Стилистические особенности перевода с английского языка на русский

Я уже дописал до этого места, когда Пятачок поднял глаза и сказал своим писклявым голосом: «Что насчет меня)?" «Мой дорогой Пятачок» -сказал я. Вся книга о тебе и о Пухе. Он пропищал. Видите ли, в чем дело. Он завидует, потому что думает, что Пуху исключительно для него достается Роскошное Введение. Пух любимчик, конечно, никто не отрицает этого, но Пятачок может пригодиться там, где Пух не справляется, потому что вы не можете взять Пуха в школу, без того, чтобы никто не узнал об этом, а Пятачок такой маленький, что проскальзывает незаметно в карман, где приятно ощущать его, когда вы не совсем уверены, дважды семь двенадцать или двадцать два. Иногда он выскальзывает наружу и лезет в чернильницу), и таким образом он более образован, чем Пух, но Пух не возражает. У некоторых есть мозги, а у некоторых нет, говорит он, и это так / ничего не поделаешь).

А теперь все остальные говорят, что насчет нас. Поэтому, наверное, лучше всего прекратить писать введение и продолжить книгу.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ. В КОТОРОЙ МЫ ЗНАКОМИМСЯ С ВИННИ-ПУХОМ И НЕСКОЛЬКИМИ ПЧЁЛАМИ

 

Ну вот, перед вами Винни-Пух.

Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кристофером Робином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы — сосредоточиться-то ему и некогда.  

     Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться. 

     — Винни-Пух. Очень приятно! 

     Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь ещё больше. 

     Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер Робин. Надо вам сказать, что когда-то Кристофер Робин был знаком с одним лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя это было очень подходящее имя, потому что если ты зовёшь лебедя громко: «Пу-ух! Пу-ух!» — а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Лебедь потом куда-то делся, а имя осталось, и Кристофер Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не пропало зря. 

     А Винни — так звали самую лучшую, самую добрую медведицу в зоологическом саду, которую очень-очень любил Кристофер Робин. А она очень-очень любила его. Её ли назвали Винни в честь Пуха, или Пуха назвали в её честь — теперь уже никто не знает, даже папа Кристофера Робина. Когда-то он знал, а теперь забыл. 

     Словом, теперь мишку зовут Винни-Пух, и вы знаете почему. 

     Иногда Винни-Пух любит вечерком во что-нибудь поиграть, а иногда, особенно когда папа дома, он больше любит тихонько посидёть у огня и послушать какую-нибудь интересную сказку. 

     В этот вечер...

 

 

       — Папа, как насчёт сказки? — спросил Кристофер Робин. 

     — Что насчёт сказки? — спросил папа.  

     — Ты не мог бы рассказать Винни-Пуху сказочку? Ему очень хочется! 

     — Может быть, и мог бы, — сказал папа. — А какую ему хочется и про кого?  

     — Интересную, и про него, конечно. Он ведь у нас ТАКОЙ медвежонок! 

     — Понимаю. — сказал папа. 

     — Так, пожалуйста, папочка, расскажи!  

     — Попробую, — сказал папа. 

     И он попробовал. 

     Давным-давно — кажется, в прошлую пятницу — Винни-Пух жил в лесу один-одинёшенек, под именем Сандерс. 

     — Что значит «жил под именем»? — немедленно спросил Кристофер Робин. 

     — Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил. 

     — Он, наверно, и сам этого не понимал, — сказал Кристофер Робин. 

     — Зато теперь понял, — проворчал кто-то басом. 

     — Тогда я буду продолжать, — сказал папа. 

     Вот однажды, гуляя по лесу, Пух вышел на полянку. На полянке рос высокий-превысокий дуб, а на самой верхушке этого дуба кто-то громко жужжал: жжжжжжж... 

     Винни-Пух сел на траву под деревом, обхватил голову лапами и стал думать.  

     Сначала он подумал так: «Это — жжжжжж — неспроста! Зря никто жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит, тут кто-то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты — не пчела? По-моему, так!» 

     Потом он ещё подумал-подумал и сказал про себя: «А зачем на свете пчёлы? Для того, чтобы делать мёд! По-моему, так!»  

     Тут он поднялся и сказал: 

     — А зачем на свете мёд? Для того, чтобы я его ел! По-моему, так, а не иначе!  

     И с этими словами он полез на дерево.  

     Он лез, и лез, и всё лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую:

Мишка очень любит мёд! 
      Почему? Кто поймёт? 
      В самом деле, почему 
      Мёд так нравится ему?

Вот он влез ещё немножко повыше... и ещё немножко... и ещё совсем-совсем немножко повыше... И тут ему пришла на ум другая песенка-пыхтелка:

Если б мишки были пчёлами, 
      То они бы нипочём 
      Никогда и не подумали 
      Так высоко строить дом; 
      И тогда (конечно, если бы 
      Пчёлы — это были мишки!) 
      Нам бы, мишкам, было незачем 
      Лазить на такие вышки! 

     По правде говоря, Пух уже порядком устал, поэтому Пыхтелка получилась такая жалобная. Но ему осталось лезть уже совсем-совсем-совсем немножко. Вот стоит только влезть на эту веточку — и... 

     ТРРАХ! 

     — Мама! — крикнул Пух, пролетев добрых три метра вниз и чуть не задев носом о толстую ветку. 

     — Эх, и зачем я только... — пробормотал он, пролетев ещё метров пять. 

     — Да ведь я не хотел сделать ничего пло... — попытался он объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх тормашками. 

     — А всё из-за того, — признался он наконец, когда перекувырнулся ещё три раза, пожелал всего хорошего самым нижним веткам и плавно приземлился в колючий-преколючий терновый куст, — всё из-за того, что я слишком люблю мёд! Мама!.. 

     Пух выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался. И самым первым делом он подумал о Кристофере Робине. 

     — Обо мне? — переспросил дрожащим от волнения голосом Кристофер Робин, не смея верить такому счастью. 

     — О тебе. 

     Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились всё больше и больше, а щёки всё розовели и розовели.  

     Итак, Винни-Пух отправился к своему другу Кристоферу Робину, который жил в том же лесу, в доме с зелёной дверью.  

     — Доброе утро, Кристофер Робин! — сказал Пух. 

     — Доброе утро, Винни-Пух! — сказал мальчик. 

     — Интересно, нет ли у тебя случайно воздушного шара? 

     — Воздушного шара? 

     — Да, я как раз шёл и думал: «Нет ли у Кристофера Робина случайно воздушного шара?» Мне было просто интересно. 

     — Зачем тебе понадобился воздушный шар? 

     Винни-Пух оглянулся и, убедившись, что никто не подслушивает, прижал лапу к губам и сказал страшным шёпотом: 

     — Мёд. 

     — Что-о? 

     — Мёд! — повторил Пух. 

     — Кто же это ходит за мёдом с воздушными шарами? 

     — Я хожу! — сказал Пух. 

     Ну, а как раз накануне Кристофер Робин был на вечере у своего друга Пятачка, и там всем гостям дарили воздушные шарики. Кристоферу Робину достался большущий зелёный шар, а одному из Родных и Знакомых Кролика приготовили большой-пребольшой синий шар, но этот Родственник и Знакомый его не взял, потому что сам он был ещё такой маленький, что его не взяли в гости, поэтому Кристоферу Робину пришлось, так и быть, захватить с собой оба шара — и зелёный и синий. 

     — Какой тебе больше нравится? — спросил Кристофер Робин. 

     Пух обхватил голову лапами и задумался глубоко-глубоко. 

     — Вот какая история, — сказал он. — Если хочешь достать мёд — главное дело в том, чтобы пчёлы тебя не заметили. И вот, значит, если шар будет зелёный, они могут подумать, что это листик, и не заметят тебя, а если шар будет синий, они могут подумать, что это просто кусочек неба, и тоже тебя не заметят. Весь вопрос — чему они скорее поверят? 

     — А думаешь, они не заметят под шариком тебя? 

     — Может, заметят, а может, и нет, — сказал Винни-Пух. — Разве знаешь, что пчёлам в голову придёт? — Он подумал минутку и добавил: — Я притворюсь, как будто я маленькая чёрная тучка. Тогда они не догадаются!  

     — Тогда тебе лучше взять синий шарик, — сказал Кристофер Робин. 

     И вопрос был решён. 

     Друзья взяли с собой синий шар, Кристофер Робин, как всегда (просто на всякий случай), захватил своё ружьё, и оба отправились в поход.

 

 

       Винни-Пух первым делом подошёл к одной знакомой луже и как следует вывалялся в грязи, чтобы стать совсем-совсем чёрным, как настоящая тучка. Потом они стали надувать шар, держа его вдвоём за верёвочку. И когда шар раздулся так, что казалось, вот-вот лопнет, Кристофер Робин вдруг отпустил верёвочку, и Винни-Пух плавно взлетел в небо и остановился там — как раз напротив верхушки пчелиного дерева, только немного в стороне. 

     — Ураааа! — закричал Кристофер Робин. 

     — Что, здорово? — крикнул ему из поднебесья Винни-Пух. — Ну, на кого я похож?  

     — На медведя, который летит на воздушном шаре! 

     — А на маленькую чёрную тучку разве не похож? — тревожно спросил Пух. 

     — Не очень. 

     — Ну ладно, может быть, отсюда больше похоже. А потом, разве знаешь, что придёт пчёлам в голову! 

     К сожалению, ветра не было, и Пух повис в воздухе совершенно неподвижно. Он мог чуять мёд, он мог видеть мёд, но достать мёд он, увы, никак не мог. 

     Спустя некоторое время он снова заговорил. 

     — Кристофер Робин! — крикнул он шёпотом. 

     — Чего? 

     — По-моему, пчёлы что-то подозревают!  

     — Что именно? 

     — Не знаю я. Но только, по-моему, они ведут себя подозрительно! 

     — Может, они думают, что ты хочешь утащить у них мёд? 

     — Может, и так. Разве знаешь, что пчёлам в голову придёт! 

     Вновь наступило недолгое молчание. И опять послышался голос Пуха: 

     — Кристофер Робин! 

     — Что? 

     — У тебя дома есть зонтик? 

     — Кажется, есть. 

     — Тогда я тебя прошу: принеси его сюда и ходи тут с ним взад и вперёд, а сам поглядывай всё время на меня и приговаривай: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается!» Я думаю, тогда пчёлы нам лучше поверят.  

     Ну, Кристофер Робин, конечно, рассмеялся про себя и подумал: «Ах ты, глупенький мишка!» — но вслух он этого не сказал, потому что он очень любил Пуха. 

     И он отправился домой за зонтиком.  

     — Наконец-то! — крикнул Винни-Пух, как только Кристофер Робин вернулся. — А я уже начал беспокоиться. Я заметил, что пчёлы ведут себя совсем подозрительно!  

     — Открыть зонтик или не надо? 

     — Открыть, но только погоди минутку. Надо действовать наверняка. Самое главное — это обмануть пчелиную царицу. Тебе её оттуда видно? 

     — Нет. 

     — Жаль, жаль. Ну, тогда ты ходи с зонтиком и говори: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается», а я буду петь специальную Тучкину Песню — такую, какую, наверно, поют все тучки в небесах... Давай! 

     Кристофер Робин принялся расхаживать взад и вперёд под деревом и говорить, что, кажется, дождь собирается, а Винни-Пух запел такую песню:

Я Тучка, Тучка, Тучка, 
      А вовсе не медведь, 
      Ах, как приятно Тучке 
      По небу лететь! 
      Ах, в синем-синем небе 
      Порядок и уют— 
      Поэтому все Тучки 
      Так весело поют! 

     Но пчёлы, как ни странно, жужжали всё подозрительнее и подозрительнее. Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела. 

     — Кристофер — ай! — Робин! — закричала Тучка. 

     — Что? 

     — Я думал, думал и наконец всё понял. Это неправильные пчёлы! 

     — Да ну? 

     — Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мёд, правда?  

     — Ну да? 

     — Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз. 

     — А как? — спросил Кристофер Робин.  

     Об этом Винни-Пух как раз ещё и не подумал. Если он выпустит из лап верёвочку, он упадёт и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он ещё как следует подумал и потом сказал: 

     — Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружьё у тебя с собой? 

     — Понятно, с собой, — сказал Кристофер Робин. — Но если я выстрелю в шарик, он же испортится! 

     — А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, — сказал Пух. 

     Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил. 

     — Ой-ой-ой! — вскрикнул Пух. 

     — Разве я не попал? — спросил Кристофер Робин. 

     — Не то чтобы совсем не попал, — сказал Пух, — но только не попал в шарик!  

     — Прости, пожалуйста, — сказал Кристофер Робин и выстрелил снова. 

     На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю. 

     Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за верёвочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось  

     сдувать её: «Пухх! Пуххх!» 

     И, может быть — хотя я в этом не уверен, — может быть, именно тогда-то его и назвали Пухом. 

     — Сказке конец? — спросил Кристофер Робин. 

     — Конец этой сказке. А есть и другие.  

     — Про Пуха и про меня? 

     — И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь?  

     — Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю... 

     — Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама... 

     — А поймали они его?