Стратегии в синхронном переводе

Очень часто при переводе подобных высказываний синхронист, переводящий  оратора, выступающего в быстром  темпе, оказывается в более выигрышном положении, чем при переводе подобных высказываний, которые проговариваются докладчиком медленно.

Нужно попытаться, насколько это  возможно, заглянуть вперед и представить  себе перспективу предложения. Огромные различия, существующие между русским  и английским синтаксисом, способные  даже привести к парадоксальному следствию, что слишком быстрая русская речь может легче поддаваться переводу, чем слишком медленная, так как при высоком темпе речи в поле зрения переводчика оказываются более крупные - и более законченные - отрезки (Виссон 1999:126).

Рассмотрим еще один пример:

Докладчик: Хотя Гарольд Макмиллан и был консерватором, ему не нравилось такое положение вещей, при котором национальное богатство, создаваемое двумя-тремя поколениями, будет превращено в наличность, чтобы пополнить бюджет на один-два года. (Pricewaterhouse Conf.).

Interpreter: Although conservative he was very unhappy that as it were assets built up by the state over 2 or 3 generations should be cashed in just to help the budget for 1 or 2 years.

В данном случае компрессируется придаточное  причины “хотя Гарольд Макмиллан  и был консерватором”. При этом происходит замена имени собственного на местоимение, так как из контекста совершенно ясно, что речь идет о бывшем британском премьере Гарольде Макмиллане. Вместе с этим происходит не просто замена имени собственного местоимением, но и опущение первого.

В СП компрессия, как правило, бывает двух видов: на уровне смысловой группы и на уровне слов. Первый тип - смысловая компрессия, второй - речевая, на уровне частей речи. Смысловая компрессия очень близка к редактированию; компрессия на уровне словосочетания представляет собой компрессию в чистой форме. Так, в приведенном отрывке используется второй тип компрессии - компрессия на уровне слова или словосочетания: “национальное богатство” - “assets”.

Однако совершенно очевидно, что компрессия используется не только тогда, когда на ИЯ есть повторы или ничего не значащие слова или когда оратор говорит слишком быстро, но и в других случаях, когда, например, синхронный переводчик начинает реферировать отдельные сегменты текста оригинала. СК служит и для установления эквивалентности на уровне межтекстовых отношений.

Перевод отвечает определенным оценочным критериям. Одним из требований, выдвигаемых теорией и практикой  переводческой деятельности, является требование эквивалентности текстов - исходного и конечного. Понятие  эквивалентности многие теоретики считают одной из наиболее важных онтологических черт перевода. Я.И. Рецкер утверждал, что “эквивалент” является равнозначным соответствием, которое не зависит от контекста. Понятие эквивалентности Рецкер распространял не столько на межтекстовые отношения, сколько на отношения между микроединицами текста (Рецкер 1974:10-11).

В.Н. Комиссаров выделяет пять уровней эквивалентности в  передаваемом от Источника к Рецептору  тексте (отрезке устной или письменной речи). Цепочка звуков или букв репрезентирует сложный смысловой комплекс, в котором можно выделить несколько основных уровней плана содержания, а именно: 1) уровень языковых знаков (слов); 2) уровень высказывания; 3) уровень (структуры) сообщения; 4) уровень описания ситуации; 5) уровень цели коммуникации (Комиссаров 1973:66). Начиная с идентификации языковых знаков, Рецептор последовательно уясняет содержание анализируемого текста на уровне высказывания, сообщения, описания ситуации и приходит к пониманию содержания целого на уровне цели коммуникации.

Много внимания проблемам эквивалентности  было уделено и в трудах Кэтфорда и Найды.

Перевод является не чем  иным, как заменой текстового материала  на одном языке (ИЯ) эквивалентом текстового материала на другом (ПЯ) (Catford 1965:20).

Перевод заключается в воспроизводстве на языке Рецептора наиболее близкого и точного (подходящего) варианта исходного сообщения и сводится, во-первых, к передаче смысла и значения, а во-вторых, к передаче стиля (Nida 1969:12).

Стратегия компрессии служит установлению эквивалентности на уровне межтекстовых отношений, т.е. на уровне описания ситуации и уровне цели коммуникации. При переводе с английского языка на русский или с русского на английский задача синхронного переводчика - передать коммуникативную интенцию отправителя (intended message). Совершенно очевидно, что русский и английский языки различаются по своей грамматической и синтаксической структуре. Так как задача синхронного переводчика - передать коммуникативную интенцию отправителя или, согласно теории Кэтфорда, заменить текстовой материал на одном языке на эквивалентный материал на другом, то за счет различий в грамматической и синтаксической структурах английского и русского языков средства достижения подобной эквивалентности при передачи коммуникативной интенции отправителя будут разными.

А.Д. Швейцер выделяет три взаимосвязанных элемента переводческой  эквивалентности, которые можно  представить в виде следующей  триады: 1) коммуникативная интенция (цель коммуникации), 2) функциональные параметры текста и 3) коммуникативный эффект. Эти элементы соответствуют трем компонентам речевого акта - отправителю, тексту и получателю. Применительно к синхронному переводу соотношение между элементами триады может быть сформулировано следующим образом: переводчик на основе функциональных доминант исходного текста выявляет лежащую в его основе коммуникативную интенцию и, создавая конечный текст, стремится получить соответствующий коммуникативный эффект. Поэтому так важен учет функциональных параметров текста для обеспечения основного условия эквивалентности - соответствия между коммуникативной интенцией отправителя и коммуникативным эффектом конечного текста. Например, экспрессивная эквивалентность обеспечивается адекватной передачей экспрессивно-эмотивной коннотации текста. Переводчик при этом соизмеряет экспрессивность конечного и исходного текстов, учитывая, что внешне однотипные средства языка подлинника и языка перевода иногда резко отличаются друг от друга по степени экспрессивности. Отсюда следует, что механическое копирование стилистических средств подлинника не ведет к достижению требуемого коммуникативного эффекта (Швейцер 1988:147).

Компрессия является эффективной стратегией для достижения согласования между прагматикой  отправителя и прагматикой получателя. Это подтверждается данными парижской школы перевода, представители которой проводили исследования передачи смысла (коммуникативной интенции отправителя), на основе чего была разработана интерпретационная теория перевода (ИТП).

Парижская интерпретационная  школа переводческих исследований (Seleskovitch 1968, 1975, 1981; Lederer 1981, Seleskovitch и Lederer 1986, Dejean 1982) специализировалась на изучении устного перевода (интерпретации). Интерпретационная школа отводила переводу место между типологическим описанием языка и изучением коммуникативных намерений - сферы, относящейся к области литературы, психологии и герменевтики. Наука о переводе, по мнению представителей парижской школы, должна сфокусировать свои исследования на взаимодействии лингвистических форм и человеческой памяти (Seleskovitch 1981:264-5). ИТП представляет собой теорию “думающего” переводчика, и парижская школа снискала заслуженную репутацию по подготовке специалистов в данной области.

Интерпретационная теория рассматривает интерпретацию дискурса как естественный процесс, при котором синтез между семантикой высказывания и знанием, являющимся внешним по отношению к высказыванию, приводит к возникновению потока сознания, соответствующего коммуникативному намерению говорящего (смыслу) (Seleskovitch 1986:272). При этом синхронный перевод можно осуществить за счет обыкновенных речевых функций: сложность задачи заключается не в самом переводе, а в многократном наложении обычно раздельных функций осмысления и воспроизведения речи.

Исследователи парижской  школы в отличие от всех других школ перевода убеждены в способности переводчика понять коммуникативное намерение докладчика (цитата по Setton 1997:40). Однако в реальной ситуации это иногда невозможно. Высказывание о том, что синхронный переводчик может всегда понять коммуникативный замысел отправителя, слишком гипотетично. Зачастую коммуникативная интенция автора сообщения бывает непонятна даже тем, кто слущает доклад на родном языке. К тому же шанс неправильно понять коммуникативную установку отправителя возрастает с учетом того, что исходный язык не являтся для синхрониста родным. В данной работе мы будем исходить из постулата, что “переводчик способен понять коммуникативное намерение докладчика в большинстве случаев”. Интерпретационная модель переработки информации дискурса основана на двух концепциях: передачи “sens” - смысла и “vouloir-dire” - коммуникативного намерения говорящего. Составляющие элементы значения высказывания (“sens de l’enonce”) являются его лингвистически точным компонентом и коммуникативным намерением говорящего (“vouloir-dire”); между тем как объект перевода “sens” - то, что автор/докладчик намеренно желает высказать. Понимание смысла может быть более или менее полным или точным, но происходит автоматически и является стадией преданализа мотивации и коммуникативного намерения выступающего. Понимание смысла - это проявление обыкновенных умственных способностей человека (там же: 268 - 270).

Интерпретационная теория перевода рассматривает область  спонтанного понимания как охватывающую все коммуникативное намерение докладчика; процесс “сборки” сегментов текста происходит автоматически и неосознанно на любом уровне ниже смыслового.

Ледерер (1981) описывает  среду для подобного рода деятельности через связующую суть понятий, цитируя  Барбизе (1964): “Пониманию предшествует череда мини-откровений, встречающихся на протяжении речевого высказывания через определенные интервалы, в которых слова вызывают нелингвистически закодированные когнитивные ассоциации и быстро создают метацепь - особую нейтральную сеть, функционирующую в качестве среды восприятия, знания и действия. Расчлененные фрагменты на входе речи мобилизуются и видоизменяют поток сознания в когнитивной цепи, создавая таким образом значение слова, или, другими словами, когнитивную память, которая может быть выражена в любой форме и на любом языке. По мере формирования значения строительные кирпичики успешно исчезают: сначало звуки, затем семы (семантические компоненты и признаки), потом концептуальные единицы, которые плавно растворяются в общем смысле дискурса” (Lederer 1981:147-148).

 

Понимание дискурса основано на постулировании двух процессов, каждый из которых соответствует двум типам  памяти:

 

1) хранение слов с  “только лингвистическим значением”  в непосредственной (фонологической) памяти, являющейся краткосрочной памятью, служащей для сенсорной идентификации и интеграции существующего объема знаний. Непосредственную память можно сравнить со скрижалями, на которых запечатляются все входящие слова и звуки, перед тем как они сотрутся. Однако информация, которая в них содержится, способствует отложению идей и мыслей (marquage mnesique) или смысловых групп в долгосрочной “когнитивной” памяти;

 

2) синтез нелексических  компонентов в единицы смысла  в когнитивной памяти, долгосрочной  памяти, регистрирующей идеи и мысли путем их ассоциации с уже существующими понятиями (Fr. notions) (Lederer 1981:120).

 

Селескович и Ледерер  исключают возможность двусмысленности  предложения в реальном дискурсе: sens предельно ясен в речевом акте (parole).

 

Лексические знания как первый шаг сбора концептуального значения смысловой единицы описываются в качестве “нового прагматического значения” слов в дискурсе, доступных для понимания слушателя, обладающего такими же знаниями, как и оратор, и определяются как неповторяемое значение символов (слов или предложений) в контексте (Lederer 1981:185). Формирование значения представляет сплав лексического значения со знанием обозначаемых предметов, между которыми существуют отношения, выражаемые формулой: “семантический заряд + когнитивная составляющая” (Lederer 1981, 1990). Два типа контекста не допускают двусмысленности: лингвистический контекст не допускает двусмысленности за счет подавления фактической полисемии, между тем как “когнитивный контекст”, аккумулирующий в ходе осуществления дискурса непосредственную и долгосрочную память, нейтрализует эффект отклонений в тексте. Например, отклонения, связанные с неправильными грамматическими конструкциями или неуместными в данном контексте (произносимые не носителями языка).

Ледерер (1981) пишет, что  перевод представляет собой трехстадийную  модель понимания дискурса, в которой  первые две стадии являются рефлексивными  и автоматическими процессами, а  последняя осуществляется на уровне сознания. Между данными процессами нет четкой разграничительной линии, так как значение слова проявляет себя на всех стадиях, а внетекстовые или априорные знания проявляются на звуковой стадии:

 

1. Идентификация звуков  и слов (идентификация согласных,  гласных, определение значимых  частей и сем).

 

2. Грамматический анализ (построение грамматически значимых  фраз, семантический и структурный  разбор).

 

3. Синтез входной информации  и предыдущего знания для создания  последовательной смысловой цепочки  (концептуальное построение фразы  (единиц смысла) (Lederer 1981:115).

 

Интерпретационная модель перевода в СП

 

Ледерер (1981) продемонстрировала практическое значение интерпретационной модели перевода на примере перевода спонтанной или по крайней мере полуподготовленной речи с немецкого языка на французский. В СП все три процесса понимания дискурса частично совпадают в непосредственной памяти. Единицы смысла в синхронном переводе:

(а) семантически самодостаточны, и это означает, что их можно  немедленно понять и перевести.  Например, слово “Further(more)”, при помощи которого докладчик дает понять, что им будет введена новая информация;

(б) являются катализатором  процесса понимания или момента  осмысления, когда один из компонентов  порождает смысл в несвязанных  до этого элементах. Синтез  значимой единицы (единицы смысла), происходящий в результате грамматического разбора информации, и ее соединение с другой информацией происходит мгновенно (там же: 144); точный момент решения задачи переводчиком зависит от знания и, соответственно, может варьироваться у переводчиков, работающих в одной сфере. По мере развития дискурса синтез смысловых единиц все больше зависит от предшествующей информации дискурса (1981:139). Исследователи ИТП постулируют цепочки восьми различных ментальных действий при постоянном переключении с одного на другое, при этом два или три ментальных действия протекают одновременно в течение всего процесса перевода. Ледерер не сопровождает текст описания диаграммой, но данные действия можно разбить на три группы:

 

1. Последовательные и  постоянно совпадающие действия:

 

а) прослушивание,

 

б) языковое восприятие,

 

в) концептуализация: создание когнитивной памяти путем интеграции последовательных фрагментов речевого потока и предыдущего знания,