Стилистические особенности перевода с английского языка на русский

     — Нет. 

     — Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал? 

     — Ну, услышишь — узнаешь. 

     Кристофер Робин кивнул. 

     — Понимаешь, папа, я-то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так... вспоминание.  

     — Вот и я так думаю. 

     Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал: 

     — Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь?  

     — Наверно, — сказал папа. 

     — А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья? 

     — Ни капельки, — сказал папа. 

     Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лесенке: бум-бум-бум.

 

 
 
 

ГЛАВА ВТОРАЯ. В КОТОРОЙ ВИННИ-ПУХ ПОШЁЛ В ГОСТИ, А ПОПАЛ В БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

 

 

       Как-то днём известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку. 

     Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так: 

     — Тара-тара-тара-ра! 

     А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так: 

     — Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!  

     Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:

Тара-тара-тара-ра ! 
      Трам-пам-пам-тарарам-пам-па! 
      Тири-тири-тири-ри, 
      Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи! 

     И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя — а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он , Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, - наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра. 

     — Ага! - сказал Пух. (Трам-пам-пам-тирирам-пам-па!) - Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то дыра - это нора, а нора - это Кролик, а Кролик - это подходящая компания, а подходящая компания - это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И всё такое прочее!  

     Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул: 

     — Эй! Кто-нибудь дома? 

     Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо. 

     — Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» — повторил Пух громко-громко. 

     — Нет! — ответил чей-то голос. — И незачем так орать, — прибавил он, — я и в первый раз прекрасно тебя понял.  

     — Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого нет дома?  

     — Совсем-совсем никого! — отвечал голос. Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался. 

     Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого не было! Кто-то там всё-таки есть — ведь кто-нибудь должен же был сказать: «Совсем-совсем никого!»  

     Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал: 

     — Слушай, Кролик, а это не ты? 

     — Нет, не я! — сказал Кролик совершенно не своим голосом. 

     — А разве это не твой голос? 

     — По-моему, нет, — сказал Кролик. — По-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен бытьпохож! 

     — Вот как? — сказал Пух. 

     Он снова вытащил голову наружу, ещё раз задумался, а потом опять сунул голову обратно и сказал: 

     — Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик? 

     — Он пошёл в гости к своему другу Винни-Пуху. Они, знаешь, какие с ним друзья!  

     Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления.  

     — Так ведь это же я! — сказал он.  

     — Что значит «я»? «Я» бывают разные!  

     — Это «я» значит: это я, Винни-Пух!  

     На этот раз удивился Кролик. Он удивился ещё больше Винни. 

     — А ты в этом уверен? — спросил он.  

     — Вполне, вполне уверен! — сказал Винни-Пух. 

     — Ну хорошо, тогда входи! 

     И Винни полез в нору. Он протискивался, протискивался, протискивался и наконец очутился там. 

     — Ты был совершенно прав, — сказал Кролик, осмотрев его с головы до ног. — Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть! 

     — А ты думал, кто это? 

     — Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит. Ну ладно. А не пора ли чем-нибудь подкрепиться? 

     Винни-Пух был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности часов в одиннадцать утра , потому что в это время завтрак уже давно окончился, а обед ещё и не думал начинаться. И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Кролик достаёт чашки и тарелки. А когда Кролик спросил «Тебе чего намазать — мёду или сгущённого молока?» — Пух пришёл в такой восторг, что выпалил: «И того и другого!» Правда, спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил: «А хлеба можно вообще не давать!»

 

 

       И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил, потому что рот у него был ужасно занят. 

     А спустя долгое время, мурлыкая что-то сладким-сладким голоском — голос у него стал прямо-таки мёдовый! — Пух встал из-за стола, от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему пора идти. 

     — Уже пора? — вежливо спросил Кролик.  

     Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: «Не очень-то вежливо уходить из гостей сразу, как только ты наелся». Но вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Кролик. 

     Вслух он спросил: 

     — Уже пора? 

     — Ну, — замялся Пух, — я мог бы побыть ещё немного, если бы ты... если бы у тебя... — запинался он и при этом почему-то не сводил глаз с буфета. 

     — По правде говоря, — сказал Кролик, — я сам собирался пойти погулять. 

     — А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего. 

     — Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь. 

     — А разве ещё что-нибудь есть? — с надеждой спросил Пух, снова оживляясь.  

     Кролик заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал: 

     — Увы. совсем ничего не осталось!  

     — Я так и думал, — сочувственно сказал Пух, покачав головой. — Ну, до свиданья, мне пора идти. 

     И он полез из норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время на воле оказался его нос... потом уши... потом передние лапы... потом плечи... а потом... А потом Винни-Пух закричал: 

     — Ай, спасите! Я лучше полезу назад!  

     Ещё потом он закричал: 

     — Ай, помогите! Нет, уж лучше вперёд!  

     И, наконец, он завопил отчаянным голосом: 

     — Ай-ай-ай, спасите-помогите! Не могу ни взад ни вперёд! 

     Тем временем Кролик, который, как мы помним, собирался пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу чёрным ходом и, обежав кругом, подошёл к Пуху. 

     — Ты что — застрял? — спросил он.  

     — Не-ет, я просто отдыхаю, — ответил Пух, стараясь говорить весёлым голосом. — Просто отдыхаю думаю кой о чём и пою песенку... 

     — Ну-ка, дай мне лапу, — строго сказал Кролик. 

     Винни-Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить. 

     Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Винни ну закричал: 

     — Ой-ой-ой! Больно! 

     — Теперь всё ясно, — сказал Кролик, — ты застрял 

     — Всё из-за того, — сердито сказал Пух, — что выход слишком узкий! 

     — Нет, всё из-за того, что кто-то пожадничал! — строго сказал Кролик. — За столом мне всё время казалось, хотя из вежливости я этого не говорил, что кто-то слишком много ест! И я твёрдо знал, что этот «кто-то» — не я! Делать нечего, придётся сбегать за Кристофером Робином.  

     Кристофер Робин, друг Винни-Пуха и Кролика, жил, как вы помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел переднюю половину Винни-Пуха, сказал: «Ах ты, глупенький мой мишка!» — таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе. 

     — А я как раз начал думать, — сказал Винни, слегка хлюпая носом, — что вдруг бедному Кролику уже никогда-никогда не придётся ходить через парадную дверь... Я бы тогда очень-очень огорчился... 

     — Я тоже, — сказал Кролик. 

     — Не придётся ходить через парадную дверь? — переспросил Кристофер Робин. — Почему? Пожалуй, придётся... 

     — Ну вот и хорошо, — сказал Кролик.  

     — Пожалуй, придётся втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем тебя вытащить, — закончил Кристофер Робин. 

     Тут Кролик задумчиво почесал за ухом и сказал,что ведь если Винни-Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни-Пуха, но всё-таки, что ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землёй, и... 

     — По-твоему, я теперь никогда-никогда не выйду на волю? — спросил Пух жалобно.  

     — По-моему, если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться на полпути, — сказал 

     Кролик. 

     Кристофер Робин кивнул головой.  

     — Выход один, — сказал он, — нужно подождать, пока ты опять похудеешь. 

     — А долго мне нужно худеть? — испуганно спросил Пух. 

     — Да так, с недельку. 

     — Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю! 

     — Торчать-то ты как раз отлично можешь, глупенький мой мишка. Вот вытащить тебя отсюда — это дело похитрее! 

     — Не горюй, мы будем читать тебе вслух! — весело воскликнул Кролик. — Только бы снег не пошёл... Да, вот ещё что, — добавил он, — ты, дружок, занял у меня почти всю комнату... Можно, я буду вешать полотенца на твои задние ноги? А то они торчат там совершенно зря, а из них выйдет чудесная вешалка для полотенец! 

     — Ой-ой-ой, це-е-лу-ю неделю! — грустно сказал Пух. — А как же обедать?! 

     — Обедать, дорогой мой, не придётся! — сказал Кристофер Робин. — Ведь ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух — это мы тебе обещаем! 

     Медвежонок хотел вздохнуть, но не смог — настолько крепко он застрял. Он уронил слезинку и сказал: 

     — Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую-нибудь удобоваримую книгу, которая может поддержать и утешить несчастного медвежонка в безвыходном положении...  

     И вот целую неделю Кристофер Робин читал вслух именно такую удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле Северного Края Пуха, а Кролик вешал выстиранное бельё на его Южный Край... И тем временем Пух становился всё тоньше, и тоньше, и тоньше. 

     А когда неделя кончилась, Кристофер Робин сказал: 

     — Пора! 

     Он ухватился за передние лапы Пуха, Кролик ухватился за Кристофера Робина, а все Родные и Знакомые Кролика (их было ужасно много!) ухвати.тись за Кролика и стали тащить изо всей мочи. 

     И сперва Винни-Пух говорил одно слово: 

     — Ой! 

     А потом другое слово: 

     — Ох! 

     И вдруг — совсем-совсем вдруг — он сказал: 

     — Хлоп! — точь-в-точь как говорит пробка, когда она вылетает из бутылки.  

     Тут Кристофер Робин, и Кролик, и все Родные и Знакомые Кролика сразу полетели вверх тормашками! Получилась настоящая куча мала. 

     А на верху этой кучи очутился Винни-Пух — свободный! 

     Винни-Пух важно кивнул всем своим друзьям в знак благодарности и с важным видом отправился гулять по Лесу, напевая свою песенку. А Кристофер Робин посмотрел ему вслед и ласково прошептал: 

     — Ах ты, глупенький мой мишка!

 

 
 
 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В КОТОРОЙ ПУХ И ПЯТАЧОК ОТПРАВИЛИСЬ НА ОХОТУ И ЧУТЬ-ЧУТЬ НЕ ПОЙМАЛИ БУКУ

 
      

     Лучший друг Винни-Пуха, крошечный поросёнок, которого звали Пятачок, жил в большом-пребольшом доме, в большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Пяточок жил в самой середине дома. А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:  

     Посторонним В. 

     Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.  

     Как-то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью — их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность. 

     Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени — Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И «В» — это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.  

     — У дедушки было два имени, — пояснил он, — специально на тот случай, если он одно где-нибудь потеряет. 

     — Подумаешь! У меня тоже два имени, — сказал Кристофер Робин. 

     — Ну вот, что я говорил! — сказал Пятачок. — Значит, я прав! 

     Был чудесный зимний день. Пятачок, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Винни-Пуха. Пух медленно шёл куда-то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул его, он и не подумал остановиться.

 
           — Эй, Пух! — закричал Пятачок. — Здорово, Пух! Ты что там делаешь? 

     — Охочусь! — сказал Пух. 

     — Охотишься? На кого? 

     — Выслеживаю кого-то! — таинственно ответил Пух. 

     Пятачок подошёл к нему поближе: 

     — Выслеживаешь? Кого? 

     — Вот как раз об этом я всё время сам себя спрашиваю, — сказал Пух. — В этом весь вопрос: кто это? 

     — А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос? 

     — Придётся подождать, пока я с ним встречусь, — сказал Винни-Пух. — Погляди-ка сюда. — Он показал на снег прямо перед собой. — Что ты тут видишь? 

     — Следы, — сказал Пятачок. — .Отпечатки лап! — Пятачок даже взвизгнул от волнения. — Ой, Пух! Ты думаешь... это... это... страшный Бука?!