Государственные финансы в западных теориях макрорегулирования

В своей экономической концепции Дж. Кейнс радикально изменяет систему взглядов как на само понятие «макроэкономическое равновесие», так и на механизм его достижения. Он выступает против классических постулатов о том, что предложение товаров всегда само по себе создает спрос, что равновесие спроса и предложения постоянно обеспечивается движением цен, что равенство объема инвестирования и объема сбережений устанавливается автоматически через колебания нормы процента. Кроме того, он решительно отверг объяснение безработицы элементами государственного вмешательства и деятельностью профсоюзов, препятствующих снижению уровня заработной платы. Подобно И. Ньютону, который увидел за фактом падения с дерева яблока закон всемирного тяготения, Дж. Кейнс обнаружил и доказал, казалось бы, достаточно понятное явление, а именно — несовпадение так называемого «равновесного рыночного состояния» и состояния «полного использования» наличных производственных ресурсов. Хотя, по его мнению, только оно может обеспечить истинную пропорциональность развития экономической модели и достижение «золотого четырехугольника»: полная занятость, предотвращение инфляции, обеспечение платежного баланса и устойчивость роста национального дохода. В свою очередь, «драма» саморегулируемой рыночной экономики у «классиков» как раз и заключалась в стремлении достичь только рыночного равновесия. Исповедуя эту религию, в определенный момент классическая макроэкономика остановилась в состоянии неполного, неэффективного производства, не имея стимула двигаться к полному валовому национальному продукту (ВНП), неся огромные материальные потери и порождая сильное социальное напряжение. Формирование «эффективного спроса» в краткосрочном плане, столь необходимого для приостановления экономической и социальной катастрофы, никак не могло обойтись без роста государственных расходов и изменения отношения к политике налогов и бюджетных дефицитов [6].

В кейнсианской модели рассматривались различные варианты «создания» бюджетных дефицитов — как за счет увеличения расходов без увеличения налогов, так и за счет снижения налогов при неизменных расходах. И      в частности, в период депрессии создание некоторого бюджетного дефицита есть мощное средство стимулирования экономической деятельности, особенно, когда он создается путем увеличения правительственных расходов.

Дж.      считал, что если воздействие инвестиционного мультипликатора, обусловленного многократным повторением цепочки «рост инвестиций — рост занятости — рост национального дохода —рост совокупного спроса», все-таки недостаточно для достижения необходимой величины валового совокупного спроса, то эту инвестиционную недостаточность должно компенсировать государство как через государственные трансфертные инвестиции, так и вообще «через политику бюджетной экспансии». Эти основные положения кейнсианской «финансовой теории» легли в основу политики в отношении цикла в «ведущих демократических странах», о чем писал Э. Хансен в своей фундаментальной монографии «Экономические циклы и национальный доход» США, Декларации таких стран, как Великобритания, Канада, Австралия, Швеция, США показали новую тенденцию политического мышления относительно цикла. Правительства объявили, что берут на себя ответственность за сохранение «высокого и стабильного уровня -занятости» и первым шагом такой политики «должно быть недопущение того, чтобы упала совокупная сумма расходов», производимых в обществе. Но все осознавали, что столь энергичные действия для приостановки краха неизбежно требуют финансирования увеличивающихся непроизводительных затрат только за счет активного роста бюджетных дефицитов и всегда «сопровождающих» их государственных долгов. Но в тот период правительства рассматривали проблему послевоенных долгов как вполне поддающуюся регулированию.

Из ближайших последователей Дж. Кейнса, разделяющих его взгляды на возможности использования финансовой системы, заслуживает внимания теория американского экономиста А. Лернера, выпустившего в 1972 году солидный труд «Экономика занятости» (в России не издавался). В центре всей системы его теоретико-прагматических принципов стоит положение о развитии «функциональных финансов». Оно, детализируя разработки Дж: Кейнса, также отражает требование формирования активной бюджетно-фискальной системы, направленной на поддержание определенного уровня государственных расходов, которые должны по мере необходимости обеспечивать нормальный рост личного потребления и инвестиций, когда эти расходы в целом недостаточны, и, наоборот, — создавать ограничительные барьеры в случае их «чрезмерности». Он считает, что самой существенной проблемой «нашего современного общества» является вопрос о том, как избежать депрессии и инфляции «с помощью регулирования нормы расходов», и приступает к поискам «механизма нормального регулирования». Именно такой механизм Лернер связывает с использованием «функциональных финансов» и сразу пытается ввести эту концепцию в определенные социальные рамки' (и в этом смысле можно констатировать усиление социологизации теории). Когда говорят о неокейнсианстве, стремясь подчеркнуть то новое, что дали его представители по сравнению с наследием самого Дж. Кейнса, то к указанным новациям, прежде всего, относят теории экономического роста и циклического развития. По мере ликвидации послевоенных и кризисных последствий, уже в 1950-е годы проблема экономической динамики выдвигается на первый план, и западные экономисты сосредоточивают внимание не только на кризисах и депрессиях, но и на цикле в целом, включая оживление и подъем. Они доказывают, что бурные инфляционные бумы — явление для экономики не более желательное, чем затяжные спады, поэтому цикл нуждается в регулировании на всех стадиях своего протекания (ряд серьезных идей в этом направлении разработан Р. Харродом, Е. Домаром, Н. Каддором, П. Самуэльсоном, Дж. Хиксом). Но наибольшую известность в качестве главного неокейнсианского теоретика цикла приобрел американский экономист («американский Кейнс») Элвин Хансен. В своем труде «Экономические циклы и национальный доход» (США, 1951) он высказывает и доказывает «новейшие предложения в области фискальной и кредитно-денежной политики», в которых идет речь о «трех типах программ компенсирования, предназначенных поддерживать устойчивость». В основе этих программ лежит следующее: встроенный механизм гибкости; автоматически действующие компенсирующие контрмеры;           управляемые программы компенсирования. Встроенные механизмы гибкости представляют собой автоматическую систему, которая в состоянии глушить колебания, но бессильна способствовать переходу от уровня депрессии к подлинному восстановлению. Система автоматически реагирует на изменение экономического положения. Она не требует сознательного управления. Одним из элементов такой программы является круто прогрессивная шкала подоходного налога. При фиксированной системе ставок поступления от налога будут быстро возрастать с ростом дохода и резко падать с уменьшением дохода. Следовательно, бум имеет тенденцию создавать бюджетные излишки, а депрессия бюджетный дефицит, то есть происходит то, что и требуется. Точно так же система страхования от безработицы действует автоматически как компенсирующая мера: в периоды процветания (когда безработных мало, общая сумма выплачиваемых пособий падает, в то время как поступление налогов, удерживаемых из заработной платы на социальное обеспечение, растет), в периоды депрессии (когда безработица велика, общая сумма пособий растет, а поступления Налогов на нужды социального обеспечения падают). Налоги на нужды социального обеспечения превышают сумму выплачиваемых пособий в годы процветания, и это оказывает сдерживающее воздействие на бум; выплата пособий (по крайней мере, в сбалансированной системе или системе выплат из текущих доходов) превышает обложение по социальному обеспечению во время депрессии, и это оказывает смягчающее действие в период спада. И подобно этому, поддержание фермерских цен смягчает падение доходов фермеров в периоды, когда сельскохозяйственные цены снижаются. Отклонением от обычного типа программы поддержания цен является предложение, согласно которому фермеры продают по рыночным ценам, но в случае образования разрыва между рыночной ценой и ценой, которую предусмотрено поддержать, получают от правительства соответствующую компенсацию. Все это примеры «встроенных механизмов гибкости», действующих со стороны налогов или расходов [5].

Система «встроенных стабилизаторов» может уменьшить амплитуду циклических колебаний, смягчая падение и в какой-то мере тормозя бум; но вместе с тем она не в состоянии вызвать действительный подъем дохода и занятости. Для этого необходимы более решительные меры. Но решительные контрмеры также могут осуществляться Подобного рода автоматическая схема предусматривает для борьбы против цикла варьирование налоговых ставок, с одной стороны, и правительственных расходов — с другой. Причем это варьирование автоматически вступает в действие, когда некоторые, специально выделенные индексы поднимаются или падают до точно определенных уровней. Так, когда индекс безработицы поднимется выше или опустится ниже точно определенного предела, станут оказывать свое действие точно установленные изменения в налоговых ставках и расходах. Все сказанное ранее относится к законодательным мероприятиям, имеющим целью приспособить бюджет к изменениям в ходе экономического развития.

Вся кейнсианская рецептура в широком смысле этого понятия, (т.е. включая теорию самого Дж. Кейнса, «ортодоксальных» кейнсианцев и «неокейнсианцев») с большим или меньшим успехом давала' положительный эффект до середины 1970-х годов, который затем совсем иссяк. Но сам по себе этот факт не должен был бы служить причиной яростной критики, доведенной иногда до степени полного отрицания не только «прикладных механизмов» кейнсианства (что само по себе являлось естественной реакцией), но и его сущности, а также оценки значимости. Вряд ли сам Дж. Кейнс, как человек незаурядного выдающегося ума, когда-либо претендовал на создание вечной монотеории, способной обеспечить конкретными рекомендациями практическую деятельность всех последующих правительств самых разных стран. Жизнь, как известно, развивается по законам Вселенной, а экономика — это часть «Бытия» и так же подчиняется этим общим закономерностям. С послевоенного 1945-го до середины 1970-х годов в капиталистическом мире произошло очень много событий, которые вывели мировую экономику и все ее проблемы на совершенно иной уровень. Научно-техническая революция привела к резкому усложнению номенклатуры изделий и их быстрой сменяемости. В геометрической прогрессии увеличилось общее число предприятий, усилились интеграционные процессы. Соединились в «фокусе» сразу несколько кризисов (циклический, структурный, энергетический, экологический), распалась Бреттрн-Вудская система и т.д. Здесь было над чем поработать коллективному разуму. Такая усложненная система, во-первых, не могла уже управляться прежними методами централизованного воздействия и, во-вторых, объективно требовала определенного перемещения акцентов на рыночные рычаги саморегуляции. Совершенно новая экономическая реальность нуждалась в новых концепциях макрорегулирования. Расположение школ экономической мысли Запада к первой половине 1970-х, может быть изображено в форме четырехугольника и представляет следующую картину: кейсианская «компания» (в верхнем углу воображаемого четырехугольника), «умеренная оппозиция* в лице западногерманских неолибералов — В. Ойкена, А. Мюллер-Армяка, Л. Эрхарда и др. (по основным идеям занимала промежуточное положение между неоклассикой и кенсианством), в США — агрессивная «правая» оппозиция в лице неоклассиков с жестким лидером М. Фридменом, а также представители «экономики предложения» М. Феддстайн и А. Лаффер, выступающие за свободу предпринимательства и невмешательство государства. В «левом» углу имели место концепции институционально-социологического направления, доводящего идею государственного регулирования до требований целенаправленной социальной политики и индикативного планирования — Дж. Гелбрейт, Ф. Перру, Дж. Кларк, Г. Мюрдаль, Л. Столерю и др.

Неудивительно, что период 1970-х явился временем «второго кризиса экономической теории» Запада, но в отличие от первого, поразившего, в основном, концепции невмешательства государства в экономическую жизнь общества, этот был очень трудным и болезненным для всех школ и направлений. Но тем не менее, понятие «второй кризис» прежде всего ассоциируется с кризисом воздействия государства на экономику через совокупный спрос и совпадает с третьим этапом генезиса государственных финансов как предмета исследования в контексте общих экономических теорий.

Все главные прежние постулаты «поведения» государственных финансов начисто отвергаются. Выдвигаются жесткие требования сбалансированности бюджета (за неимением других приемлемых вариантов) путем драконовского сокращения социальных программ, общей доли ВВП, перераспределяемой через бюджет, а также умеренных налогов. На этой волне формируется экономическая теория предложения, усилиями, главным образом, экономистов США. Ее сторонники, так называемые    представляют неоклассическую экономическую теорию на базе идейного наследия Ф. фон Хайека — теории предельной эффективности факторов производства и современного монетаризма. И хотя именно в этом направлении отчетливо виден водораздел с кейнсианством (в отличие от монетаристов, учитывающих все-таки кейнсианский анализ совокупного спроса), его представители выступают за самостоятельную, независимую от денежной, бюджетную политику, твердо веря в высокую эффективность налогового регулирования экономики.

В целом авторы этой современной концепции стоят за переход к долгосрочному государственному регулированию предложения факторов производства. 70-е и 80-е годы XX века отмечены усилением влияния сэплайсайдеров как на развитие мировой экономической мысли, так и на принципы формирования экономической политики ряда ведущих западных стран. После кейнсианских «провалов» ее сторонники сумели дать достаточно убедительные ответы на вопросы, поставленные хозяйственной практикой, и выработать конструктивные варианты решения многих проблем западной экономики 1970-х годов. По их мнению, такие формы государственного вмешательства в экономику, как кейнсианское антициклическое регулирование, бюджетное перераспределение доходов, подавление инфляции и т.д. признаются вредными, расстраивающими механизм рынка и порождающими хозяйственные трудности. Главным фактором роста безработицы они считают систему государственного социального обеспечения. Кроме того, по их мнению, государственные затраты на социальные цели изменяют соотношение между расходуемой и сберегаемой частями денежных доходов, так как увеличивается доля текущего потребления, в результате расчетов на финансовую помощь государства в пенсионный период. В результате происходит снижение доли сбережений в совокупном доходе, уменьшая объем кредитных ресурсов и источников накопления, что, в свою очередь, вызывает замедление экономического роста. В отличие от монетаристов, создатели теории предложения считают главными причинами непредвиденной инфляции высокие налоговые ставки и полностью отвергают бюджетный дефицит. Им удалось основательно разобраться в механизме его отрицательного воздействия на расширенное воспроизводство, особенно при таком методе покрытия, как долговые обязательства. В этом случае государство, стараясь не допустить ускорения инфляции, вынуждено размещать на финансовых рынках основную массу своих ценных бумаг и превращается в конкурента частных фирм, отбирая у частного сектора кредитные ресурсы. Последние перекачиваются в сферу государственного потребления и используются, главным образом, непроизводительно. Сторонники этой теории советуют государству полностью перекрыть бюджетный канал непредвиденной инфляции и изменять предложение денег иными путями, минуя дефицит. Центральное место в концепции принадлежит проблеме сбережений, дефицит которых обусловлен несовершенством налоговой системы. Когда уменьшаются реальные доходы, остающиеся после налогообложения, начинает действовать механизм сокращения личных сбережений. Когда же инфляция переплетается с непомерно высоким налогообложением прибыли, возникает большая вероятность падения дивидендов, что побуждает акционеров воздержаться от вложений капитала. Давит и дополнительный инфляционный налог, равный обычному налогу, умноженному на темп инфляции.

Выводы новых концепций безработицы, инфляции и экономической динамики образуют теоретический фундамент, строится неоконсервативный проект реформы государственного регулирования экономики. Основным стержнем этой реформы считается радикальная реформа системы налогообложения, направленная в сторону значительного уменьшения предельных налоговых ставок. Предусматривается, что это снижение должно быть дифференцированным, пропорционально его предельной эффективности. В частности, предлагается в большей степени сократить те виды налогов, которые дадут максимально предельную отдачу с точки зрения роста накопления капитала и занятости, и в первую очередь это относится к налогам от капиталовложений. Существенная роль отводилась также реформе налогообложения лиц с высокими доходами: с богатых надо брать меньше, так как их отличает большая склонность к сбережениям. И вообще, в снижении налоговых ставок неоконсерваторы видят путь к решению многих проблем современной экономики. Долгосрочным последствием снижения налоговых ставок должен стать не рост бюджетного дефицита, а его сокращение. Эти закономерности были математически исследованы, и результат известен в мировой экономической науке как эффект Лаффера. В теории предложения он занимает исключительно важное место. Именно через него проходит, в сущности, единственная линия связи между концепцией налогового регулирования, находящейся в центре этой теории, и Принципом равновесия государственного бюджета.

Рисунок 1 – Взаимосвязь величины ставки налога и поступления за их счет в бюджет.

Кривая на рисунке 1 отражает взаимосвязь величины ставки налогов и поступления за их счет средств в государственный бюджет.

Рисунок 2 - Взаимосвязь величины ставки налога и поступления за их счет в бюджет за ряд лет

При повышении ставки доходы государства за счет налогов вначале увеличиваются, но только до определенной границы — точки М (8,9,10 лет на графике), после нее повышение налоговой ставки уменьшает налоговые поступления. Высокие налоги снижают стимулы производства и уменьшают налоговые доходы государства. Но такая кривая не дает точного ответа, при какой ставке налогов поступления налогов максимальны. Ибо она различна для разных стран и зависит от многих факторов: размеров и структуры государственного сектора; налоговой политики и т.д [4].

В 1980-е годы ряд принципов теории предложения был положен в основу экономической политики правительств некоторых стран. На основе ее разработок с 1986 года проводятся крупные налоговые реформы, которые начались в США (поэтапно в течение 10 лет). Эти реформы имели несомненные достижения, и к первым из них можно отнести уменьшение максимальных предельных       по сравнению с началом 1980-х годов. В частности, в США это было снижение с 70 до реальных 33%, в Швеции — с 87 до 80%, в Португалии —с 80 до 69%, Ирландии — с 77 до 65%, Италии — с 72 до 62%, в Великобритании — с 83 до 60% (предельная налоговая ставка — высшая налоговая ставка в системе прогрессивного обложения). Вторым достижением был рост вычетов из личного дохода и стандартных вычетов, исключивших таким образом 6 млн человек из налоговых списков. Кроме того, деятельность по сокрытию налогов сделалась более трудной и менее привлекательной (США). Но как это часто случается, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги...». Суть этой русской мудрой пословицы иногда вполне соответствовала результатам практической реализации основных теоретических разработок сэплайсайдеров. Так, в США изменение предельной налоговой ставки дало ощутимое облегчение налогового бремени только четвертой части населения — цель упрощения не была достигнута. Но самой  большой неудачей явилось явно недостаточное расширение налоговой базы до очень ограниченного уровня, т.е. не скомпенсировавшее быстро налоговые потери (имели место и другие несостоятельности), И тем не менее, хотя, безусловно, «практика — критерий истины», все-таки на основании подобных неудач даже в ряде стран не стоит делать скоропалительных выводов о неправомерности научной теории. Авторы «экономики предложения» совершенно верно уловили главное направление «теоретической» перестройки — необходимость всемерной мобилизации созидательного потенциала рынка, что, собственно, и входит в задачу экономической теории в отличие от практического руководства и инструкции. Что же касается реальных изменений в налоговых законах, то они всегда и везде влекут за собой проблемы, часто имеющие объяснения в сферах, очень далеких от фундаментальной экономической науки. И поэтому нередко результат соответствует опять-таки старой пословице (на сей раз английской) «старые налоги — хорошие налоги».