Теория столкновения цивилизаций на основе работы Хантингтона

В свою очередь, крушение Советского Союза принесло независимость новым  мусульманским обществам. С одной стороны, конфликт породили различия, а особенно – мусульманское представление ислама как образа жизни, выходящего за границы государства и объединяющего религию политику, в то время как западнохристианская концепция отделяет царство Божие и царство кесаря. Также конфликт проистекал и из сходства обеих религий. Обе они являются монотеистичными, а значит, в отличие от политеистических верований, не могут с легкостью принимать новых божеств, и обе воспринимают мир дуалистически “мы” и “они”. Обе являются универсалистскими, и каждая провозглашает себя единственно верной. Обе – миссионерские и основаны на убеждении, что их последователи обязаны обращать неверующих в единственно истинную веру. С самого зарождения ислам расширял свое влияние путем завоеваний, христианство, когда для того имелись возможности, поступало также. Концепции “джихада” и “крестового похода” не только сходны между собой, но и отличают эти две религии от прочих основные мировых религий.

На уровень ожесточенности конфликта между исламом и  христианством на протяжении всего  времени оказывали влияние демографический  рост и спад, экономическое развитие, технологические изменения и  интенсивность религиозных убеждений. Распространение ислама в седьмом  веке сопровождалось беспрецедентной  по “масштабу и темпам” массовой миграцией арабских народов земли  Византийской и Сасанидской империй.

В конце двадцатого века сопоставимое сочетание факторов обострило  конфликт между исламом и Западом. Во-первых, рост населения в мусульманских  странах породил значительное число  безработных и недовольных молодых  людей, которые вливаются в ряды исламистских организаций, оказывают  давление на соседние общества и мигрируют  на Запад. Во-вторых, Исламское возрождение  придало мусульманам новую уверенность  в своеобычном характере и  ценности их собственной цивилизации  и в том, что их моральные ценности превосходят западные. В-третьих, совпавшие по времени с Исламским возрождением усилия Запада превратить свои ценности и общественные институты во всеобщие, стремление сохранить свое военное и экономическое превосходство, а также вмешиваться в конфликты в исламском мире, вызывают среди мусульман яростное возмущение. В-четвертых, возрастающие контакты между мусульманами и людьми Запада и их смешение усиливают у тех и других ощущение собственной идентичности и понимание того, как эта идентичность отличает их  друг от друга. Взаимодействие и смешение также усугубляют различия в осознании того, какие права должны иметь члены одной цивилизации в стране, где численно доминируют представители совсем иной цивилизации. На протяжении 1980-х и 1990-х годов как в мусульманских, так и в христианских странах терпимость по отношению друг к другу резко пошла на убыль.

Причины конфликта между  исламом и Западом лежат, таким  образом, в фундаментальных вопросах власти и культуры. Кто? Кого? Кто  правит? Кем правят? Эти взаимоотношения  еще больше усложняются значительным числом вопросов, по которым стороны  занимают различные или взаимоисключающие  позиции. Исторически одной из главных  проблем был контроль над территорией, но теперь эта проблема относительно несущественна.

По этому поводу  египетский журналист Мохаммед Сид-Ахмед: “Колониализм попытался деформировать все культурные традиции ислама. Я – не исламист. Я не думаю, что существует какой-либо конфликт между религиями. Это – конфликт между цивилизациями”. Что касается моего мнения, то я тоже так считаю. Конфликт действительно происходит между цивилизациями, а культура,  именно религия и религиозные взгляды являются причиной всех цивилизационных столкновений.

В глазах мусульман западный секуляризм, нерелигиозность, а значит и аморальность, – зло худшее, чем породившее их западное христианство. Во время “холодной войны” Запад навешивал на своего противника ярлык “безбожного коммунизма”; в эпоху межцивилизационных конфликтов, последовавших за “холодной войной”, мусульманам их противник видится как “безбожный Запад”. Вот именно таким считают мусульмане христиан, а если быть точнее, то христианскую религию как таковую.

Нарастание мусульманского антизападничества шло параллельно  с углублением озабоченности  Запада “исламской угрозой”, отчасти  представляющей собой мусульманский  экстремизм. Ислам рассматривается  как источник распространения ядерного оружия, терроризма и – в Европе – нежелательных мигрантов. Эти  тревоги разделяют как общество в целом, так и политические лидеры.

Как считают многие, основная проблема Запада – вовсе не исламский  фундаментализм. Это – ислам, иная цивилизация, народы которой убеждены в превосходстве своей культуры, и которых терзает мысль о  неполноценности их могущества. Я  же скажу так. Для ислама проблема – вовсе не ЦРУ и не министерство обороны США. Это – Запад, иная цивилизация, народы которой убеждены во всемирном, универсалистском характере своей культуры и которые верят, что их превосходящая прочих, пусть и клонящаяся к упадку мощь возлагает на них обязательство распространять свою культуру по всему миру. Нужно признать, что это и есть главные компоненты того топлива, которое подпитывает огонь конфликта между исламом и Западом.

Судя  по всему, центральной осью мировой  политики в будущем станет конфликт между "Западом и остальным миром"

К.Махбубани.

2.2. Азия, Китай  и Америка

На данный момент экономическое  развитие Азии и растущая уверенность  азиатских государств в своих  силах подрывают международную  политику по меньшей мере в трех отношениях, первых, экономическое развитие позволяет азиатский странам наращивать свою военную мощь, повышает неуверенность относительно будущих взаимоотношений этими странами и снова выдвигает на передний план проблемы и вопросы соперничества, которые оказались загнаны вглубь во время “холодной войны”; таким образом, повышается вероятность конфликта и возрастает нестабильность в регионе. Во-вторых, экономическое развитие усиливает напряженность в конфликтах между азиатскими странами и Западом, главным образом – США, и повышает способность азиатских стран добиваться своего в этой борьбе. В-третьих, экономический подъем в самом крупном в Азии государстве усиливает китайское влияние в регионе и увеличивает вероятность того, что Китай вновь станет претендовать на свою традиционную гегемонию в Восточной Азии, вынуждая другие страны либо “подстроиться” к победителю, либо “балансировать”, то есть пытаться скомпенсировать китайское влияние.

И что вновь разительно отличается от ситуации в Западной Европе, семян конфликтов между государствами  в Восточной Азии множество. Два  самых известных очага напряженности  – это две Кореи и два  Китая. Однако они являются пережитками  “холодной войны”. Идеологические различия утрачивают свою значимость, и к 1995 году отношения между двумя  Китаями значительно расширились, а между двумя Кореями начали развиваться. Хотя перспектива войны между корейцами существует, возможность такого исхода невелика; вероятность войны китайцев против китайцев более высока, но тем не менее ограничена, если только тайваньцы не отрекутся от своей китайской идентичности и не провозгласят официально независимость Республики Тайвань. По словам одного генерала, приведенным в китайском военном документе, “война между членами одной семьи всегда имеет свои границы”. Хотя насильственные действия между двумя Кореями или между двумя Китаями не исключены, культурная общность стран, по-видимому, со временем сведет эту вероятность к минимуму.

В конечном результате государства, которые в прошлом не имели  военного потенциала для борьбы друг с другом, обретают для оного все  большие возможности. Эти военные  приготовления отличались малой  прозрачностью и, следовательно, способствовали росту подозрительности и неуверенности. В ситуации, когда отношения между странами то и дело меняются, каждое Правительство задается неизбежным и закономерным вопросом: “Кто через десять лет будет моим врагом и кто, если таковой найдется, будет моим другом?”.

Глава 3

3. Международный порядок в свете «столкновения цивилизаций» 

     «В наступающую  эру столкновения цивилизаций представляют собой величайшую угрозу всеобщему  миру, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самой надежной защитой против мировой войны».     

Что касается современного положения международной  системы, то некоторые склонны считать  его скорее «временным» или «переходным» периодом, поскольку он, как может  показаться, представляет собой скорее «мировой беспорядок», противопоставляя сложившуюся сегодня ситуацию биполярной системе, когда две сверхдержавы контролировали ситуацию, пресекая самочинство друг друга. Замыкаться на однополярности мировой системы, по-видимому, становится дурным тоном, так как считается, что в подобном случае аналитик не учитывает возможные перспективы трансформации центров сил на мировой арене. При всей ангажированности рассуждений Хантингтона, его суждения нацелены на анализ возможных моделей международной системы, где США, возможно, уже не будут выступать в роли единоличного арбитра. Таким образом, главной задачей для США служит использование нынешнего могущества Соединенных Штатов с целью содействовать формированию той модели, которая наибольшим образом отвечала национальным интересам США и Запада в целом. Для этого, как считает Хантингтон, следует:           

1. Добиться большей политической, экономической и военной интеграции  и координировать свою политику  так, чтобы государства, относящиеся к другим цивилизациям, не смогли играть на расхождениях между западными странами;             

2. Включить в Европейский союз  и НАТО прозападные государства  Центральной и Восточной Европы;             

3. Поощрять вестернизацию Латинской Америки и, насколько возможно, более тесный союз Латиноамериканских стран с Западом;             

4. Сдерживать развитие военной  мощи и оружия массового уничтожения  у исламских государств и Китая;             

5. Замедлить отдаление Японии  от Запада и ее примирение  с Китаем;            

6. Признать Россию сердцевинным  государством православного мира  и крупной региональной державой, у которой есть законные интересы, связанные с обеспечением безопасности  ее южных границ;            

7. Поддержать превосходство Запада  в технологическом и военном  отношениях на другими цивилизациями;             

8. Признать, что вмешательство  Запада в дела других цивилизаций  – это, вероятно, единственный  наиболее опасный источник нестабильности  и потенциального глобального  конфликта в мультицивилизационном мире.     

Таким образом, Хантингтон предлагает консолидировать  западный цивилизационный лагерь, наращивая  его военный потенциал. Как видно, России Хантингтон посвятил отдельный  пункт совей программы, признав  ее центром православного мира, даровав ей статус региональной державы в обмен на участие России в прозападном блоке против сил мусульманской и китайской цивилизации. Однако, в рамках проекта Хантингтона, подобный статус видится условным, если не сказать «виртуальным», в свете включения Восточной Европы в орбиту США. К тому же, если припомнить высказывания Хантингтона по поводу раскола российского общества, приведенном мною в первой главе, принимая во внимания геополитические реалии сегодняшнего дня на территории СНГ, единственной прерогативой России остается «сдерживание набегов деструктивных элементов незападных цивилизаций на восточные пределы западной Запада».     

В рамках формирования цивилизованного диалога центров соперничающих  цивилизаций Хантингтон предлагает свою модель реформирования Совета Безопасности ООН. В рамках реформы СовБеза, Хантингтон предлагает предоставить место Африке, Латинской Америке и мусульманскому миру (государства-представители должны избираться в рамках региональных организаций: ОАЕ, ОИК, ОАГ) Мандаты Великобритании и Франции предлагается слить воедино (представитель избирается в рамках ЕС). Таким образом, Запад бы имел перевес. Наметив основные положения грядущего мирового цивилизационного порядка, Хантингтон пробует строить возможный ход  событий конфликта, в основе которого лежит вмешательство одной цивилизации в сферу влияния другой цивилизации. В двух словах, наращивая свой военный и экономический потенциал, Китай усиливает свое положение в юго-восточной Азии, в частности, оккупирует Вьетнам. США не заявляют о том, что не потерпят господство Китая в регионе. Началась американо-китайская война, давшая толчок развитию иных конфликтов по военному сценарию между представителями разных цивилизаций. Пожобная цепь событий приводит к краху Запада, России, Китая и Японии, предоставив уцелевшей Индии формировать миропорядок по своему усмотрению. Вывод – вмешательство одной цивилизации в сферу влияния другой цивилизации приведет к глобальному военному конфликту.     

Однако, очевидно, что деление на цивилизационные сферы влияния может привести к не менее плачевным последствиям. Кто может гарантировать, что:          

1. Китай не станет в рамках  цивилизационной парадигмы распространять свое влияние на всю юго-восточную Азию, решать Тайваньский вопрос силовым способом, не будет способствовать нагнетанию обстановки в отношениях с Японией;          

2. Индия не захватит Шри-Ланку  или Непал