Проблема истины в философии и науке

Заметим, что классическая концепция истины имеет интуитивные истоки. Ее эмпирическим основанием является здравый смысл, обыденное мнение: мысль является истинной, если она соответствует эмпирически наблюдаемому положению дел. Расширение понятия действительности разрушало соответствие, лишало его чувственной наглядности, "подсказывало", что данная концепция обладает существенным недостатком. Но отказаться от нее совсем не представлялось возможным. Поэтому столь упорно трудности этой концепции пытались решить за счет обоснования и уточнения понятий соответствия и действительности. Соответствие мыслей действительности является необходимым условием принятия классической концепции истины, но еще не достаточным. Нужно знать метод установления соответствия, типы высказываний, к которым применима эта концепция, и область применения методов, то есть тип действительности.

Трудности классической концепции истины еще более очевидны на фоне обнаруженных в ней логических парадоксов. Один из самых известных и древних из них - парадокс лжеца[7]. Допустим, что кто-то о себе самом утверждает "Я лгу". С одной стороны, он описывает действительный факт своего неискреннего поведения, то есть данное высказывание является истинным. А с другой стороны, по содержанию оно утверждает ложь, приписывает субъекту данного суждения (Я) свойство высказывать ложь. Тогда и получается, что высказывание "Я лгу" - истинно.

Все попытки избавиться от трудностей классической концепции истины опирались на замену понятия истины полезностью (знание является истинным, если оно практически полезно), логической непротиворечивостью (знание является истинным, если оно логически непротиворечиво), всеобщим согласием на основе договора, привычкой и пр. и оказались теоретически несостоятельными, потому что вели к отказу от естественного употребления нашего языка и от обычного предназначения мыслительной деятельности - быть средством общения между людьми и описания действительности.

Большинство современных неклассических концепций истины: когерентная (О. Нейрат, Н. Решёр и др.), конвенциональная (А. Пуанкаре, Т. Кун, М. Полани и др.) и т.д. – осуществляются в рамках теории познания, логики и методологии.

Решение проблемы истины, которое было получено в пределах современных неклассических концепций истины, заключается в том, что происходит отказ от попыток согласования познающей мысли с объективной реальностью, введение в качестве критерия истины такой «реалистической» констатации, которую нельзя полностью отождествить с рациональной формой классической научности. Примером такой констатации является «соглашение научного сообщества», предложенное в качестве критерия истины А. Пуанкаре[8].

Особое место среди прочих неклассических концепций занимает решение проблемы истины, свойственное прагматизму (У. Джеймс, Ч. Пирс и др.). В рамках прагматической концепции понятие истины проблематезируется в категориях полезности знания. Этот подход связан с вопросами существования. Существование рассматривается в аспекте изучения отношений между знаками и их пользователями. Прагматизм неоднозначно может быть помещён в пределы теории познания, логики и методологии. Решение проблемы истины в прагматизме достигается в результате нейтрализации значимости такого критерия, как непосредственность соответствия теории и объективной реальности. В частности, Ч. Пирс утверждает, что теория истинна не в ситуации её соответствия факту, существующему независимо от сознания, но в условиях убеждённости в реальной возможности такого соответствия.

Общим для классической и современных неклассических концепций истины, сформулированных в контексте теории познания, логики и методологии, является явная или неявная апелляция к структуре бытия.

Как считал М. Хайдеггер, конкретные представления о структуре бытия составляют фундаментальную картину мира и, в частности, служат основанием для становления концепций истины, различающихся по содержанию в качестве классической и ряда неклассических. Это означает, что анализ понятия истины в рамках «чистой» теории познания, логики и методологии недостаточен. Необходимо выявление онтологических оснований и предпосылок того или иного способа постановки этой проблемы.

В рамках онтологии к проблеме истины обращаются Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий и другие античные мыслители. В этом контексте проблема истины отождествляется с проблемами человеческого существования.

Необходимость выявления рациональных норм, следование которым позволяет противостоять абсурду эмпирической реальности, предопределяет интерес к исследованию смысла истины как основы человеческого бытия[9].

Современные попытки осмыслить истину, предпринимаемые в рамках экзистенциализма (Л. Шестов, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр и др.), аналитической философии языка «позднего» Витгенштейна, феноменологии «позднего» Гуссерля, постструктурализма (Ж. Делёз, Ж. Деррида, М. Фуко, Ж.-Л. Нанси и др.) и т.д., являются частью онтологии. Важной особенностью современной онтологии является скептицизм, связанный с жесткой оппозицией традиционным формам научного познания. Но распространённость среди современных философов представлений, оппозиционных традиционным формам научности, сама по себе ещё не означает, что развитие онтологических вопрошаний с необходимостью предполагает такой и только такой итог.

4. Критерий истины

Ключевой характеристикой истины, ее главным признаком является ее объективность. Объективная истина - это такое содержание наших знаний, которое не зависит ни от человека, ни от человечества.

Иными словами, объективная истина представляет собой такое знание, содержание которого таково, как оно "задано" объектом, то есть отражает его таким, какое он есть. Так, утверждения, что земля шарообразна, что +3 > +2, - это объективные истины.

Если наше знание - это субъективный образ объективного мира, то объективное в этом образе и есть объективная истина.

Признания объективности истины и познаваемости мира равнозначны. Но, как отмечал В. И. Ленин, вслед за решением вопроса об объективной истине следует второй вопрос: «Могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать ее сразу, целиком, безусловно, абсолютно, или же только приблизительно, относительно? Этот второй вопрос есть вопрос о соотношении истины абсолютной и относительной"[10].

Вопрос о соотношении истины абсолютной и относительной выражает диалектику познания в его движении к истине, о чем уже шла речь выше, в движении от незнания к знанию, от знания менее полного к знанию более полному. Постижение истины, - а объясняется это бесконечной сложностью мира, его неисчерпаемостью и в большом, и в малом, - не может быть достигнуто в одном акте познания, оно есть процесс.

Этот процесс идет через относительные истины, относительно верные отражения независимого от человека объекта, к истине абсолютной, точному и полному, исчерпывающему отражению этого же объекта.

Можно сказать, что относительная истина - это ступень на пути к истине абсолютной. Относительная истина содержит в себе зерна истины абсолютной, и каждый шаг познания вперед добавляет в знание об объекте новые зерна истины абсолютной, приближая к полному овладению ею.

Итак, истина одна - она объективна, поскольку содержит знание, не зависящее ни от человека, ни от человечества, но она в то же время и относительна, т. к. не дает исчерпывающего знания об объекте. Больше того, будучи истиной объективной, она содержит в себе и частицы, зерна истины абсолютной, является ступенью на пути к ней.

И в то же время истина конкретна, поскольку сохраняет свое значение лишь для определенных условий времени и места, а с их изменением может превратиться в свою противоположность. Благотворен ли дождь? Однозначного ответа быть не может, он зависит от условий. Истина конкретна. Та истина, что вода кипит при 1ОО С, сохраняет свое значение лишь при строго определенных условиях. Положение о конкретности истины, с одной стороны, направлено против догматизма, игнорирующего перемены, происходящие в жизни, а с другой стороны - против релятивизма, отрицающего объективную истину, что ведет к агностицизму. 

Но путь к истине отнюдь не усеян розами, познание постоянно развивается в противоречиях и через противоречия между истиной и заблуждением.

_ Заблуждение - это такое содержание сознания, которое не соответствует реальности, но принимается за истинное. Взять хотя бы идею самозарождения жизни, которая лишь в результате работ Пастера была похоронена. Или положение о неделимости атома, надежды алхимиков на открытие философского камня, с помощью которого все легко может превращаться в золото. Заблуждение - результат односторонности в отражении мира, ограниченности знаний в определенное время, а также сложности решаемых проблем[11].

_Ложь - намеренное искажение действительного положения дел с целью обмануть кого-либо[12].

Ложь нередко принимает облик дезинформации - подмены из корыстных целей достоверного недостоверным, истинного ложным. Примером подобного использования дезинформации может служить разгром Лысенко генетики в нашей стране на основе клеветы и непомерного восхваления своих собственных "успехов", что очень дорого обошлось отечественной науке.

Вместе с тем сам факт возможности для познания впадать в заблуждение в процессе поиска истины требует отыскания инстанции, которая могла бы помочь определить, истинен некоторый результат познания или ложен. Иными словами - что является критерием истины?

Поиск такого надежного критерия идет в философии издавна. Рационалисты Декарт и Спиноза считали таким критерием ясность.

Вообще говоря, ясность годится как критерий истины в простых случаях, но критерий этот субъективен, а потому и ненадежен - ясным может представляться и заблуждение, особенно потому, что это мое заблуждение.

Другой критерий - истинно то, что признается таковым большинством. Этот подход кажется привлекательным. Разве не пытаемся мы решать многие вопросы по большинству голосов, прибегая к голосованию?

Наконец, еще один, прагматический подход. Истинно то, что полезно. В принципе истина всегда полезна, даже тогда, когда она неприятна. Но обратное заключение: полезное всегда есть истина несостоятельно. При подобном подходе любая ложь, если она полезна субъекту, так сказать, во спасение ему, может считаться истиной.

Порок критерия истины, предлагаемого прагматизмом, также в его субъективной основе. Ведь в центре здесь стоит польза субъекта.

Так каков же в действительности критерий истины? Ответ на этот вопрос дал К. Маркс в своих "Тезисах о Фейербахе":"Обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос"[13].

Но почему практика может выступать в роли критерия истины?

Дело в том, что в практической деятельности мы соизмеряем, сопоставляем знание с объектом, опредмечиваем его и тем самым устанавливаем, насколько оно соответствует объекту. Практика выше теории, поскольку она обладает достоинством не только всеобщности, но и непосредственной действительности, так как в практике воплощено знание, а вместе с тем она предметна.

Конечно, далеко не все положения науки нуждаются в практическом подтверждении. Если эти положения выведены из достоверных исходных положений по законам логики, то они также достоверны, т. к. законы и правила логики тысячи раз проверялись на практике.

Практика как критерий истины и абсолютна и относительна. Абсолютна, так как иного критерия в нашем распоряжении нет. Но этот критерий и относителен в силу ограниченности практики в каждый исторический период. Так, практика на протяжении столетий не могла опровергнуть тезис о неделимости атома. Но с развитием практики и познания этот тезис был опровергнут. Противоречивость практики как критерия истины является своеобразным противоядием против догматизма и окостенения мысли.

Важной проблемой является проблема критерия истины. Если истина есть адекватное отображение объекта в сознании субъекта, т.е. некая форма (теоретическая) связи объекта и субъекта, то и критерий истины надо искать не в сфере мысли, а в сфере связи субъекта и объекта. Критерий истины, чтобы быть таковым, должен удовлетворять трем условиям. Во-первых, он как и истина должен быть некоей формой связи субъекта и объекта, чтобы быть "компетентным судьей"[14].

Во-вторых, будучи формой связи субъекта и объекта, этот "компетентный судья" должен отличаться от теоретической формы связи объекта и субъекта (истина), не растворяться в этом теоретическом, мыслительном отношении, ибо "лицом к лицу - лица не увидать". В-третьих, этот "судья" должен быть формой связи объекта и субъекта, генетически первичной и не зависимой от теоретической формы связи (истина). Этим трем требованиям, предъявляемым к критерию ("судье") истины, удовлетворяет практика.

В самом деле, во-первых, практика по определению является чувственно - предметной, материальной деятельностью людей по преобразованию окружающего мира, т.е. является формой связи объекта и субъекта. Во-вторых, практика как форма связи субъекта и объекта отличается от теоретической формы этой связи (истина). В-третьих, практическое отношение человека к миру генетически первично и независимо от теоретического, познавательного отношения.

Хотя функционально практика зависит от познания в плане обратного влияния познания на практическое "материнское лоно", его породившее. Так же как причина, будучи генетически первичной, независимой от следствия, функционально может зависеть от порожденного ею следствия.