С. Кьеркегор, Ж. П. Сартр, К. Ясперс Экзистенциализм - философия существования

 Акцентируя  выбор, Сартр также заявлял,  что нельзя называть человека  гомосексуалистом (вором, святым, антисемитом  и т.д.) без указания конкретных  случаев. "У Мэри была лесбийская  связь в прошлом году", "Джон  стащил шоколадку в пятницу", "Робин три раза подал монетку  нищему", "Ивлин что-то сказала  против своих квартирных хозяев-евреев  два года назад" - все это,  согласно Сартру, правомерные высказывания. Но приписывать этим людям  какую-то сущность - это уже неправомерно. Только после смерти человека, утверждал Сартр, мы можем с  определенностью сказать: "Она  была гомосексуалисткой", "Он был вором", "Он был милосердным", "Она была антисемиткой" и т.д. Пока остаются жизнь и выбор, как считает Сартр, у людей нет никакой "сущности" и каждый может неожиданно измениться. (Ницше, подобно Будде, зашел еще дальше и утверждал, что у нас нет даже никакого "эго", то есть единого неизменного сущностного "я").

 Один из  постулатов экзистенциалистской  теории гласит: "Существование  предшествует сущности". Это означает, что у нас нет врожденной  той метафизической "сущности", или "эго", которая приписывается  человеку в большинстве философий.  Прежде всего мы существуем и вынуждены делать свой выбор. Пытаясь понять или описать наш экзистенциальный выбор, люди приписывают нам те или иные "сущности", но эти "сущности" остаются не более чем словами-ярлыками.

 Экзистенциализм,  получивший бурное развитие в  период мировых войн, не мог  не стать частью политической  жизни того времени. В принципе, экзистенциализм был идеологией  французского Сопротивления (например, Сартр воевал с фашистами, был  узником концентрационного лагеря, участвовал в Сопротивлении). Но  вот, однако, один из основателей  экзистенциализма М. Хайдеггер остался в Германии и преподавал философию при Гитлере. Вот как сам Хайдеггер пишет об этом в переписке с Ясперсом:

"В "победу" мы никогда не верили; а если  бы дело дошло нее, мы были  бы первыми жертвами. Уже в  летний семестр 1937 г. я знал  это совершенно недвусмысленно. Я вел тогда семинар по Ницше  на тему "Бытие и видимость". Некто д-р Ханке, представившийся учеником Ник. Гартмана, очень одаренный, был в числе участников. В первые же недели под впечатлением моих анализов (кое-что оттуда о "Нигилизме" вошло теперь в "Лесные тропы") он пришел ко мне заявил, что должен доверительно признаться мне: он секретный осведомитель партийных органов южного региона (Штутгарт) и обязан по совести сообщить мне, что я стою там в черном списке на видном месте. Д-р Ханке в начале войны доложил о себе в органах и погиб во время французской кампании.

 Это я пишу опять же не ради доказательства, что чего-то достиг, хотя всякий человек с незаложенными ушами должен был в те годы с 1935 по 44 знать, что в здешнем университете никто не осмеливался на то, на что осмеливался я. Тем больнее задело меня то, что по том в 1945/46 и собственно до последнего часа предпринималось и предпринимается против меня. Даже в 1945/46 гг. я еще не знал, что означал в 1933 г. мой шаг для общественности. Впервые с тех пор я что-то тут понял в связи с сомнительной известностью через "экзистенциализм". Вина отдельного человека остается на нем и она тем устойчивее, чем он отдельное. Но зло еще не довело свое дело до конца. Оно еще только вступает в собственно мировую стадию. В 1933 г. и ранее евреи и левые политики, находясь под прямой угрозой, видели зорче и шире"[4].

 В конце  1960-х гг. на фоне новых настроений  поколения, которое уже не видело  ужасов войны, экзистенциализм  почти полностью переходит в  художественную беллетристику, на  экраны фильмов и страницы  романов. В качестве характерного  примера приведем фильм Золтана Фабри "Пятая печать". Нескольких обывателей в венгерском городке арестовывают эсесовцы. Чтобы сломить их волю, они обещают отпустить их при одном условии, если каждый из них даст пощечину висящему на столбе пыток израненному и измученному партизану (фигура которого однозначно прочитывается как фигура распятого Иисуса). Никто из обывателей не способен переступить эту черту, несмотря на то, что каждый из них до этого говорил, что любит жизнь. Лишь один интеллигентный пожилой человек, который во время общего разговора в пивной держался весьма скептической позиции, соглашается на это испытание и, глядя партизану в глаза, бьет его по окровавленной щеке. Нацисты его отпускают. Только после этого зритель узнает, что жизнь этого человека ему не принадлежала, так как он организовал в городе целую систему по спасению еврейских детей, которая без него развалилась бы.

 Еще один  кинопример - фильм Сиднея Поллака "Три дня Кондора". Герой его, работающий в аналитическом агентстве ЦРУ (филолог по профессии), в один прекрасный день находит всех своих коллег убитыми. Используя навыки своей аналитической работы, он вступает в борьбу с неведомыми врагами. Это можно было бы назвать обыкновенным триллером, если бы не финал, когда убийца и жертва встречаются, уже ненужные друг другу, и спокойно разговаривают о том, что каждый из них выполнил свой долг.

 Рассмотрим  подробнее основные положения  экзистенциализма при анализе  ярчайших его представителей  С. Кьеркегора, К. Ясперса и  Ж.-П. Сартра.

Часть 3

3 С. КЬЕРКЕГОР

"Моя жизнь совершенно  бессмысленна. Когда я перебираю  в памяти различные ее эпохи,  мне невольно хочется сравнить  ее с немецким словом "Schnur", обозначающим, как известно, во-первых - шнурок, во-вторых - эпоху. Недоставало только, чтобы оно обозначало еще: в-третьих - верблюда, а в-четвертых - швабру". ("Афоризмы эстетика" [1])

 Серен Кьеркегор (1813-1855) - датский теолог, философ, представитель  философии жизни, и писатель.

 Философия С.Кьеркегора занимает особое место среди философских концепций XIX века потому, что Кьеркегор впервые откровенно выступил против рационалистической системы Гегеля. Невероятная популярность гегелевских идей в XIX веке, с одной стороны, очень короткая жизнь Кьеркегора, с другой, и замкнутый характер, повлекший за собой долгое одиночество, даже затворничество, с третьей, не позволили Кьеркегору стать ни известным мыслителем при жизни, ни иметь каких-либо учеников для продолжения размышлений "в духе Кьеркегора" или развития его идей. А "дух Кьеркегора" имел свою неповторимую особенность: "Этот Единичный", - такой текст, сформулированный самим Кьеркегором, предложил он в качестве надгробной эпитафии задолго до смерти. На философию Кьеркегора, как на Эпикура и Ницше, серьезное влияние оказали физиологические отклонения от нормы - болезни с момента рождения до конца жизни. Как считал Кьеркегор, его рождение - результат преступления родителей, а потому он так и не получил божественной благодати.

"Единичность" Кьеркегора  заключалась не только в резкой  критике философского рационализма, который он не принял и которому  противопоставил не столько систему,  сколько цельность и непротиворечивость  идеи веры.

 Кьеркегор выдвигает  идею веры в противоположность  рационалистической традиции, но  не отрицает возможностей разума, не умаляет познавательных склонностей  и способностей человека. (Кьеркегор  окончил теологический факультет  Копенгагенского университета). Он, как и Кант, только ограничивает  возможности разума в устройстве  счастливой, подлинной жизни человека. Разуму есть место в жизни,  но не разум является подлинно  человеческим достоянием. Разум  не в состоянии объяснить божественное  чудо (чудо - единично), разум не способен  охватить все богатство и уникальность  единичной человеческой жизни.  Разум скользит лишь по поверхности,  он не в состоянии проникнуть  вглубь жизни, постичь все грани  ее духовности.

 Кьеркегор ярко и  однозначно уже в I половине XIX века выступил против всеобщих  и объективных оснований человеческого  бытия. Человек, в отличие от  животного, не родовое, а экзистирующее существо. Родовые признаки - разум человека, являются вторичными уже потому, что человек сотворен по образу и подобию бога.

 Поскольку жизнь у  человека одна, неповторима и  незаменима, постольку единичные  стили и единичные образы жизни  являются самым характерными  свойствами "Я".

 В критической литературе  иногда проводят параллель философии  Кьеркегора и Сократа. В отличие  от Сократа, Кьеркегор главной  задачей философии видит не  рациональное обоснование религиозно-нравственной жизни, а, наоборот, во-первых, сверх-рациональное, даже иррациональное обоснование жизни, во-вторых, жизни не религиозно-нравственной, а сверх-нравственной, что не мешает сверх-нравственной жизни иметь основание в этике.

 Разум не может служить  основанием человеческой жизни  уже потому, что разум универсален;  он принадлежит роду человеческому  и ни один человек на земле  не в силах избавиться от  разума, не в состоянии ослушаться  разум, когда речь идет о  потребностях человека, об условиях  его жизни. Поэтому разум не  в состоянии не то, чтобы объяснить  чудо и даже уразуметь его.

 Что действительно  роднит философию Кьеркегора  с философией Сократа - это  призыв прислушаться к внутреннему  голосу. Поскольку внутренний голос  Кьеркегора это не сократовский "голос совести"- даймонион, а голос веры - "рыцаря веры". Внутренним голосом человека говорит сам бог. Иррациональная вера Кьеркегора позитивна, поскольку никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть подвержена рациональной обработке, т.е. вера не может быть рационально оформлена. Вера не трансцендентальна (как в негативном иррационализме), но трансцендентна разуму. В этом плане Кьеркегор идет вслед за Августином Блаженным, именуя "откровение" Августина "верой", а себя - рыцарем веры.

 В центр своих философских  размышлений Кьеркегор ставит  проблему бытия единичного - единого  и единственного человека. Чтобы  объяснить особенность своей  философии, Кьеркегор последовательно  описывает и анализирует три  "сферы существования" человека - эстетическую, этическую, религиозную.

 Сферы существования  Кьеркегора не имеют ничего  общего с триадой Гегеля. Для  Гегеля достижение высшего, третьего  уровня бытия человека - уровня  духа, возможного через последовательное  прохождение уровня идеи и  уровня природы, свидетельствует  о спиралеобразном саморазвитии  и самопознании мирового духа. Движение бытия по мысли Кьеркегора, напротив, осуществляется линейно,  а не спиралеобразно: высшая стадия  развития человека - стадия веры, не имеет ничего общего с  первой стадией - эстетической. Вера  не дополняет эстетическое и  этическое начало жизни, но  возвышается над ними, противостоя  им обоим.

 Итак, жизнь человека  в целом, как считает Кьеркегор,  покоится на тех или иных  правилах поведения, на тех  или иных нормах и принципах  отношения к жизни, т.е. на  этике. Но этика различна и  Кьеркегор различает три несводимых  друг к другу типа жизни,  выражающиеся в трех противоположных  стадиях (уровнях) жизни. По  сути, Кьеркегор говорит о трех  различных этиках.

 Исторически первая  стадия, на которой протекает  жизнь человека, это эстетическая. Она описывается Кьеркегором  в двухтомной работе "Либо-либо" 1843 года. Кьеркегор, в отличие  от предшествующей традиции от  Платона до Канта и Гегеля, понимает эстетику как чувственность  вообще, руководствуясь, по-видимому, лишь  этимологическим аспектом слова. "На этой стадии человек  обуреваем наслаждениями, одержим  страстями. Это этика большинства,  строящаяся на принципе: "срывай  день". Крайним выражением эстетического  бытия является эротика. Стремление  постоянно искать чувственного  наслаждения разлагает изнутри  эстетического человека. Он становится  пленником собственных устремлений.  Неизбежно наступает пресыщение  и ощущение бессмысленности существования,  сопровождающееся отчаянием".

 Второй стадией жизни  человека является этическая. Этическая стадия противоположна эстетической. Основой этической этики является сознание ответственности и долга каждого человека перед другим человеком, перед человечеством. На этом уровне жизни культивируются постоянство и привычка, а основным требованием становится требование стать самим собой.

 В своей работе "Наслаждение  и долг" (понятия, соответственно  увязанные с эстетическим и  этическим началами жизни), Кьеркегор  писал: "Эстетическим началом может назваться то, благодаря чему человек является непосредственно тем, что он есть; этическим же - то, благодаря чему он становится тем, чем становится" [14; 249; Цит. По: 2; 7].

 Дихотомия "эстетическое-этическое", получившая полное освещение в работе 1843 года с названием "Или-или" ("Enten-eller"), и отрицательное отношение к обоим началам бытия самого автора свидетельствует, что имеется еще один вариант выбора жизненного пути, еще одна красная, но теперь и путеводная нить жизни. Это - этика религиозная.

 Религиозный уровень  жизни человека есть высший, богоподобный. Религиозная этика, цементирующая  подлинное бытие человека, не  снимает предшествующие две - эстетическую и этическую, напротив, является прямым противопоставлением как первой, так и второй.

 Физиологическим основанием первой, эстетической нормы жизни (этики) являются чувства, второй, этической - разум, третьей, религиозной - сердце. Насколько несоизмеримыми и не сводимыми друг к другу являются физиологические основания трех принципов жизни - чувств, разума и сердца, настолько не соотносимы и не соизмеримы сами три образа жизни - эстетический, этический, религиозный.

 Мысль Кьеркегора, несмотря  на популярность в те времена  гегелевского метода, течет в  направлении, противоположном гегельянству: речи о синтезе первых двух  начал бытия религиозной этикой  не идет, и идти не может.  Религиозная этика не имеет  ничего общего с первыми двумя,  она противостоит им, впервые  со времени Августина, выводя  человека к истинному источнику  бытия - вере. Единичное бытие  не может покоиться не на  чем другом, кроме веры.