Сознание в философии

Сознание - это высшая, свойственная лишь человеку форма отражения объективной  действительности, способ его отношения  к миру и к самому себе, который  представляет собой единство психических  процессов, активно участвующих  в осмыслении человеком объективного мира и своего собственного бытия  и определяется не непосредственно  его телесной организацией (как у  животных), а приобретаемыми только через общение с другими людьми навыками предметных действий. Сознание состоит из чувственных образов  предметов, являющихся ощущением или  представлением и поэтому обладающих значением и смыслом, знания как  совокупности ощущений, запечатленных  в памяти, и обобщений, созданных  в результате высшей психической  деятельности, мышления и языка. Таким  образом, сознание является особой формой взаимодействия человека с действительностью  и управления ею. Под отражением понимается процесс и результат  взаимодействия, при котором одни материальные тела своими свойствами и структурой воспроизводят свойства и структуру других материальных тел, сохраняя при этом след взаимодействия.

Отражение как результат  взаимодействия объектов не прекращается после завершения этого процесса, а продолжает существовать в отражающем объекте как след, отпечаток отражаемого  явления. Это отраженное многообразие структур и свойств взаимодействующих  явлений получило название информации, понимаемой как содержание процесса отражения.

Этимологически понятие  информация означает ознакомление, разъяснение, сообщение, однако в философских  дискуссиях по вопросу о предметной области информации сложились три  позиции: атрибутивная, коммуникативная  и функциональная. С точки зрения атрибутивной концепции информации как отраженного разнообразия предметов  по отношению друг к другу, информация носит всеобщий характер, выступает  содержанием отражательного процесса как в живой, так и в неживой  природе. В ней информация определяется как мера неоднородности распределения  материи и энергии в пространстве и во времени, сопровождающая все  протекающие в мире процессы. Коммуникативная  концепция информации как передачи сведений, сообщений от одних людей  другим была наиболее популярной в  связи с обыденно-практическим смыслом  термина и сохранялась до середины 20-х годов нашего столетия. В связи  с ростом объема передаваемой информации появилась потребность ее количественного  измерения. В 1948 году К. Шеннон разработал математическую теорию информации. Под  информацией стали понимать те передаваемые людьми друг другу сообщения, которые  уменьшают неопределенность у получателя. С появлением кибернетики как  науки об управлении и связи в  живых организмах, обществе и машинах  оформилась функциональная концепция  информации как содержание отражения  в саморазвивающихся и самоуправляемых  системах. В контексте функционального  подхода к природе информации принципиально по-новому ставится и  решается проблема информационной природы  человеческого сознания. Атрибутивная концепция информации как необходимого содержания всякого отражения дает возможность объяснить развитие живой материи из неживой как  саморазвитие материального мира. Вероятно, в этом смысле оправданно говорить о различных качественных уровнях  проявления отражения и соответственно о различных мерах информационной насыщенности отражения. На каждом из уровней системной организации  материи свойство отражения проявляется  как качественно отличное. Отражение, присущее явлениям и предметам неживой  природы, обладает принципиально иной интенсивностью информационного содержания, чем отражение в живой природе. В неживой природе для взаимодействующих  явлений остается, во-первых, невоспринятым, неотраженным абсолютно преобладающий  объем их взаимного разнообразия в силу его «несущественности» для  данного качественного состояния  этих явлений. Во-вторых, в силу низкой организации данных явлений им присущ очень низкий порог чувствительности к этому разнообразию. В-третьих, этот же низкий уровень организации  явлений обуславливает слабую способность  использовать информационное содержание отражения для самоорганизации. Таковы, например, формы отражения, доступные скальным породам, минералам  и т.д., где в чувственно наблюдаемом  содержании отражения невозможно уловить  конструктивное использование информации как фактора саморазвития. Здесь  доминирует деструктивный результат  отражения, поскольку его информационное содержание данные объекты не в состоянии  использовать для усложняющейся  самоорганизации, для обретения  новых, более сложных качеств  и свойств. Возникновение органической природы формирует качественно  новую форму отражения. Явлениям живой природы доступна уже более  высокая степень интенсивности  информационного содержания отражения  и значительно более широкий  ее объем. Так, если минерал обнаруживает лишь способность аккумулировать в  себе изменения внешней среды, то растение куда более динамично и  активно отражает внешнее разнообразие. Оно активно тянется к солнцу, использует появляющуюся в связи  с этим информацию для более динамичной мобилизации своих ресурсов в  процессе фотосинтеза и, в конечном счете, для саморазвития. Эта возрастающая интенсивность и богатство информационных связей формирует у живого способность  к более интенсивному росту и  расширенному самовоспроизводству  свойств, формированию новых признаков, их кодированию и передаче по наследству. Тем самым усложнение форм отражения  выражает не только факт развития и  усложнения материи, но и факт ускорения  этого развития. Возрастание интенсивности  информационных связей с развитием  форм отражения приносит новые качественные признаки в пространственно-временные  формы бытия материи. Расширяются  пространственные параметры бытия  материи, ускоряется ее развитие. Наиболее простой уровень отражения, присущий живой материи, проявляется в  форме раздражимости. Раздражимость  представляет собой способность  организма к простейшим ответным реакциям на воздействие среды. Это  уже избирательное реагирование живого на внешние воздействия. Данная форма отражения не пассивно воспринимает информацию, а активно соотносит  результат реакции с потребностями  организма. Раздражимость выражается лишь по отношению к жизненно важным воздействиям: питание, самосохранение, размножение. Постепенно появляется раздражимость  не только по отношению к биологически важным раздражителям, но и к другим значимым для организма явлениям, сигналам, несущим более опосредованную информацию о среде. Раздражимость  уже вполне заметна у многих растений и простейших организмов. Эта достаточно информационно насыщенная форма  отражения обуславливает дальнейшее развитие и усложнение организмов, их ускоряющуюся эволюцию. В ходе эволюции возникают востребованные обогащающимся  отражением органы чувств. В соответствии с выполняемыми этими органами чувств функциями идет параллельно и  процесс формирования специфической  материальной ткани (материального  субстрата) – нервной системы, концентрирующей  в себе функции отражения. С возникновением этого специализированного материального  инструмента отражения становятся еще более сложными и гибкими  связи организма с внешней  средой. Возникновение совокупности рецепторов существенно обогащает  информационное содержание отражения  окружающего мира. Этот уровень развития отражения определяют как чувственное  отражение. Ему присуща способность  отражать отдельные свойства внешней  среды. Возникновение ощущений связано  с появлением элементарных форм психики, что дает новый толчок эволюции живого. Что касательно чувствительной природы  сознания, то Гельвеций говорил: «Чувства составляют источник всех наших знаний... Мы располагаем тремя главными средствами исследования: наблюдением природы, размышлением и экспериментом. Наблюдение собирает факты; размышление их комбинирует; опыт проверяет результат комбинаций...всякое наше ощущение влечет за собой суждение, существование которого, будучи неизвестным, когда оно не приковало к себе нашего внимания, тем не менее реально».

Уже на уровне относительно простых организмов нервная система  существенно расширяет возможности  отражения, позволяет фиксировать  разнообразие среды в индивидуальной «памяти» организма и использовать это в достаточно сложных приспособительных  реакциях на изменения среды. С возникновением особого центра нервной системы  – мозга, информационный объем отражения  выходит на новый качественный уровень. Уже у позвоночных возникает  восприятие – способность анализировать  сложные комплексы одновременно действующих внешних раздражителей, создавать целостный образ ситуации. Появляется индивидуальное поведение, основанное на индивидуальном опыте, на условных рефлексах, в отличие от интуитивного поведения, основанного  на безусловных рефлексах. Формируется  сложная психическая форма отражения, доступная высокоорганизованным млекопитающим. Психическая форма отражения  характеризуется не только значительно  большим богатством отражения явлений, но и более активным «присутствием» в процессе отражения отражающего. Здесь существенно возрастает избирательность  отражения, концентрация и выборка  объекта отражения или даже его  отдельных свойств и признаков. Причем эта избирательность задается не только биофизической актуальностью  для отражающего тех или иных свойств и признаков, но и эмоционально-психической  предпочтительностью. Следует заметить, что усложнение свойств психического отражения непосредственно связано  с развитием мозга, его объема и структуры. На этом уровне развития расширяются ресурсы памяти, способность  мозга запечатлевать конкретные образы вещей и присущие им связи, воспроизводить эти образы в различных  формах ассоциативного мышления. На основе ассоциативности мышления животные (высшие обезьяны, дельфины, собаки) демонстрируют  прекрасные способности к опережающему отражению, когда они свои поступки и действия конструируют сначала  в идеальной модели, предвосхищающей  логику событий. Им присущи и более  богатые содержательные каналы информационных связей, более сложные звуковые и  двигательные средства сигнализации, выступающие первичными формами  замещения самих объектов. И тем  не менее какими бы сложными ни были психические реакции животных на внешний мир, какими бы осмысленными ни казались их действия, сознанием, способностью мыслить животные не обладают. Сознание представляет более высокий уровень  отражения, связанный с качественно  новым уровнем организации материального  мира - обществом, социальной формой бытия. Таким образом, исходя из всего вышеуказанного можно констатировать, что сознание формируется в результате естественноисторической  эволюции материи и ее всеобщего, атрибутивного свойства – отражения. В процессе эволюционного развития материя, все больше усложняясь в  своей структурной организации, порождает такой субстрат, как  мозг. Вне мозга, способного вырабатывать информацию не только для приспособления к действительности, но и к ее преобразованию, сознание не возникает. Следовательно, в появлении развитого  головного мозга, психической формы  отражения и состоит основной результат эволюции дочеловеческих форм отражения.

Творческая природа  сознания

Заключительным аккордом в движении, развитии сознания выступает  деятельность человека, в которой  воплощаются все явления сознания и посредством которой он преобразует, изменяет окружающий его мир. В деятельности, как ни в чем другом, выражается активный, творческий характер сознания человека.

Творческая природа человеческого  сознания, по убеждению П.Я. Чаадаева, позволяет людям «творить жизнь  самим, вместо того, чтобы предоставлять ее собственному течению».

Со времен Аристотеля природа  души, психики, сознания человека связывалась  с его способностью свободно ориентироваться  и действовать в неопределенных ситуациях, предполагающих поиск и  построение таких способов действия, которые были бы сообразны логике будущего, т. е. с особой универсально-творческой активностью человека. Аналогичные  взгляды с различной степенью отчетливости проступают в трудах Стагирита, Августина Блаженного, Р. Декарта, Б. Спинозы, И. Канта. Однако со временем это  понимание было предано относительному забвению и уступило место плоской  репродуктивистской трактовке психики, выдвинутой в ассоцианизме, ужесточенной бихевиористами и нашедшей свое «естественнонаучное  обоснование» у ряда представителей физиологии высшей нервной деятельности. В модернизированном варианте эта  трактовка представлена в разного  рода адаптационно-гомеостатических моделях  психики. Такова, к примеру, концепция  Ж. Пиаже, где в качестве функционального  и генетического стержня сознания (интеллекта) рассматривается когнитивная  адаптация, которая, «подобно своему биологическому аналогу, состоит в уравновешивании  ассимиляции и аккомодации». В нашей философии и психологии репродуктивистская трактовка психики прижилась на почве вульгарно, школярски интерпретируемой теории отражения как пассивного удвоения в создании объектов внешнего мира. Последующее же «обогащение» этой интерпретации представлениями об изоморфизме объекта и его субъективного образа, «нейродинамических кодах психических явлений» и т.д. привело к окончательному исчезновению творческого начала сознания.

Следует заметить, что репродуктивистская трактовка психики по-своему верно  отражала ту сложившуюся в социуме  разделенного труда ситуацию, когда  большинство трудящихся индивидов  оказываются носителями «превращенных» (в данном случае — репродуктивных) форм сознания. Но подобный подход во многом задал логику развития и структуру  психологического знания, вплоть до его  современного состояния, сориентировав  исследователей на изучение всецело  «превращенных» форм психики. Сознание лишалось своих генетических исходных измерений, своей «субстанциальности» (речь идет, понятно, не о сознании как  особой субстанции, а о его соответствии, говоря гегелевским языком, собственному понятию). Сознание как «функция мозга» не нуждалось в самоценности, для  него было достаточно оставаться «определенным  звеном» условного рефлекса. Испарению  «подлинности» сознания (т. е. его  творческой природы) способствовало широкое  обсуждение так называемой психофизической  проблемы (и ее составляющей — проблемы психофизиологической), которая уже  в своей изначальной формулировке напрочь перечеркивала названную  природу: «Предмет — печать, мозг — сургуч... Соответственно, будучи социально детерминированным, сознание не просто пассивно отражает действительность, но всякий раз творчески реорганизует ее в соответствии с определенными историческими установками времени. Помимо исторической вариабельности творческая природа сознания состоит также в его способности к опережающему отражению действительности, т. е. в возможности предвосхищения ситуации на основании имеющегося опыта. Способность к опережающему отражению действительности связана с таким фундаментальным свойством сознания, как целеполагание. Целевые установки, в которых конкретизируется сознание, одновременно не только детерминированы исторической ситуацией, но и выходят за ее границы, позволяя расширять горизонты социокультурной реальности и создавать новые ценности. Один из основных факторов, посредством которого осуществляется социально-творческая природа сознания, – это деятельность. Практика и деятельность фактически обусловили возникновение и функционирование сознания, где всякий мыслительный акт – «внутреннее действие». В то же время человеческую деятельность отличает ее «осознанность», связанная со способностью к целеполаганию. Диалектику связи между сознанием и деятельностью можно представить, вслед за Марксом, следующим образом: деятельность – это процесс «опредмечивания» идеальных ценностей сознания, в то время как сознание и мышление – «распредмечивание» материальных ценностей. Связанное с деятельностью, сознание зависит от наличного уровня социальной практики, отражая и опережая ее развитие. В качестве основных культурных механизмов, обеспечивающих формирование и развитие сознания, выступают традиция и образование. Именно они определяют ту систему «культурных предрассудков», которая гарантирует целостность и устойчивость мировоззрения. При всей консервативности институтов традиций и образования они так же, как и деятельность, раскрывают творческую природу сознания. С одной стороны, как механизмы социализации традиция и образование формируют сознание в его культурно-исторической вариабельности, с другой – закладывают необходимое основание для последующего развития личности, творческий потенциал которой подчас напрямую зависит от ее общекультурного и образовательного уровней. Еще один фактор, определяющий социокультурную размерность сознания, – это коммуникация. Она конкретизирует феномен деятельности на уровне межличностных взаимодействий, определяя не только ситуацию человека в целом, но и природу сознания. Реальный опыт сознания всегда задан как коммуникативный процесс в многообразии его форм: автокоммуникации, диалога, полилога. Посредством коммуникации проявляются и закрепляются функциональные характеристики сознания на всех его структурных уровнях, однако особое значение она имеет для интуитивно-волевых характеристик, определяющих природу «Я», самосознания. Сама конструкция «Я» возможна лишь как знаково-коммуникативная единица: «кто-нибудь, говорящий „Я“, направляется к другому человеку» (Э. Левинас), где подлинное самоопределение осуществляется как переинтерпретация «Я» в зеркале Другого. Культурные механизмы, обеспечивающие коммуникацию, – это речь и язык. В языке с особой отчетливостью обнаруживает себя общественная природа сознания. Язык так же древен, как и сознание. Язык и сознание представляют собой органическое единство, не исключающее, однако, и противоречий между ними. Сущность языка обнаруживает себя в его функциях. Прежде всего, язык выступает как средство общения, передачи мыслей, выполняет коммуникативную функцию. Согласно определению Ф. Соссюра, язык – система дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям. Речь – это оформленная в соответствии с принятыми в социуме правилами словесная деятельность, в которой конкретизируется язык. Таким образом, язык реализует себя посредством речи, однако по отношению к последней он является более фундаментальной структурой. Речевое высказывание как элементарная единица речи может характеризоваться как определенный акт, действие, направленное на достижение целенаправленного эффекта со стороны воспринимающих людей. Посредством речевых актов осуществляется непосредственное межличностное взаимодействие и корреляция «Я» с социальной действительностью. При этом правила подобной корреляции диктуются языком, а конкретнее, «языковой игрой» как целостной системой коммуникации, подчиняющейся своим внутренним правилам и соглашениям.

Язык при этом выступает  как универсальная социокультурная  матрица, обеспечивающая многообразные  языковые игры и ситуации.

Значение языка для  понимания опыта сознания огромно. Фактически любой факт нашего сознания отражен в соответствующем языковом конструкте: высказывании, слове, имени. Язык служит средством для образования  и выражения мысли. Он выступает  в качестве универсального культурного  механизма сохранения и трансляции информации, коммуникации; является необходимым  посредником между человеком  и миром, восприятие и познание которого возможно лишь через призму языка. Например, всякий язык содержит определенную «концептуальную  схему», которая посредством конкретных грамматических форм задает категориально-логическую структуру восприятия пространства, времени, модальности, количества, качества и т. п., специфичную для тех  или иных этнокультурных групп, что  позволяет на языковом материале  проследить отличия в мировосприятии и ментальности различных народов. Однако акцент на языке как исключительном средстве изучения сознания, сделанный  в философии ХХ в., едва ли является правомерным. Один из примеров невозможности  последовательной редукции сознания к  языку – актуальная на сегодняшний  день проблема создания «искусственного  интеллекта»: компьютеры могут успешно  решать логические задачи, но мыслят они  не так, как человек. Помимо вербализованного, рационально-логического человеческое сознание базируется на невербальном, образно-ассоциативном типе мышления, феномены которого лишь «постфактум» переводятся в вербальную форму. Интуиция как основной когнитивный  механизм этого типа мышления связана  с непосредственным знанием об объекте, получаемом в результате внелогического соединения различных фрагментов опыта  в целостный образ. Существуя  помимо устойчивых логических и языковых структур, интуиция тем не менее  в ином по сравнению с разумом  контексте воспроизводит социокультурную  размерность сознания, являясь результатом  изначальной, обусловленной наличной ситуацией, нацеленности мысли на проблему и предварительной работы по ее решению.

Невозможность адекватной реконструкции  опыта сознания средствами языка  способствовала переориентации философии  в конце ХХ в. на идею текста как  инструмента решения этой традиционной проблемы. В отличие от языка текст  не связан единой структурой, но существует как пересечение различных контекстов и фрагментов опыта. Возникновение  личностных смыслов при этом происходит в ситуации столкновения разных интерпретаций, каждая из которых отсылает к уже  известному культурному дискурсу, но, соединяясь в новом пространстве, порождает уникальность индивидуальной интерпретации и опыта. «Сознание  как текст» – это одновременно «сознание как след», отсылающий к многообразию культурных практик, но реализующийся за счет их творческой переинтерпретации. Идея текста, существующего  в ситуации «многослойности» контекстов и «конфликта интерпретаций», демонстрирует  сложность и комплексность проблемы сознания в философии. Структурная  дифференцированность и интегральность, социокультурная обусловленность  и индивидуальность «Я», непосредственность чувств и отвлеченность рациональных конструкций, отражение и творчество – все эти характеристики органично  дополняют друг друга в реальном опыте сознания, но разрушают логическую стройность его теоретической реконструкции. Тем самым вопросы: «что такое  человек?» и «что такое сознание?»  во многом остаются открытыми для  философского и научного познания, стимулируя одновременно поиск новых  форм и акцентов в самоопределении  культуры и человечества. Также нужно  отметить, что сознание невозможно вывести из одного лишь процесса отражения  объектов природного мира: отношение  “субъект-объект” не может породить сознания. Для этого субъект должен быть включен в более сложную  систему социальной практики, в контекст общественной жизни. Каждый из нас, приходя  в этот мир, наследует духовную культуру, которую мы должны освоить, чтобы  обрести собственно человеческую сущность и быть способными мыслить по-человечески. Мы вступаем в диалог с общественным сознанием, и это противостоящее нам сознание есть реальность, такая  же, как, например, государство или  закон. Мы можем взбунтоваться против этой духовной силы, но так же, как  и в случае с государством, наш  бунт может оказаться не только бессмысленным, но и трагичным, если мы не будем  учитывать те формы и способы  духовной жизни, которые нам объективно противостоят. Чтобы преобразовать  исторически сложившуюся систему  духовной жизни, нужно ею сначала  овладеть. Общественное сознание возникло одновременно и в единстве с возникновением общественного бытия. Природе в  целом безразлично существование  человеческого разума, а общество не могло бы без него не только возникнуть и развиваться, но и просуществовать  ни одного дня и часа. В силу того, что общество есть объективно-субъективная реальность, общественное бытие и  общественное сознание как бы “нагружены”  друг другом: без энергии сознания общественное бытие статично и даже мертво.

Сущность сознания в том  и состоит, что оно может отражать общественное бытие только при условии  одновременного активно-творческого  преобразования его. Функция опережающего отражения сознания наиболее четко  реализуется в отношении общественного  бытия, которое существенным образом  связано с устремленностью в  будущее. Это неоднократно подтверждалось в истории тем обстоятельством, что идеи, в частности социально-политические, могут опережать наличное состояние  общества и даже преобразовывать  его. Общество есть материально-идеальная  реальность. Совокупность обобщенных представлений, идей, теорий, чувств, нравов, традиций и т.п., то есть того, что  составляет содержание общественного  сознания и образует духовную реальность, выступает составной частью общественного  бытия, так как оно дано сознанию отдельного индивида. Но подчеркивая  единство общественного бытия и  общественного сознания, нельзя забывать и их различие, специфическую разъединенность. Историческая взаимосвязь общественного  бытия и общественного сознания в их относительной самостоятельности  реализуется таким образом, что  если на ранних этапах развития общества общественное сознание формировалось  под непосредственным воздействием бытия, то в дальнейшем это воздействие  приобретало все более опосредованный характер - через государство, политические, правовые отношения и др., а обратное воздействие общественного сознания на бытие приобретает, напротив, все  более непосредственный характер. Сама возможность такого непосредственного  воздействия общественного сознания на общественное бытие заключается  в способности сознания правильно  отражать бытие. Итак, сознание как  отражение и как активно-творческая деятельность представляет собой единство двух нераздельных сторон одного и  того же процесса: в своем влиянии  на бытие оно может как оценивать  его, вскрывая его потаенный смысл, прогнозировать, так и через практическую деятельность людей преобразовывать  его. А поэтому общественное сознание эпохи может не только отражать бытие, но активно способствовать его перестройке. В этом и заключается та исторически  сложившаяся функция общественного  сознания, которая делает его объективно необходимым и реально существующим элементом любого общественного  устройства. Тот факт, что общественное сознание включает в себя разные уровни (обыденно-житейское, теоретическое, общественную психологию, идеологию и т.д.), и  то, что каждым уровнем сознания общественное бытие отражается по-разному, как раз и составляет реальную сложность в понимании феномена общественного сознания. И поэтому  нельзя рассматривать его как  простую сумму понятий “сознание” и “общественное”. Обладая объективной  природой и имманентными законами развития, общественное сознание может как  отставать, так и опережать бытие  в рамках закономерного для данного  общества эволюционного процесса. В  этом плане общественное сознание может  играть роль активного стимулятора  общественного процесса, либо механизма  его торможения. Мощная преобразовательная сила общественного сознания способна воздействовать на все бытие в  целом, вскрывая смысл его эволюции и предсказывая перспективы. В этом плане оно отличается от субъективного (в смысле субъективной реальности) конечного и ограниченного отдельным  человеком индивидуального сознания. Власть общественного целого над  индивидом выражается здесь в  обязательном принятии индивидом исторически  сложившихся форм духовного освоения действительности, тех способов и  средств, с помощью которых осуществляется производство духовных ценностей, того смыслового содержания, которое накоплено  человечеством веками и вне которого невозможно становление личности.