Рациональный и иррациональный подход к истине

Две указанные тенденции проявлялись в творениях средневековых мыслителей по-разному. Наиболее ярко иррационалистическая тенденция проявилась в проповедях богослова-мистика Майстера Экхарта (1260–1328).

Бог есть вечное бытие и вечная жизнь, он непостижим, невыразим. Человек способен познать Бога, поскольку в человеческой душе есть «божественная искорка», частица Божества. Человек, приглушив свою волю, должен пассивно предаться Богу. Тогда душа, отрешенная от всего, вознесется до Божества и в мистическом экстазе, порывая с земным, сольется с божественным. Воссоединение оказывается возможно помыслить только как Богорождение: Бог рождается в душе, отчего душа не только становится божественной, но восходит к безусловной и иррациональной прамировой основе, из которой «проистекли и тварь и Творец»7.

Ключом к Богорождению является незаинтересованность, или отрешенность. Отрешенность означает отвержение материальных вещей не потому, что они злы, но потому, что они недостаточны. Следует отметить, что от решенность не исключает деятельности. Она исключает только любую привязанность к объекту действия или к деятельности самой по себе.

Весьма противоречивая в культурно-историческом и философском смысле эпоха Возрождения выдвигает на первый план идею человека. Обращенность к человеку заставляет мыслителей этого времени выразить сомнение в основных положениях средневековой философии. Скептицизм возрожденческой мысли близок античному и вместе с тем отличается от него. Развитие «нового пирронизма» в XVI в. в трудах Генриха Корнелия Агриппы из Неттесгейма (1486–1535), Франсуа Санкеза (1552–1632), Жоффруа Валле (153–1574) приводит к формированию новой гуманистической позиции, которая содержит протест против авторитаризма, догматизма, фидеизма, против пустоты изощренных теологических толкований текста Библии.

Самым выдающимся и самым влиятельным выразителем этих идей по праву считается Мишель Монтень (1533–1592). Согласно его учению, Абсолютное бытие (Бог) настолько превосходит все возможности человеческого разума, все «естественные» способности человеческого познания, что предстает как непостижимое начало мира, отделенное от человека непроницаемой завесой тайны. Если и возможно единение человека с Богом, то оно достижимо отнюдь не за счет человеческих усилий, а за счет инициативы самого Бога, проявляющейся в актах Откровения и Благодати. Позицию Монтеня, отстаиваемую в «Апологии» принято называть скептическим фидеизмом. Ее оригинальность заключается в желании повергнуть сам разум испытанию, посмотреть, чего он стоит, будучи предоставлен самому себе. Не только чувства, но и интеллект не могут претендовать на владение сколько-нибудь достоверной истиной о вещах. Лучшее тому доказательство – борьба и смена различных философских и натурфилософских концепций.

Те же различия мы можем обнаружить и в области морали, и в области обычаев, традиций, верований, общественных установок и законов. Отсюда следует вывод о том, что истина – это то, в чем мы убеждаем других. Монтень переносит вопрос об истине из привычной для христианства плоскости «потустороннее – посюстороннее» в плоскость «посюстороннее», что порождает новую проблему отношения ко всем «мнениям» о мире и человеке, которые уже были высказаны и с которыми ему приходится столкнуться.

Если истина существует, то она – одна, едина и неделима; ею можно либо владеть полностью, либо не владеть вовсе. Поэтому если «все правы по очереди», то, значит, не прав никто. Следовательно, ни одна из теоретических систем не в силах уловить абсолютную истину, поэтому Монтень противопоставляет «теории» «жизнь». Рациональное – мысль о жизни, о видимых вещах оказывается перевернутой по отношению к самой жизни, находящейся вне и выше мысли, а следовательно, иррациональной по своей сути. Значит не только потустороннее, сверхъестественное определяется как непостижимое, такой непостижимой оказывается сама жизнь.

Мысль, облеченная в слове, также оказывается оторванной от действительности: «красноречие, отвлекая наше внимание на себя, наносит ущерб самой сути вещей»8. Здесь мы замечаем трансформацию понимания «слова» как «логоса», как соответствия, соизмеримости с бытием сущего.

Монтень оказался как бы в промежуточном положении между ренессансно-гуманистической философской традицией XIV–XVI вв. и зародившимся в XVII в. научным рационализмом. С одной стороны, находясь в русле гуманизма, он развил свою мысль в таком направлении, что оказывается на грани разрыва с рационализмом, а с другой – не делает того решающего шага, который мог бы превратить его в предшественника Р. Декарта или Б. Спинозы.

1.3 Рационалистический и иррационалистический подход в философии Нового времени

Иррационализм как философское направление оформился в Новое время уже после того, как появились понятия субъекта и объекта. В Новое время «Я» становится основой мира, т.е. безусловным, и это закрепляет положение человека как венца природы, в которое его поставила эпоха Возрождения.

Поднял субъекта на головокружительную высоту Р. Декарт, став родоначальником рационалистического подхода в философии Нового времени.

Его младшим современником и выразителем противоположной иррационалистической тенденции становится Блез Паскаль (1623–1662). В отличие от Р. Декарта, который видел всемогущество разума (пожалуй, за исключением области религии, да и то не всей религии, а некоторых таинственных догматов христианства), Паскаль видел ограниченность разума.

Разум Паскаль привлекает к Божьему суду, а не к суду разума, как это делали до него другие философы. Он прекрасно понимал, что от разума апеллировать к разуму – бесцельно, поскольку в этом случае произойдет оправдание разумом самого себя. Паскаль предложил заменить разум познавательной способностью, которая обладала бы не только пригодностью для исследования истины, но и некоторой непосредственностью.

Разум – высшая, благороднейшая способность человека, он не совершенен и не всесилен, не властен ни над тайнами мироздания, ни над загадкой человеческого удела, ни над слабостями и страстями плоти. Разум не готов воспринимать понятия бесконечно великого и бесконечно малого.

Так, вместо Декартова двоичного деления сущего на материю и дух утверждается понятие о трех «порядках» – плоти, разуме и любви. Разум из высшей субстанции, чье владычество и превосходство не распространяется лишь на область веры, во всем же остальном не ограничено, превращается в срединное звено, возвышающееся над низменной плотью, но склоняющееся перед Божественной любовью. Непонимание отмеченных возможностей и границ, превышение полномочий разума и превращение его в верховного арбитра всех и вся в меру всех вещей опасно и пагубно. Безудержное обожествление рассудка способно в конечном итоге вести к неразумию и безумию, к господству эгоистических инстинктов и торжеству всеобщего отрицания.

Самым глубинным и первичным основанием внутреннего мира человека, корнем его деятельностных способностей, источником доброй и злой воли ему представляется сердце. В сердце происходит коренное иррациональное раздвоение. Сердце также любит своевольные желания и отворачивается от Бога, подчеркивал Паскаль, как и наоборот – любит Бога и охладевает к удовлетворению эгоистических устремлений. Это свойство сердца связано со свободой воли, которой наделен человек.

Паскаль не допускает мысли о том, что разум может и должен действовать абсолютно суверенно, независимо от воли и сердца. Если «общепризнанные истины» расходятся с желаниями сердца, то человек «балансирует» между теми и другими, и результат этой мучительной борьбы трудно предсказать, настолько человек плохо знает «капризы своей воли». Но нет ничего прекраснее на свете, когда «общепризнанные истины» согласуются с желаниями сердца – тогда неотвратимо действие истин на человека9.

Паскаль соглашался со многими положениями Монтеня в его отношении к скептицизму. Он также говорил, что полной истины человек никогда не сможет достичь, ибо, во-первых, мир бесконечен, а человек, затерянный между двумя бесконечностями, есть существо конечное, ограниченное и своими ограниченными силами познать истину целиком не может. Во-вторых, человек есть существо сложное, состоящее только из материи. Но материя познавать сама себя не может, поэтому, познавая мир, человек познает не мир, а некоторый его идеальный образ; познавая своей душой, своим разумом, познает не подобное – познает материю. Следовательно, адекватного совпадения он добиться не может.

Таким образом, в философии Паскаля к области иррационального относится не просто сверхъестественный и сверхразумный порядок, в нем четко различимы любовь, свобода, воля, страсти, вера. Субъектом этого высшего порядка любви и милосердия объявляется сердце. Оно же является своеобразным органом познания тех уровней и сторон бытия, которые неподвластны уму.

Иррационалистический уклон в философии того времени продолжил Ф. Г. Якоби (1743–1819). В первой собственно философской работе «Об учении Спинозы, в письмах к господину Мозесу Мендельсону» (1785) Якоби предпринял критику догматического, «рассудочного» рационализма Спинозы. Не устраивала его и система абсолютного субъективного идеализма Канта, которая, на его взгляд, не способна постичь последнюю реальность. В своем труде «Дэвид Юм о вере, или Идеализм и реализм» (1787) утверждал, следуя Юму, что истина постигается в интуитивном чувстве, а последняя реальность является предметом инстинктивного убеждения, или веры.

Якоби подчеркивает, в противовес рациональной и субъективной традиции Канта и Спинозы, значение интуитивного и чувственного. Рассудок ограничен своим собственным непосредственно данным материалом, в то время как откровение истины в опыте, интуитивном чувстве и вере безгранично.

Различным версиям рационализма Якоби противопоставил апологию непосредственного знания, которое назвал «чувством», «верой», «откровением». Его философия подчеркивает значение интуитивного, чувственного в противовес рациональному.

Наука и философия, претендующая на научность, не могут дать истинного знания, их устремленность к знанию покоится на законе достаточного основания, обуславливающего познавательную деятельность причинной необходимостью, пространственно-временными связями, и поэтому, будучи не в силах выйти за пределы этих природных связей, затрудняющих возможность проникновения в сущность предметного и духовного бытия, ведет к натурализму и фатализму. «Рассудочное мышление» не в состоянии открыть в человеке изначальный и безусловный источник его личности и присущей ей свободы. Истинное знание логически, рационально недоказуемо, оно дается человеку субстанционально, непосредственно в его чувствах, удостоверяемых верой.

В свою философию Якоби вводит в качестве центрального понятие «Gefiihl». Буквально это значит «чувство», но имеется в виду чувство особое.

«Сознание вещи мы называем ее понятием, и это понятие может быть только непосредственным понятием. Непосредственное понятие, рассмотренное в себе и для себя, без представления – это «Gefiihl», «чувство». Благодаря «Gefiihl» человек уверен в существовании внешнего мира, а также души и Бога. Искать и находить Бога – это для Якоби цель и замысел истинной науки, причем следует отправляться от «Gefiihl» и от чувственного созерцания, ибо не существует никакого спекулятивного пути к принятию в себя Бога, но есть непосредственное в сознании духа и Бога… Простое, Непосредственное, Неразложимое.

В послегегелевской философии обнаруживается тенденция чрезмерной актуализации иррациональных начал в бытии и сознании индивида и общества. Спекулятивные рассуждения классической философии, выпадение из поля зрения рационализма проблемы индивидуального бытия личности, неспособность его сторонников постичь и описать повседневный мир стали причиной колоссального духовного напряжения в обществе, вызвавшего мощный выброс интеллектуальной энергии. Результатом стало возникновение иррационализма как философского направления, содержащего разнообразные философские учения о природе и содержании иррациональных феноменов.

По словам С. Кьеркегора (1813–1855), самое большое несчастье человека – безусловное доверие разумному мышлению. Необходимо вырваться из власти разумного мышления и найти в себе смелость искать истину в том, что все привыкли считать парадоксом, абсурдом. Разум не в состоянии объяснить Божественное чудо (чудо – единично), разум не способен охватить все богатство и уникальность единичной человеческой жизни. Разум скользит лишь по поверхности, он не в состоянии проникнуть вглубь жизни, постичь все грани ее духовности.

В противовес панлогизму (панрационализму), растворяющему бытие в мышлении, т.е. уверенному, что бытие до мельчайших подробностей проницаемо для мысли, без остатка укладывается в понятие, Кьеркегор утверждал, что экзистенция есть то, что всегда ускользает от понимания посредством абстракций.

Главную задачу философии Кьеркегор видит не в рациональном обосновании религиозно-нравственной жизни, а, наоборот, во-первых, в сверхрациональном, даже иррациональном обосновании жизни, во-вторых, в жизни не религиозно-нравственной, а сверхнравственной. Разум не может служить основанием человеческой жизни уже потому, что разум универсален; он принадлежит роду человеческому, и ни один человек не может избавиться от власти разума, когда речь идет о потребностях человека, об условиях его жизни.

Высшая инстанция, по отношению к разуму, в человеке – вера (внутренний голос, которым говорит сам Бог). Вера трансцендентна разуму, она не может быть рационально оформлена. Вера является тем инструментом, с помощью которого человек становится отличным от всех людей – он становится Единичным.

Все моменты существования даются человеку не в мышлении, а в чувстве, переживании. Да и само существование как таковое недоступно логическому инструментарию. Существовать (экзистировать) – значит находиться в движении, в потоке жизни. Это не дает возможности мыслить. «Обращаться с экзистенцией так же трудно, как обращаться с движением. Когда я мыслю ее, я ее отменяю и, таким образом, не мыслю ее. Кажется, можно действительно сказать: есть нечто, что не дает себя мыслить, – экзистирование»10.