Отношения России и НАТО

Сложности с финансированием  российского контингента в Косово.

Лишь к осени 1999 г. отношения  России с НАТО вернулись на уровень, предшествовавший заключению Основополагающего  акта между ними, когда фактический  бойкот Россией ПРМ сопровождался  ее практическим участием в СВС НАТО в Боснии.

Таким образом, окончание  холодной войны и распад СССР изменили характер отношений между США  и Россией. Поворотным моментом в  советско-американских отношениях стал приход к власти М.С. Горбачева и  начало перестройки в СССР. Реформы, предпринятые советским руководством в конце 80-х годов, привели к  глубоким переменам во внутренней и внешней политике, в результате которых коренным образом изменилась внешнеполитическая деятельность СССР, а затем произошел распад государства. Система политических ценностей одного из основных центров силы, во многом определявшего структуру международных отношений, была нарушена, и это означало перераспределение ролей на мировой арене, в понижении статуса России и возможностей ее влияния на ход событий в мире.

Несмотря на то, что руководством обеих стран было объявлено о  стремлении к установлению взаимоотношений  на принципах партнерства, таковыми они не стали. Более того, истинного  понимания интересов и мотиваций  другой стороны по вопросам ее национальной безопасности сегодня у Москвы и  Вашингтона значительно меньше, чем  это было в период холодной войны. Одним из значимых факторов, скрепляющих  отношения двух стран сегодня  выступает опасность международного терроризма, хотя и в этой сфере  процесс сотрудничества протекает  неоднозначно.

1.2. НАТО: факторы  пересмотра стратегических приоритетов

Сложные процессы в 90-х годах  ХХ века происходили и в самом  Североатлантическом альянсе. После  распада СССР перед НАТО возникла проблема внешней адаптации к  новым международным условиям и  вопросы внутренней структурной  перестройки. Важнейшим фактором пересмотра стратегических приоритетов НАТО стало  изменение характера основных угроз  международной безопасности. Несмотря на то, что глобальное противостояние сверхдержав ушло в прошлое, степень  конфликтности и политико-военной  нестабильности в Европе и мире не столько уменьшилась, сколько приобрела  качественно новое содержание. На первый план вышли проблемы регулирования  многочисленных очагов региональной напряженности, которое не только превратилось в  одно из ключевых направлений мировой  политики, но и приобрело резко  военизированный характер - все более  очевидным стало преобладание так  называемого силового умиротворения над «традиционным миротворчеством» времен «холодной войны».

Центр регионального вооруженного противостояния сместился в сторону  более ограниченных по масштабу и  географическим параметрам столкновений. Серия серьезных провалов 1993-1994 гг. в области регулирования локально-региональных конфликтов не только в странах «третьего мира» (крах многонациональной операции в Сомали, кровопролитные межплеменные столкновения в Бурунди и Заире, обострение ситуации в Афганистане и Анголе и др.), но и в центре Европы (на территории бывшей Югославии), свидетельствовала о том, что «традиционное миротворчество», доминировавшее в таких международных организациях, как ООН, больше не срабатывает. В этих условиях основная нагрузка по реагированию на «новые вызовы» международной безопасности легла на США как на единственную мировую сверхдержаву. Однако на переходном этапе в развитии международных отношений, который характеризуется не абсолютной, а относительной, или «смягченной», однополярностью15, единоличное бремя ответственности за поддержание глобальной безопасности оказалось непосильным даже для США, что сделало задачу укрепления союзнических отношений с европейскими партнерами по НАТО - основным американским внешнеполитическим приоритетом. Военно-политические структуры НАТО подключились к поиску адекватного ответа на «новые вызовы» европейской безопасности в рамках разработки и проведения в жизнь новой антикризисной стратегии альянса.

Антикризисная стратегия  НАТО стала одним из основных направлений  внутренней трансформации альянса  и разрабатывалась она в тесной взаимосвязи со стратегией его расширения (внешней адаптацией). Необходимо было решить проблему участия объединенных вооруженных сил НАТО в военных  операциях, которые, во-первых, не были бы напрямую связаны с обеспечением обороны государств - членов альянса, а во-вторых, проходили бы за пределами  его территориальной «зоны ответственности». Таким образом, пересмотру подлежали как стратегические функции альянса, так и его географическая ориентация.

Давая оценку сложившейся  ситуации, можно сказать, что, лишившись  противовеса в виде противостоящей «сверхдержавы», ощущая практическую безнаказанность, правящие круги США  стали допускать использование  военной мощи даже в ситуациях, когда  не затронуты жизненно важные интересы страны. Под прикрытием создания гуманного  миропорядка или защиты национальных интересов США, все большее распространение  в современных условиях получили формы войн, стирающие грань между  состоянием мира и войны еще в  большей степени, чем это было в годы «холодной войны». Все это  ведет к увеличению числа стран, которые оказываются заинтересованы в создании собственных сил «сдерживания» Соединенных Штатов от военных вмешательств. Готовность следовать нормам права, выполнения и уважения международных обязательств, интересов безопасности других государств в мире, где лидирующая держава обращается к применению силы без каких-либо ограничений, естественно уменьшается. Все это делает мир не менее, а более опасным и нестабильным.

Таким образом, на наш взгляд, основными внешними факторами пересмотра стратегических приоритетов НАТО в 90-х годах ХХ века стали:

распад Советского Союза  и окончание «холодной войны» (возникла относительная однополярность мира);

изменение характера основных угроз международной безопасности;

увеличение числа локально-региональных конфликтов;

расширение НАТО на Восток;

увеличение числа стран, заинтересованных в создании собственных  сил «сдерживания» Соединенных  Штатов.

На современном этапе  военно-политический блок НАТО по определению  не приспособлен обеспечить весь комплекс мероприятий, связанных с реализацией  мирного урегулирования. Более того, в отдельных случаях вмешательство  НАТО в острейшие этнополитические противоречия, в том числе на ранней стадии, оказывает дестабилизирующее  влияние и скорее служит средством  обострения конфликтов, чем способствует их урегулированию (ярчайший пример тому - косовский кризис 1998-1999 гг. и 17 марта 2004 года, война в Ираке).

В этом смысле фундаментальная  для альянса проблема состоит  в попытке противостоять угрозам, связанным со сложнейшими этнополитическими  конфликтами, урегулирование которых  требует международного вмешательства  на долговременной или постоянной основе, методами «кризисного реагирования» (использование которых неизбежно  характеризуется крайней политизированностью, непропорционально высокой ролью средств массовой информации, и т. п.).

ГЛАВА II. РАСШИРЕНИЕ НАТО НА ВОСТОК КАК ПРОБЛЕМА РОССИЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

2.1.Расширение  НАТО на восток: состояние вопроса

Начиная с 1993 г., расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из ведущих сюжетных линий в отношениях между Россией  и Западом, в формировании российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по вопросу  о военно-стратегической ориентации России и в конечном счете о ее цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и западными наблюдателями. В России официальные лица и большинство вовлеченных в «реальную политику» экспертов рассматривали расширение как консолидированную стратегию Запада (или, по крайней мере, американских элит) и пытались либо воздействовать на ситуацию ничем не подкрепленными угрозами, либо ограничить ущерб договоренностями с НАТО по вопросам частного характера - тем самым демонстрируя как сторонникам, так и противникам экспансии на Западе свое фактическое признание ее неотвратимости16.

В 1990-е годы мир стал свидетелем борьбы между сторонниками и противниками расширения, первый этап которой завершился победой сторонников экспансии, обнажив при этом глубокие противоречия как между Западом и Востоком, изменившими свои геополитические  очертания, так и внутри самой  западной элиты по вопросу о будущем  мироустройстве. 12 марта 1999 г. идея, еще  недавно казавшаяся многим на Западе бессмысленной, бесперспективной и  опасной осуществилась: бывшие члены Организации Варшавского Договора (ОВД) Польша, Чехия и Венгрия стали членами НАТО. Между тем уже две недели спустя Североатлантический альянс, теперь уже в составе 19 государств, в нарушение Устава ООН и всего международно-правового порядка, совершил нападение на Союзную Республику Югославию (СРЮ). Стало ясно, что российская дипломатия и экспертно-политическое сообщество, до сих пор дебатировавшие частный вопрос расширения альянса, упустили из виду формирование идеологии и стратегических планов куда более обширной и далеко идущей экспансии.

Война на Балканах и принятие Новой стратегической концепции  НАТО обозначили коренную перемену в  существующей структуре глобальной политики. Впервые за всю постколониальную историю военно-политическая ситуация в мире определяется экспансией военного блока самых богатых и процветающих государств, которому не существует сколь-нибудь значительного противовеса в виде других блоков и организаций. Свое бессилие и все большую маргинальность по отношению к НАТО продемонстрировала Организация Объединенных Наций, не говоря уже о других международных институтах. Утвердилась фактическая монополия НАТО в вопросах европейской безопасности. Наконец, расширение НАТО в сочетании с балканской войной обозначило смену вех в российской внутренней политике: впервые за долгое время оно создало почву для общенационального консенсуса, по крайней мере, по одному стратегическому вопросу, и притом на условиях, приемлемых и благоприятных для правящей элиты.

Каковы причины расширения альянса и его последствия  для России, Европы и мира? Как  может Россия обеспечить свою национальную безопасность в этих условиях? К  этим вопросам можно подойти с  разных профессиональных и мировоззренческих  точек зрения, при этом независимо от выбранного подхода представление  о существующих направлениях теоретического анализа является необходимым условием рационального осмысления проблемы. В конечном счете восприятие проблемы расширения НАТО и выработка конкретных рекомендаций в этой связи упираются в вопрос о том, что собой представляет альянс и какие силы определяют ее нынешнюю эволюцию.

Следует отметить, что весьма позитивную роль в налаживании взаимоотношений  между Россией и НАТО сыграла  программа «Партнерство ради мира» (ПРМ). Эта программа, ориентированная  на двустороннее сотрудничество между  военными ведомствами НАТО и восточноевропейских  стран, была разработана осенью 1993 г. сотрудниками Пентагона и Комитета начальников штабов во взаимодействии с государственным секретарем У.Кристофером  и его заместителем С.Тэлботтом. Программа ПРМ была политическим ответом американских военных ведомств, в целом не заинтересованных в форсированном расширении НАТО на фоне сокращения оборонных расходов, на ситуацию, создавшуюся после варшавского заявления Б.Ельцина о допустимости вступления Польши в НАТО и начала массовой публичной кампании Польско-американского конгресса совместно с З.Бжезинским и Г.Киссинджером за скорейшее расширение альянса. Принятие программы ПРМ Брюссельским саммитом НАТО в январе 1994 г. давало России дополнительное время для выработки стратегии в отношениях с альянсом17 (за что ПРМ и его создатели были подвергнуты жесточайшей критике со стороны американских правых и восточноевропейских правительств), при этом не снимая вопроса о расширении альянса с повестки дня. Вместе с тем институциональный переход от структуры, основанной на многостороннем участии, к двусторонним военным контактам с НАТО вносил неблагоприятные для России элементы конкуренции между ней и восточноевропейскими странами в деле сотрудничества с военными структурами альянса.

В России принятие программы  ПРМ вызвало прилив эйфории, поскольку  она воспринималась как альтернатива расширению НАТО, а не как один из этапов процесса, ход которого отчасти  зависел от действий самой России, в том числе и действий упреждающего характера18. В конечном счете правы оказались те наблюдатели, которые не разделяли общей эйфории, полагая, что «большая игра вокруг расширения НАТО только начинается»19.

В 1997-2000 гг. в администрации  Клинтона на ключевые посты государственного секретаря и министра обороны  были назначены жесткие сторонники расширения М.Олбрайт и У.Коэн, соответственно. Несмотря на это, официальная политика Вашингтона предусматривала одновременное  движение «по двум колеям» - в направлении  расширения альянса и кодификации  «особых отношений» между НАТО и  Россией. Инициаторы расширения НАТО намеревались выстроить соглашение с Россией  таким образом, чтобы создаваемая  на его основе структура (будущий  Совместный постоянный совет) ограничивалась информационно-совещательными функциями  и исключала какую-либо роль России в принятии решений, находящихся  в компетенции альянса. Подобное соглашение было также призвано снять  с повестки дня гипотетический вопрос о вступлении России в НАТО, поскольку  задача вовлечения России в договорные отношения с альянсом уже была решена.

Некоторые противники расширения НАТО на Западе полагали, что Россия вряд ли пойдет на такое соглашение в существующих обстоятельствах  или что ратификация договора парламентами стран НАТО и России может быть затруднена, что, в свою очередь, затормозит расширение альянса. В действительности, российское руководство  приняло не только саму идею, но и  предложенную Вашингтоном структуру  Основополагающего акта как межправительственного  соглашения, не подлежащего ратификации, а следовательно, вопреки последующим утверждениям Москвы, не имевшего силы международно-правового обязательства. Ведущие американские газеты писали о том, что Б.Ельцин согласился подписать парижский Акт в обмен на обещание Клинтона помочь Москве в получении нового кредита МВФ и переименовать «Большую семерку» в «Большую восьмерку»20. Историческим парадоксом является участие в разработке этого документа Е.Примакова в качестве российского министра иностранных дел, однако следует вспомнить о том, что внешняя политика по Конституции 1993 г. являлась исключительной прерогативой президентской власти, и что находившийся в аналогичном положении министр обороны И.Родионов, выступивший с критикой внешнеполитического курса Кремля, был подвергнут бичеванию перед телекамерами и отправлен на пенсию за несколько дней до отъезда президента в Париж на подписание Основополагающего акта.