.

В 1883 году Нестеров возвращается в Москву. Последние два года его  пребывания в Училище знаменуются  лихорадочными поисками своей большой  темы, своего места в искусстве. От жанровых картин молодой художник переходит  к портрету (портреты его невесты, а затем жены М. Мартыновской, актрисы  М. Заньковецкой, С. Иванова, С. Коровина), от живописного портрета к станковому рисунку, а затем к иллюстрации. Все чаще обращается он и к историческому жанру. Однако в его ранних исторических композициях, несмотря на попытки реконструировать старинный быт, костюмы, найти типаж, нет подлинного проникновения в дух времени, нет еще умения, отличить главное в историческом процессе от занимательных мелочей. Даже дипломной работе Нестерова - картине "До государя челобитчики" (1886) - присущ этот недостаток, вызвавший резкую критику Крамского. "Он... говорил, что сама тема слишком незначительна... что нельзя, читая русскую историю, останавливать свой взгляд на темах обстановочных, мало значимых... Он говорил, что верит, что я найду иной путь, и этот путь будет верный",- пишет Нестеров в своих воспоминаниях. Эти слова Крамского оказались пророческими.

Конец 1880-х годов стал переломным в жизни и творчестве художника. В 1886-1889 годах он родился как живописец - создатель своей, нестеровской, лирической темы, отчетливо звучавшей на протяжении десятилетий и в пейзаже, и  в сюите религиозно-исторических картин, посвященных Сергию Радонежскому, и в цикле, повествующем о женской  судьбе, и в портретах середины 1900-х годов, сразу выдвинувших  художника в первый ряд русских  портретистов.

Первая и самая истинная, как считал Нестеров, любовь и потрясение от смерти молодой жены совершили  в нем психологический и творческий переворот. Он находит, наконец, свою тему и свой художественный почерк.

Это была любовь с первого  взгляда. Он встретил юную Марию Ивановну Мартыновскую на летних каникулах в  Уфе. Была она крайне впечатлительна, нервна, несмотря на простоту и бедность, по-своему горда... Над всеми чувствами  доминировала особая потребность не только быть любимой, но любить самой  безгранично, не считаясь даже с условностями того далекого времени.

Родители Нестерова были против их брака. Нестеров уехал в  Петербург зарабатывать звание свободного художника и тяжело там заболел, а Мария Ивановна в весеннюю распутицу  на лошадях из Уфы бросилась его  выхаживать. Они обвенчались без  благословения родителей.

Через год родилась дочь Ольга, и этот день, по словам Нестерова, и  был самым счастливым днем его  жизни. Но через сутки после родов  Маша умерла.

Нестеров пытался изжить горе, воскрешая любимые черты  на бумаге и холсте. Он писал и  рисовал портреты жены, и ему казалось, что она продолжает быть с ним. Он написал ее портрет в подвенечном  платье, вспоминая, какой цветущей, стройной, сияющей внутренним светом она была в день свадьбы. "Очаровательней, чем была она в этот день, я  не знаю лица до сих пор, - вспоминал  Нестеров в старости, безжалостно  описывая и себя, маленького, неуклюжего, с бритой после болезни головой. - Куда был неказист!"

Нестеров писал: "Любовь к Маше и потеря ее сделали меня художником, вложили в мое художество недостающее содержание, и чувство, и живую душу, словом, все то, что  позднее ценили и ценят люди в  моем искусстве".

В Нестеровских иллюстрациях к Пушкину, Мария Ивановна становилась  Царицей, Машей Троекуровой, барышней-крестьянкой, Татьяной Лариной. Не расставался он, с дорогим образом расписывая Владимирский собор.

Предшествовало этому  духовному подвижничеству художника  появление картины «Видение отроку Варфоломею», ставшей эпохальной. Картина  посвящена, как и написанный двумя  годами ранее триптих, жизни Сергия Радонежского, носившего в мирской  жизни имя Варфоломей. Художник в  своем творчестве следовал легендам о великом русском святом, записанным и сохраненным в рукописном варианте. Однако «Явление отроку Варфоломею» - более глубокое произведение, чем  простое отображение легенд о  Сергии Радонежском. Это воплощенный  на холсте художественный идеал Михаила  Нестерова. Он всегда утверждал: «Жить  буду не я. Жить будет отрок Варфоломей. И если через 30, 50 лет после моей смерти он еще что-то будет говорить людям,- значит, он жив, значит, жив и  я».

Свыше двадцати двух лет своей  жизни Нестеров отдал церковным  росписям и иконам. Все началось с того, что его картина "Видение  отроку Варфоломею" понравилась  Виктору Васнецову. Имя этого  художника в то время гремело: он расписывал с помощниками Владимирский собор в Киеве, задуманный как  памятник национальной истории, веры и  нео - русского стиля. Предстояло не только "сложить живописную эпопею" в  честь князя Владимира, но и создать  целый пантеон подвижников веры, русской культуры и истории. Здесь были князья - защитники Руси от половцев, татар и немцев - Андрей Боголюбский, Михаил Черниговский, Александр Невский, подвижники просвещения - Нестор Летописец, иконописец Алимпий и другие. Русские христианские образы соединялись с общечеловеческими образами.

Нестеров принял предложение  Васнецова работать во Владимирском соборе. Его манила задача создания современной монументальной живописи, некогда достигшей высот в  творениях древних мастеров, а  затем, в XIX веке, превратившейся в официозное богомазание. Влекла к себе молодого художника и личность Васнецова, с работами которого Нестеров уже  был знаком. Доходили слухи, что Васнецов творит чудеса во Владимирском соборе.

Также следует заметить, что  М.В. Нестеров работал во Владимирском соборе начиная с 28 лет, а закончил там работать лишь вступив в 6-й  десяток. Он писал в соборе картину  «Великомученица Варвара». Получилась легендарная, Варвара на коленях, около  нее меч, на голову ее сходит венец  мученический. Но Нестерову на заседании  это запретили. И он переписал: лицо писал с Е.А. Праховой, сделал фигуру стоячей, убрал мученический венец. Но летом того же 1894 года написал  первоначальный вариант «Варвары».

Вскоре он поехал в селение  Зарумы к остаткам древнего храма, послужившего прототипом для Абастуманского, эта  поездка вызвала в художнике  изумление пред чудесами древнерусского искусства. Именно М.В. Нестерову обязан этот прекрасный памятник древнерусского искусства, тем, что были отпущены средства на его восстановление.

Также Нестеров много работал  и в других храмах и соборах. За что о нем не лестно отзывались многие критики: «будто он всегда переходит  на скользкий путь официальной церковной  живописи».

М.В. Нестеров всегда мечтал о большой картине, которая вобрала  бы в себя всю его тягу к народной Руси, весь опыт его творчества, весь его творческий потенциал, который  он может выразить в картине - ее мятущийся дух, ее щедрое сердце. Для  Нестерова такой большой картиной должна была стать «Святая Русь». На первоначальном эскизе встреча Христа с народной Русью, со страждущими  русскими людьми, происходила в летний день у небольшого озерка, затерявшегося  в глуши лесов, сюда в скит, прибыли  на богомолье, и навстречу им из скита  вышел не послушник-привратник, а  сам Христос с угодниками.